Дон Делилло - Весы

– Гол как сокол.

– Именно. Он женат на чудесной милой девушке. Честное слово, Ларри, она из этих несовершенных русских красавиц. Невинная и хрупкая. Говорит на прекрасном исконно-русском языке. Не советском, понимаешь? Ее дядя – полковник МВД.

Ларри невольно рассмеялся. Слишком уж это курьезно. Забавно – вот подходяще слово. Вокруг одни призраки или простофили, сущие находки, двойники, тайные агенты, посредники или дезертиры, или же их родственники. Всех объединяет одно масштабное совпадение, круговая порука слухов, подозрений и тайных желаний. Джордж тоже смеялся. Приятный мягкий рокочущий смех. Они смотрели друг на друга и смеялись. Смеялись над тем, как забавна жизнь, как прекрасны и отвратительны дела человеческие, как хороши еда, выпивка и обслуживание, над тем, как рушатся карьеры, над всем этим созревшим нарывом безумия и сожалений. Ларри чувствовал себя сытым и полным энергии, слегка навеселе – все как и положено. С ними поздоровался посол Гондураса. Кто-то из «Пемекса» остановился и рассказал непотребный анекдот. Чудесный обед. Все великолепно, прекрасно, забавно, как и должно быть.

До Лэнгли Парментер доехал служебным автобусом Управления. Затем написал докладную записку в Отдел Безопасности, требуя срочно проверить Джорджа де Мореншильдта. Где-то в комнате, полной теорий, в одной из записных книжек или папок у Николаса Брэнча лежал список мертвых. Распечатка имен свидетелей, информаторов, людей, так или иначе связанных с Ли X. Освальдом или с Джеком Руби, причем все эти смерти были удобны, что наводило на размышления. В 1979 году собранный Конгрессом комитет постановил, что смертность среди людей, так или иначе связанных с событиями 22 ноября, не выходит за рамки среднестатистической. Брэнч расценивает это как факт теории вероятности. Его задача – написать историю, а не исследование различных типов паранойи. Здесь бесконечно много поводов для размышления. Брэнч это признает. Причины смерти – особый язык. Убит выстрелом в голову сзади. Перерезали горло. Застрелен в полицейском участке. Застрелен в мотеле. Застрелена мужем через месяц после свадьбы. Повесился на подштанниках в тюремной камере. Убит приемом карате. Такова неоновая эпопея субботнего вечера. И Брэнчу хочется верить, что это все. И без того хватает загадок в известных нам фактах, хватает заговоров, совпадений, не вяжущихся друг с другом концов, тупиков, множественных интерпретаций. Нет необходимости, считает он, изобретать грандиозный искусный план, замысел, безупречно продуманный в дюжине различных направлений.

И все же случаи перекликаются, ведь так? Большей частью это безымянные трупы. Экзотические танцовщицы, таксисты, продавщицы папирос, потрепанного вида адвокаты с перхотью на лацканах. Но с годами эта волна насилия добралась и до остальных, и с каждой новой серией несчастных случаев Брэнч видит, как очередное убийство проливает мощный и долго не меркнущий свет на структуры и связи, проявляя, что тот человек был знаком с этим, а эта смерть произошла на удивление близко к той.

Джордж де Мореншильдт, человек неопределенной национальности, воплощающий собой частичную лояльность или отсутствие необходимости в таковой, человек, подружившийся с Освальдом, умер в марте 1977 года в Палм-Бич от выстрела в рот из дробовика двадцатого калибра. Расценили как самоубийство.

Неделей позже в Майами-Бич полиция нашла тело Карлоса Прио Сокарраса, бывшего президента Кубы, миллионера, занимающегося контрабандой оружия; по мнению информатора, он был связан с Джеком Руби. Убитый сидел в кресле, рядом лежал пистолет. Расценили как самоубийство.

