Себастьян Фолкс - Дживс и свадебные колокола

Иногда такое затишье даже немного пугает – словно судьба, набив песком носок, подстерегает тебя за углом. Так оно и оказалось: в понедельник разразилась кровавая бойня.

С утра пораньше я понес чай лорду Этрингему.

– Дживс, – начал я, поставив поднос на столик у кровати. – Сегодня около трех вступает в действие план «Б».

– В самом деле, сэр? Осмелюсь спросить, в чем состоит стратагема?

– Джорджиана начнет напропалую флиртовать с Вуди, а он ее сурово отвергнет. Тут как раз появится Амелия и поймет, что Вуди – истинный рыцарь и никого, кроме нее, в упор не видит.

Дживс отпил глоточек улуна.

– Довольно удивительно, что мисс Мидоус согласилась участвовать.

– Она сначала не хотела, а потом придумала договориться с Вуди заранее.

– Весьма разумная предосторожность, сэр. А мисс Мидоус – барышня живого нрава и, несомненно, любит розыгрыши, особенно если это для благого дела.

– Точно, Дживс.

– И где состоится спектакль?

– Возле рододендронов – там, где скамейка. Недалеко от теннисного корта. А что?

– Я просто хотел зрительно представить себе место действия, сэр. Предположим, все пройдет по плану. Как после этого мисс Мидоус помирится с мисс Хаквуд?

Признаться, таким вопросом я не задавался.

– Придумает что-нибудь.

– Хотелось бы надеяться, сэр. У них такая крепкая дружба.

– Наверное, когда волнение уляжется, она расскажет правду. Амелия на радостях поймет и простит. Еще и спасибо Джорджи скажет, как этому… как зовут этого типа, который всех мирит?

– Доброжелательный Пандар. Дядя Крессиды из поэмы Чосера «Троил и Крессида», помогавший…

– Вот-вот. А по поводу грабителя страсти утихли?

– Пока да, хотя, боюсь, леди Джудит все еще взволнована.

– А я как будто не взволнован! Это было самое жуткое зрелище в моей жизни.

– Можно себе представить, сэр.

– Ну что, Дживс, вот все и закончилось? Завтра возвращаемся в столицу, и никто не пострадал. По крайней мере не очень.

Дживс негромко кашлянул. Я по давнему опыту знал, что это означает.

– Хотите что-то сказать?

– Да, сэр, с вашего позволения. Сэр Генри пригласил меня приехать в следующие выходные на праздник летнего солнцестояния.

– Само собой, вы отказались? Только не надо вот этого: «при данных обстоятельствах я счел за лучшее согласиться»!

– Я постарался достигнуть компромисса.

– Что-что?

– Ответил уклончиво.

– В каком смысле?

– Старался тянуть время. Сказал сэру Генри, что был бы рад вновь погостить у него, однако неотложные дела могут задержать меня в Лондоне.

– Вот и придумайте какое-нибудь неотложное дело, Дживс, и поскорее. Я, конечно, люблю Дорсет, но на этом ложе йогов ни одной ночи больше не выдержу.

– Насколько я понял, сэр Генри намерен собрать почти всех нынешних гостей.

– Он что, с ума сошел? Хоть бы о затратах подумал, в конце концов! При всех своих недостатках старый лис денежки считать умеет.

– Семейство Хаквудов, сэр, на протяжении многих поколений покровительствует празднику летнего солнцестояния в Мелбери-Тэтчет. Эту традицию основал сэр Ланцелот Хаквуд в 1705 году. А в отношении финансов, боюсь, сэр Генри отбросил всякую осторожность.

– Решил, раз пошла такая пьянка, режь последний огурец?

– Весьма живописная метафора, сэр.

– Ладно, будем надеяться, что старому бездельнику все-таки повезет. Если Амелия и Вуди зароют топор войны, Джорджиана приведет в семью Венаблза, и все будет хорошо. Упаковки для сосисок, куда ни посмотри. План «Б», и все тут.

