Аркан Карив - Однажды в Бишкеке

За стенкой на кухне мои глупенькие родители и их друзья пили дешевый портвейн и пели под гитару: «Мы изменим расписанье поездов и электричек, пароходов и раке-е-е-ет!» От их пения над моей кроваткой покачивался портрет Хемингуэя в свитере. Я не спал. Я искал, как спасти мир.

Постулировать финитность мира я ну никак не мог. От обратного: если мир конечен, то нам никогда не даст покоя вопрос: а что же там дальше, после того как он кончается? Ничего? Это худший ад из тех, которые мы можем придумать! Жуть во мраке!

Ночь за ночью, под бардовскую песню за стенкой, я искал выход. И однажды нашел. Бесконечность не создается бесконечным прибавлением единицы. Числовая ось меняется по мере продвижения по ней.

И если зайти достаточно далеко, там больше не будет чисел, там будет совсем другой пейзаж. Вернее, числа будут, но с совершенно другими свойствами, характером, отношениями между собой. Свободы, равенства и братства станет больше. Число х не будет цепляться за то, чтобы не быть x + 1. Напротив: x и x + 1 будут так близки и так дружны, что их и отличить-то уже нельзя. В этих краях продвигаться по числовой оси легко и приятно. Там другие законы движения. Там нет никакого + 1. Человечек шел-шел, ковылял-ковылял, потом надел коньки и заскользил по льду. А потом воспарил и полетел. Вышел в космос. А дальше? А дальше — нам всегда будет интересно. Не надо бояться бесконечности — она нестрашная.

Это был, допустим, еще не выход — то, к чему я пришел. Но это было направление поиска пути. На этом пути, похоже, можно было разобраться с другой страшилкой — теоремой Гёделя о неполноте, отнимающей у нас, человечков, категорию истины.

«Возьмемся за руки, друзья!» — пели на кухне.

Это было в январе 1971-го. Над созданием окончательной теории мне оставалось работать еще целый год.

Обернув чресла пушистым полотенцем, Эйнштейн расхаживал по свите дорогого отеля. В одной руке он держал «Financial Times», другой прижимал к уху телефон. И с убедительным русским акцентом втолковывал в трубку: «Dear Tony, we are certainly not that simple as you could have imagined. All the shares are sold out. So, don’t piss your pants, as we, Russians, say. I plan to jump to London next week, so, why don’t we just meet for some booze and discuss it all in detail?.. Okay, see you around, old pal!» [62] Дорогой Тони, мы не так просты, как ты мог себе вообразить. Все акции распроданы. Так что, как у нас, у русских, говорят: не ссы в трусы! Я планирую подскочить в Лондон на следующей неделе. Почему бы нам не встретиться, не выпить и не обсудить детали?.. О’кей, увидимся, старина! ( англ. ).

Юппи, Наташка, Влад, мент Аркаша и я наблюдали за Эйнштейном по скайпу. В восемь утра, затянутая в бизнес-сьют, Наташка прошлась по номерам и выволокла лично каждого из нас в столовую на видеоконференцию.

— Заебал Тони Блэр! — пожаловался Эйнштейн, закончив беседу. — И почему это власть всегда принадлежит троечникам? Ну да ладно. Рад вас видеть. У меня хорошие новости. Просто потрясающие! К вам на подмогу едет Паоло Коэльо.

— Паоло Коэльо!!! — выдохнули мы впятером.

— Да! — самодовольно подтвердил Эйнштейн, укладываясь пузом на массажный столик. Многопудовая тетка, виповская гестаповка, начала мять нежные телеса нашего друга. — Двадцать пять косарей запросил, графоман бразильский. Ну вы его там это, засветите по телеку. Пусть говорит, что Чингиз олицетворяет силы света. Все, ребята, обнимаю, у меня встречи.

И скайп отключился.

Влад не поехал с нами на канал «Пирамида». В машине у Максимки ему не хватило места. Устраиваясь на переднем сиденье, Наташка завещала Владу придумать до конца дня, как сделать так, чтобы убедить весь мир, что Кыргызстан — оплот европейской цивилизации в Азии. Главный политтехнолог успел втянуть носом падающую соплю, но ответить уже ничего не успел. Мы тронулись.

Из своего угла на заднем сиденье я разглядывал Наташку. Она же, глядясь в водительское зеркальце, поправляла макияж. Интересно, сколько у нее еще образов в запасе?

— Наташка, а ты сегодня кто? — развязно спросил Юппи.

— Для тебя — Наталья Викторовна. Я твой продюсер, глупыш!

— Во, деловая колбаса! — возмутился Юппи. — Клитор от важности не дрожит?

Наталья Викторовна с полоборота, не глядя, заехала ему в глаз офисной папкой. Юппи пискнул и затих.

С обретением профессии режиссера у моего друга появилась неофитская страсть привлекать весь арсенал имеющихся под рукой съемочных средств, не гнушаясь мобильниками. Поэтому в скромную и плохо, по телевизионным стандартам, освещенную студию канала «Пирамида» он загнал всех пятерых штатных операторов, заставил приволочь со двора кусок рельса вместе с проржавевшей тележкой и долго сетовал на отсутствие крана.

— «Летят журавли» собрался снимать? — сочувственно спросила Наталья Викторовна.

У Юппи явно имелся достойный ответ, но в глаз получать ему больше не хотелось, и, нацепив в этой и без того полумгле темные очки, он начал давать режиссера:

— Значит, парни, работаем так. Ты — Александр, кажется, да? — держишь только крупный план, о’кей? Серега пасет картинку с этого угла. Леха, ты берешь его отсюда. Алмаз держит тушот [63] От англ. two shot — «двое в кадре». , ну, в смысле, картинку вдвоем с гостем. Лида, прошу в тележку!

Огромная и застенчивая, титульной нации, лесбиянка Лида в бейсбольной кепке покорно взгромоздилась вместе с камерой на тележку. Толкать ее по рельсам доверили счастливчику из числа дворовых мальчишек. Я уселся в кресле ведущего. Наталью Викторовну Юппи подчеркнуто вежливо попросил занять гостевое место с целью пилотной съемки. Нам нацепили петлички. И съемочный процесс пошел.

Я болтал с Наташкой о всякой чепухе, но мыслями был далеко. Я думал о том, что, хотя почему-то считается, что евреи изобрели линейное, историческое время, мы с друзьями явно остались в том старом, греческом — кольцевом. Куда бы мы ни двигались, мы всегда возвращаемся в родную Итаку. Неважно, где она располагается в пространстве и времени. Важно, что в этой нашей Итаке мы — двенадцатилетние мальчики, которым дали порулить «боингом». Поднять самолет в воздух, как известно, не представляет особого труда, управлять им в полете — проще пареной репы. А вот посадить машину и не разбиться способен только опытный пилот. То, что и на этот раз мы под конец страшно грохнемся, не вызывало сомнений — надо быть реалистами. Но зато полет обещал быть феерически увлекательным. Настолько увлекательным, что только трус и пораженец мог спрашивать себя: а не окажется ли он последним?

Президентскую резиденцию сотрясали истерические дебаты. Истерику запустил Влад, но все остальные моментально ею заразились. Наш главный политтехнолог потребовал объявить на канале конкурс на лучшую кыргызстанскую пару. Народ приглашается присылать нам описание своих любовных историй. Мы выбираем лучшую. Победители получают приз в размере 100 тысяч сомов, но обязуются сыграть свадьбу накануне дня выборов. Свадьбу посещает Чингиз. Все западные СМИ бросаются освещать это событие. Рейтинг Чингиза стремительно взлетает, и он становится президентом.