Дэвид Уильям Ферри, профессиональный летчик, проводил любительские исследования рака, активный противник Кастро, найден мертвым у себя дома в Новом Орлеане в феврале 1967 года, через пять дней после того, как пресса связала его имя с убийством президента. Следователь утверждает, что он умер естественной смертью, но не всем ясно, каким образом Ферри удалось во время кровоизлияния в мозг напечатать на машинке прощальную записку другу. («Итак, я умираю в одиночестве, никому не нужный».) Среди его вещей обнаружили три бланка паспорта, стофунтовую бомбу, множество винтовок, штыков и сигнальных ракетниц, исчерпывающую библиотеку книг и прочих печатных материалов об убийстве Кеннеди, доступных на тот момент.

Эладио дель Балле, друг Дэвида Ферри и глава «Комитета Свободной Кубы», был найден мертвым в машине в тот же день в Майами, убит несколькими выстрелами в упор, стреляли в грудь, голова разрублена топором. По делу никто не арестован.

Стопки документов повсюду. В распоряжении Брэнча отчеты об убийствах и диаграммы вскрытий. У него есть результаты спектрографического исследования осколков пуль. Есть отчеты консультантов-акустиков и экспертов по анализу пятен. Он сам изучает пятна, горбится над фотографиями, сделанными на Дили-Плаза случайными людьми, которые просто пришли посмотреть, как глава государства торжественно проедет мимо. У него есть лупа. Есть подробная карта траекторий взгляда фотографов.

Куратор присылает расшифровки стенограмм закрытых слушаний комитета. Он доставляет документы, обнародованные по Акту о свободе информации, другие документы, изъятые у обычных следователей или подвергшиеся серьезной цензуре. Он все время присылает новые книги, в каждой – блестящие теории, вполне доказуемые, достоверные. Это комната теорий, комната, в которой стареют. И Брэнч думает, не отчаяться ли ему, ведь завершения пока не предвидится.

Здесь также бумаги ФБР об убийстве, сто двадцать пять тысяч страниц, страх и горе, которым нет конца. Куратор присылает новые материалы о пребывании Освальда в России, собранные дезертиром из КГБ (далеко не первым дезертиром, предлагающим свою версию развития событий). Вот новый материал об Эверетте и Парментере, о Районе Бенитесе, Фрэнке Васкесе. Данные просачиваются сквозь годы. Вода капает в его черепную коробку. Вот Кэмп-стрит, 544, в Новом Орлеане, самый скандально известный адрес в хрониках убийства. Здание давно снесли, на его месте теперь новый торговый комплекс. Куратор присылает свежие фотографии, и Брэнч понимает, что должен изучить их, хотя они не относятся к делу напрямую. Здесь гранитные скамейки, кирпичные дорожки, явно субсидированная скульптура под названием «Извне».

Брэнч должен изучить все. Он слишком глубоко завяз в этом деле, чтоб быть разборчивым.

Он сидит с пледом на коленях и волнуется. Дело в том. что он пока не так уж много написал. У него масса частично перекрывающих друг друга заметок в трехфутовых сугробах, все эти годы он делал заметки. Но готового текста крайне мало. Невозможно остановить поток информации. Она продолжает поступать. Теории, которые необходимо оценить, жизни, которые нужно обдумать и оплакать. Никто из ЦРУ не требовал отчета в процессе работы. Ни главы, ни страницы, ни единого слова. Брэнч работает уже со вторым куратором, с шестым ДЦР. С 1973 года, когда он принялся за работу, на посту директора сменились Шлезингер, Колби, Буш, Тернер, Кэйси и Уэбстер. Брэнч не знает, сообщил ли кто-нибудь этим людям, что какой-то человек пишет секретную историю убийства президента. Быть может, о нем и не знает никто, кроме куратора и еще двух-трех людей в Собрании материалов по истории разведки в библиотеке ЦРУ. Быть может, эту историю вообще никогда никто не прочтет.