Юрий Григорьев - Морские люди

Перед отъездом посетили магазинчик, где торговали изделиями из хрусталя.

— Делает местная фабрика, — сказал друг. — Покупают исключительно у нас, больше нигде хрусталя не найти.

В соседнем городке изготавливали модные чемоданчики типа «дипломат». Естественно, искать их продукцию можно было всюду, но купить удастся только там.

Да, более полувека в Союзе, а до этого еще в составе Российской империи жили рядом, но не сблизились. Страна невероятного темперамента и теневой экономики, как называют Грузинскую республику, жила и развивалась по своим законам. В Политбюро ЦК КПСС знали, но делали вид, что на Кавказе все в порядке. Лишь бы не было бунта, так в свое время говаривал Генеральный секретарь ЦК Леонид Брежнев.

— Для чего ты все это рассказываешь мне?

— Думаю, у вас в Якутии по-другому.

Клим отмахнулся. Какие на Севере теневики, Христос с тобой.

В этот же день на корабле состоялось собрание. Присутствовали все свободные от вахт. Командир предоставил слово офицеру особого отдела. Тот еще раз зачитал сообщение из военкомата грузинского города Гудауты. Он предварил свою лекцию тем, что из Грузии, республик Прибалтии, даже Украины с ее славянскими корнями зачастили по городам и весям страны в последнее время эмиссары-националисты с задачей переманивать на свою сторону любого сомневающегося. Одни ведут разговоры о наступающем смутном времени и необходимости быть в столь тревожный час в родных пенатах, там, где, как говорится, перерезали пуповину. Другие говорят о патриотических чувствах, которые якобы неминуемо уничтожаются в таком многонациональном государстве, как СССР. Третьи призывают собираться для того, чтобы приложить силы для строительства нового, истинно демократического общества на исконно исторической родине.

— Особое внимание они уделяют военнослужащим. Каждый из вас может встретиться с таким эмиссаром. Наши союзные республики обладают суверенитетом и вольны самостоятельно принимать решения. Но подобное должно совершаться по законам СССР. Пока же в стране набирают силы сторонники свержения существующего строя. Появилась партия демократов, целью которой является бескровный захват власти. Рождаются другие партии. Моя задача оповестить вас. Как говорят в народе, предупрежден — значит, вооружен. Так вот, надо помнить о присяге и верности воинскому долгу. Об этом вы обязаны знать и как защитники, и как граждане СССР.

Народ сидел, нет, не ошарашенный, а изумленный. С одной стороны ведутся закулисные, так сказать кухонные разговоры на эту тему. Базар, одним словом, треп. С другой — вот оно, официальное собрание, с присутствием представителей штаба. Правда, не укладывалось услышанное в голове. Советский Союз, такая махина, такая крепость, государство, созданное на века. Его мощь, его самый справедливый на земле строй, где все для всех без исключения и деления на кучку имущих и класс работающих на нее. И вдруг от такой державы попытается отделиться одна, вторая республики. Их обреченность, невозможность выжить в одиночку были столь очевидны, что любой матрос мог с легкостью предсказать конец подобного пути, схожий с дорогой самоубийцы.

Особист прочитал свою лекцию, да и ушел просвещать людей на других кораблях. Рассказанное им произвело эффект круговой волны. В обсуждении происшедшего приняли участие все.

На баке матросы слушали Витьку Зверева. Он нисколько не вдавался в дебри сказанного офицером особого отдела. И не собирался, просто завидовал Гоче. Мол, повезло генацвале, сидит сейчас на берегу Черного моря, пьет свою чачу, закусывает чебуреком или этим, таким хлебом с сыром внутри. Кто-то поправил — не хлеб, а булочка. Когда она с сыром, называется хачапури по-грузински.

Большой ошибки рассказчик не сделал, просто с каких-то пор отношение к нему поменялось не только в кубрике. Впрочем, на баке Звереву в рот не заглядывали и раньше, а после происшедшего с участием Уразниязова и главного боцмана явственно чувствовался холодок. Уже никто не угощал его сигаретами, не спрашивал, что нового сообщают с «гражданки». Жизнь для Витьки где-то дала трещину. Он сбил берет на затылок, еще раз попытался исправить положение:

— Ни тебе большого сбора, никаких приборок и придирок со стороны командиров, потому что сейчас у Гочи их нет, командиров. От-сут-ству-ют! Не жизнь, лафа!

Ему не ответили. Ничего не оставалось делать, как идти в кубрик или остаться, но сидеть молча. Витька избрал второй вариант.

Неразлучные друзья Шухрат Уразниязов и Игорь Конев встретились в кондейке у провизионщика Рустама Атаджанова.

— Рустамжон, — закричал Уразниязов. — Ты на собрании был или здесь сидел, изюм-мизюм кушал, а?

— Зачем громко шумишь? Был где надо. Все слышал. Сижу, Гочу жалею. Он там думает, что его на корабле дезертиром считают. Это какой стыд, какой позор для джигита. Гоча джигит.

— Рустам, Игорь! Вот увидите, приедет наш Силагадзе, не может не приехать.

Атаджанов повеселел, Шухрат подмигнул Коневу, но тот остудил порыв товарищей. В РСФСР, других республиках служит немало грузин, сказал Конев. Если им всем пресекут возврат в воинские части, значит, в этой, пусть пока еще союзной республике отработаны варианты, вплоть до привлечения к уголовной ответственности.

— Скажешь тоже, может, еще и в тюрьму посадят?

— Вот что, ребята. Это не каприз какого-то одного самодура, пусть даже государственного масштаба. Действует отработанная с помощью со стороны, в первую очередь Америки, система, которая по задумке заговорщиков должна привести к выходу Грузии из Союза. Вспомните, о чем на собрании говорили.

— Рустам, Игорь! А вдруг наши узбекские руководители пойдут по их следам? Или казахи, там тоже неспокойно. Пример вот он. Если Грузия добьется своего, то начнется такое, в страшном сне не приснится.

— Средней Азии что, плохо в союзе с другими жить? Ляпнешь тоже.

— Можно подумать Грузии было плохо. Не Литва, все-таки у прибалтов культура с западным уклоном, в их Вильнюсе верующих католиков больше, чем православных христиан, — проворчал Конев.

Офицеры после вечернего чая засиделись допоздна. На взгляд многих, причиной политических волнений стали попустительство Москвы еще в семидесятые годы в отношении кавказских теневиков и хроническое бессилие местных властей перед быстро опутавшей Грузию коррупцией. Именно с того времени, еще с брежневского правления началось переформатирование идеологии в советском обществе.

Затмение, рожденное эйфорией от объявленной новым генеральным секретарем КПСС Горбачевым перестройки, вдруг открывшей широкие возможности понимания свободы, должно было и привело к желанию части республик развиваться самостоятельно. Такой вывод сделало большинство. Старпом пошел дальше. Виктор Степанович заявил: