Эндрю Круми - Музыка на иностранном

— Там все было вполне даже мирно, Роберт. Тем более что его читали-то, дай бог, с полдюжины человек. В любом случае, даже если они найдут копию — а их, по-моему, уже давно не осталось, — откуда они узнают, кто это писал?

— Да, да, я знаю. Чарльз, я тут вот что подумал. Они наверняка будут опрашивать моих знакомых — родных, друзей, коллег. Они могут и к тебе заявиться.

— Отлично. Я им скажу, что ты — образцовый коммунист, до мозга костей.

— Чарльз, я ведь знаю, что могу на тебя положиться. Но просто… если они тебя спросят, как давно ты меня знаешь, как мы познакомились, ну и так далее.

— Роберт, я же не идиот, чтобы рассказывать им про «Паводок». Все, что может затронуть тебя, для меня обернется не лучше.

— Конечно, конечно. Я вот о чем — можно ведь и самому не заметить… Ты можешь случайно сказать им обо мне что-то такое, что меня скомпрометирует; скажем так, прозвучит не особенно хорошо.

— Думаешь, я им скажу, что ты гомосексуалист?

— Да нет же, но ведь они будут расспрашивать обо всем подробно, потом начнут выводы делать! А ты — единственный, у кого в разговоре с ними может вдруг проскочить что-то не то.

— Можешь не сомневаться, ничего такого у меня не «проскочит». Так вот ты чего весь извелся, что у тебя в кабинете рылись?

— Я целый день только об этом и думаю, Чарльз. И, кроме тебя, мне больше не с кем поговорить. Все пытаюсь припомнить, не было ли в столе чего-нибудь… телефонного номера или каких-нибудь пометок. Такие мелочи очень легко забываются.

— Даже если они и узнают, что тут такого ужасного? Половина Кембриджа — «голубые», и всем на это плевать.

— Это правительственное задание, Чарльз, строго секретное. Им не нужны неблагонадежные люди. Зачем лишний раз рисковать? Если мне не дадут эту работу — это уже будет плохо само по себе, а если они вдруг решат устроить мне крупные неприятности? Ну, вроде как показательный пример — для устрашения остальных и укрепления морали. Мне могу пять лет впаять за распущенность и безнравственность. Называется, за аморалку. Я потеряю семью, карьеру — все потеряю.

— А стоит ли эта работа такого риска?

— Поздно, уже ничего не поделаешь. Они уже начали под меня копать. Если все пройдет хорошо, для меня это будет самой большой в жизни удачей. Надо только постараться, чтобы все прошло хорошо. Шансы невелики, но я должен был поговорить с тобой, Чарльз. И когда они станут тебя расспрашивать…

— Конечно. Можешь не сомневаться. А насчет обыска у тебя в кабинете — ну найдут они там чей-нибудь телефон, так он им скажет, что вы просто приятели. Ему и о своей шкуре тоже надо подумать, правильно? Слушай, Роберт, не переживай ты так, давай лучше отметим. Эта работа — большая честь. Видно, кому-то там наверху ты приглянулся. Давай еще выпьем, отличный коньяк, правда? Я его из Парижа привез. — Кинг снова наполнил стаканы. Выпивка явно шла Роберту на пользу. Он уже почти успокоился.

— Спасибо, Чарльз. Я себя чувствую полным кретином. Примчался к тебе в такой панике.

— Ну, не радоваться же тому, что за тобой следят. Приятного мало. Но слежка всегда была, есть и будет; просто ты знаешь, что они совсем рядом, потому так и дергаешься.

Роберт снова поднес стакан к губам. Он выглядел пободрее и даже как будто слегка опьянел.

— А кто эта девушка?

— Дженни? Я же тебе говорил, моя приятельница из Лондона.

— Чем занимается?

— Какой-то конторской работой.

— На государственной службе?

— В министерстве электроэнергии. Не волнуйся, она не шпик!

— Откуда ты знаешь?

— Ну, точно не знаю. Но даже если и шпик, то докладывать ей особо не о чем.