– В самом деле, сэр. «В конце концов, хотя сомненье мы и питаем в нем подчас, всеведущее провиденье к благой приводит цели нас» [43].

– А ведь хорошо сказано, Дживс!

– Благодарю вас, сэр. Поэт Мильтон высказал эту мысль в пьесе под названием…

– Ну пусть Мильтон. Ему, наверное, приятно, что кто-то до сих пор его цитирует.

С этими словами я выскочил за дверь, смотался в холл, принес оттуда Дживсу пару свежих газет и пошел себе дальше по своим делам.

Единственное примечательное событие за все утро – явился ремонтник из телефонной компании. Хоуд вернулся в строй и бодро таскал тарелки, а я мило беседовал в кухне с замечательной миссис Тилмен. Все шло гладко и плавно к торжеству плана «Б».

К назначенному часу я укрылся в рододендронах. Этот кустарник потрясающе подходит для того, чтобы в нем прятаться, особенно как сейчас, в пору цветения. Полная невидимость, никто не заметит. Большинство моих школьных друзей именно под его прикрытием производили первые опыты с курением.

Вуди прибыл на пару минут раньше срока, уселся на скамью и начал листать забытую кем-то книгу. Посыпанная гравием дорожка никому не позволила бы подойти незаметно, потому я и выбрал это место. И точно, вскоре послышались легкие шаги, а вслед за тем нежный голосок Джорджианы.

– Порепетируем? – спросил Вуди.

– Ага, давай. Сидя или стоя?

– Лучше сидя. Больше похоже на задушевный разговор.

– Хорошо, – сказала Джорджиана. – Садись вот здесь, пусть Амби тебя сразу увидит, как только выйдет из-за поворота. А я тебя тогда поглажу по руке, вот так.

– Еще и говори чушь какую-нибудь.

– Ну да. Ох, Вуди, прямо не знаю, как тебе сказать… Я твоя сердцем и душой, мой отважный крикетист! Люблю твои глаза с тяжелыми веками, и твой благородный нос, и твое обаяние, и скромность…

– Джорджи, притормози!

– Что, переигрываю? Со мной бывает.

– Ну в общем, так и надо, наверное, чтобы сразу все было понятно.

– Может, мне тебя поцеловать? Вот так, в губы.

– Да, наверное… Овсянку маслом не испортишь.

А тем временем под сенью рододендрона в глубинах вустерской души бушевали противоречивые чувства. Что-то неприятно сжималось в животе, и я еле сдерживался, чтобы не выскочить из чертова куста и не сказать им, чтобы прекратили.

– А я тебя сурово отрину, – говорил Вуди. – Отпихну и скажу: «Брось эти затеи. Мое сердце принадлежит одной Амелии!»

– Тихо! Я слышу, она идет.

Джорджиана придвинулась ближе.

– Ах, Вуди, ты такой красивый, такой спортивный, ты Аполлон мяча и биты! Дай обвиться вокруг тебя!

Гравий хрустел уже совсем рядом. Джорджиана старалась вовсю.

– Дай потрепать твои волосы, цыпленочек! Обожаю тебя, Вуди, небесное создание! Позволь еще раз поцеловать твои восхитительные губы! Обними меня крепче, ну пожалуйста!

Я плохо рассмотрел сквозь ветки и листья, в какой момент все пошло не так. Одно могу сказать точно: пылкие влюбленные мигом отскочили друг от друга, увидев, что к скамье приближается не Амелия, а совершенно обалдевший Руперт Венаблз.

Ни за ужином, ни после мои услуги не понадобились. Похоже, вечер мне предстояло провести в одиночестве. В восемь светское общество уселось за стол, а я не мог больше оставаться на месте. Отправился в деревню и еще раз поужинал в «Зайце и гончих». Владелец до сих пор не забыл крикетного матча. Двинув ко мне по стойке бара полную кружку эля, он посоветовал: