Галина Смирнова - Ледоход и подснежники

Матвей Степанович пережил внучку, свою лесную фиалку, свой аленький цветочек, на месяц.

Максим Веселов открыл новые Клубы, создав большую сеть, похожую на паутину.

Лина Николаевна, преподаватель музыкального училища, заканчивала урок.

Её ученики, четырнадцатилетние юноши и девушки, уже собирались домой – кто-то поглядывал на часы, кто-то закрывал тетради и учебники и складывал их в портфель, а Костя Виноградов, держа в руках небольшое зеркало, смотрел и смотрел в него, не отрываясь.

Лина Николаевна знала, что Костя навёл зеркало на Таню Успенскую, сидящую позади него на последней парте, впрочем, об этом знала и Таня, и весь класс.

«Надо посадить их вместе, за одну парту, а то всех отвлекают», – подумала она и сказала:

– На следующем уроке, через три дня, мы будем изучать обертоны. Поэтому задание на дом такое – послушать концерт виртуозов горлового пения из Республики Алтай, который будут показывать по телевидению завтра.

Прозвенел звонок, ученики высыпались в коридор и направились к раздевалке, громко и весело переговариваясь.

Костя, ожидая Таню, задержался у дверей.

– Ребята, поторопитесь, – Лина Николаевна посмотрела на Костю, на Таню и улыбнулась. – Последний урок, мне класс надо закрыть. Хороших выходных!

– Спасибо, – буркнул Костя.

– Спасибо, – эхом повторила Таня.

Взявшись за руки, они побежали по коридору.

Лина Николаевна смотрела им вслед, и перед её глазами были Гриша Савельев и Лиза Дмитриева, им тоже было четырнадцать тогда, одиннадцать лет назад, и они также учились у неё в музыкальной школе.

«Где они сейчас? Что с ними?» – с грустью подумала она.

Она сдала ключи, оделась и вышла на улицу.

По календарю наступила весна, но было по-зимнему морозно.

Тонкий, прозрачный, как слюда, лёд покрывал хрустящие лужицы-оконца, в которых звонко отражалось весеннее солнце. Воздух был наполнен свежестью и ожиданием молодой листвы из позеленевших почек ещё оголённых деревьев.

Радуясь светлому солнечному дню, Лина Николаевна постояла у входа в школу и, не спеша, пошла домой.

Впереди у неё были выходные, которые она собиралась провести в одиночестве, так как муж с десятилетним сыном уехали на три дня к родственникам на Волгу, на весеннюю рыбалку.

«Как хорошо побыть одной, помолчать, подумать, или нет, лучше ни о чём не думать и ничего не делать, а выспаться, послушать музыку и посмотреть старый фильм, что-то спокойное, лирическое», – мечтала она.

От музыкальной школы до дома можно было проехать пять остановок на автобусе, но она пошла пешком, наслаждаясь весной под дружное чириканье воробьёв.

Недалеко от дома она обратила внимание на молодого мужчину и девушку, которые шли навстречу, почему-то приковывая к себе её внимание.

Почувствовав странное, непонятное беспокойство, Лина Николаевна невольно разглядывала приближающуюся пару.

Девушке было лет двадцать пять, стройная и миловидная, на ней было светлое пальто, на ногах ладно сидящие сапожки, а на голове лёгкий шарфик, развевающийся на ветру.

Под руку с ней шёл молодой мужчина в куртке, джинсах и броской клетчатой кепке, натянутой почти на глаза.

Пара подошла и остановилась в двух шагах от Лины Николаевны, которая от неожиданности тоже остановилась, поправила очки, минуту всматривалась и узнала девушку и мужчину.

Это была Лиза Дмитриева и он.

Не проронив ни слова, они разошлись.

В тот год Лина Николаевна, Лина, перешла из обычной школы, где после института отработала учителем музыки три года, в музыкальную школу.

В её классе были юные Ромео и Джульетта – Гриша Савельев и Лиза Дмитриева.

Перед занятиями Гриша ехал на трамвае к дому Лизы, ждал её, в музыкальной школе они появлялись вместе, вместе и уходили. Так было каждый день.

Учителям пришлось посадить их за одну парту, чтобы не делать бесконечных замечаний то ей, то ему, и они не могли не замечать распахнутых, влюблённых взглядов, которые дарили друг другу Лиза и Гриша.

Однажды весной Лина, возвращаясь с работы, свернула с оживлённой улицы и пошла безлюдным переулком, вдоль которого были припаркованы машины.

Вдруг она увидела, как одну из машин пытается открыть высокий, крупный парень, на вид лет двадцати.

Около него стоял, то и дело оглядываясь, худощавый паренёк.

«Боже мой, так это же Гриша Савельев!» – с ужасом подумала Лина.

Да, это без сомнения был Гриша, она хорошо разглядела его. Видел ли он её?

Было очевидно, что машина чужая, и что она взламывается – высокий парень не пользовался автоматическим открытием, а ловко покрутив в замке каким-то предметом, распахнул дверь и начал заталкивать в кабину Гришу, который сопротивлялся, но безуспешно – парень усадил его на переднее сиденье и захлопнул дверь.

«Почему он не пытается открыть дверь и убежать? – мелькнуло в голове Лины. – Что связывает Гришу с этим типом?»

Взломщик был настолько занят и так торопился, что заметил Лину лишь когда направился на место водителя.

Боясь двинуться с места, она не закричала, не побежала, а замерла, как мумия.

Взломщик остановился перед ней:

– Помалкивай, не то плохо тебе будет, поняла? – произнёс он, грозно сверкнув колючими глазами, и, замахнувшись, погрозил кулаком. Потом сел в машину и включил мотор.

Лина на секунду закрыла глаза, а когда открыла, машина была вдали.

Ей казалось, она видит сон.

Но это был не сон.

Гриша Савельев на следующий день в школу не пришёл.

Не пришёл он и через день, и через два.

Гриша Савельев был задержан милицией по обвинению в угоне машины.

Ему исполнилось четырнадцать лет, и он нёс уголовную ответственность за данное преступление.

Угнанная машина оказалась очень дорогой, угонщик, якобы Гриша, врезался в дерево, нанеся владельцу машины «значительный материальный ущерб», как было написано в материалах дела.

Сам Гриша чудесным образом не пострадал.

Состоялся суд.

«Савельев Григорий по решению суда отбыл в колонию для несовершеннолетних», – дело закрыли.

Всё происшедшее было настолько неожиданным для всех, кто знал Гришу, настолько шокирующим, что поверить в случившееся было трудно. Гришу знали как доброго, отзывчивого юношу, который хорошо учился, имел способности, имел друзей, любил музыку и книги, любил Лизу.

А Лиза… Она замкнулась, не хотела ни с кем говорить, стала пропускать занятия в школе, и никто не видел её плачущей, кроме подушки, наверное.

Время шло, и месяца через три после суда Лиза как будто восстановилась, но была задумчива, редко улыбалась, похудела и повзрослела.

А что же Лина Николаевна, учитель Гриши и свидетель угона машины?

Она испугалась, просто элементарно испугалась, если можно о той ситуации говорить «элементарно».