— Ты ей что-нибудь рассказывал про меня?

— Конечно, нет. Впрочем, она сказала, что ты резкий и грубый.

— Я? Грубый?

— Она решила, что ты из-за чего-то переживаешь.

— Еще что она говорила?

— Ничего. Я сказал, что ты всегда был бесцеремонным хамом, тем более что так оно и есть, и больше она о тебе не заговаривала вообще. Да не будь ты таким параноиком, Роберт! Если кто-то там рылся у тебя в кабинете, это еще не значит, что весь мир за тобой шпионит.

— И все-таки не говори ничего Дженни и вообще — никому. Все это — только между нами.

— Конечно, я ничего не скажу. Знаешь, Роберт, с твоей подозрительностью ты для этого их проекта — просто находка.

Роберт допил бренди.

— Я, пожалуй, пойду. — Он поднялся и протянул Кингу пустой стакан. — Спасибо, что выслушал, Чарльз. Я бы еще посидел, но не хочется оставлять Энни надолго. Дункан простудился, ей с ним трудно одной.

— Он замечательный мальчик. Ты счастливый человек, Роберт.

— Знаю. Только иногда забываю об этом. Тебе бы тоже жениться, Чарльз.

— Учту твое пожелание. — Кинг поставил стаканы на стол и подал Роберту его пиджак. Проводил гостя до двери и пожелал спокойной ночи.

Он отнес пустые стаканы на кухню и вымыл их. Потом вернулся в гостиную, продолжая думать про Роберта. «Паводок» — это ерунда. Два болвана решили, что разумными доводами можно что-то изменить в этом мире.

На письменном столе лежала стопка листов — аккуратно отпечатанная статья. В нее еще нужно вписать уравнения, но сегодня ему не хотелось за это браться. Было уже поздно, да и бренди ударило в голову. Он отправился в ванную, почистил зубы. Может, к нему и придут. Но он ничего им не скажет. Неужели Роберт и вправду подумал, что может быть как-то иначе?!

Дженни оставила в ванной зубную щетку и косметичку. Он заглянул внутрь — бутылочка шампуня, крошечное мыло, фланелевая тряпочка, кусочек губки. Какой-то маленький флакончик. Может, зря он отправил ее домой. На следующей неделе он обязательно привезет ей какой-нибудь подарок. Ей будет приятно.

В понедельник утром Чарльз положил два экземпляра статьи — первую копию и копию, отпечатанную под копирку, — в большой коричневый конверт и отправился к себе на кафедру теоретической физики. Он вошел в здание с бокового входа и встретил в коридоре Джоанну.

— Мне ваши услуги уже не нужны, — сказал он ей. — Я имею в виду перепечатку. Я сам все сделал. — Джоанна сердито зыркнула на него. — Надеюсь, чулки вам понравились, — добавил он и пошел вверх по лестнице, перешагивая через две ступеньки.

Проверив почтовый ящик, Кинг обнаружил коричневый конверт, похожий на тот, что был у него в руках. Кто-то прислал статью. Имя отправителя ничего ему не говорило. В кабинете он вскрыл конверт.

Видение Вселенной

Э. Уоррен, бакалавр наук

Уважаемый коллега и (надеюсь) друг!

Посылаю Вам эту работу в грустном предчувствии того, что Вы, как и все остальные, с ходу отвергнете эти идеи — результат пятнадцати лет напряженных размышлений. Но я всей душой надеюсь, что Вы все же найдете время прочесть эту статью, чтобы судить о ней справедливо; ведь Вы — ученый, а у ученого должен быть объективный подход к каждой новой проблеме. Верю, что если Вы, как и я, готовы быть по-настоящему объективным, то Вы, как и я, поймете, что пришло время пересмотреть некоторые из фундаментальных физических принципов в современном о них представлении; и Вы увидите, что теория идеонов предлагает новую их трактовку, простую и цельную. Позвольте мне перечислить некоторые следствия этой теории: