Ксений Белорусов - Конечная Остановка

Всю политику, президентские указы, декреты, правительствующие законы Евгений целиком воспринимает в качестве и количестве юридической данности и административных форсмажорных обстоятельств. Потому ни в каких оппозиционных партиях, правозащитных организациях смолоду никогда не состоял. Предостережено обходил, предусмотрительно объезжал стороной уличные акции присяжных оппозиционеров. Отлично знал, как под милицейскую и судейскую раздачу может лихо угодить случайный прохожий, не понимающий, ни сном ни духом знать ничего не ведающий, в какой такой стране он конкретно живет. Именно здесь в РБ, а не в абстрактном сказочно социальном царстве-государстве.

Какую-никакую государственную политику Евгений педантично и саркастически отслеживает, отцеживает, шерстит, ревизует по разнообразным и разношерстным источникам. В основном в интернете.

«В шерсть и против шерсти».

Он достоверно в курсе скоротекущих макроэкономических пертурбаций и турбулентностей, внешнеполитических неувязок, внутренних бесхозяйственных нелепостей, микроэкомических неурядиц, провоцируемых бездарно идеологическим правлением. Всегдашним порядком принимает во внимание и к сведению утомительные безостановочные изменения действующего законодательства. Включая скоропортящуюся практику его подзаконного применения. Но открыто критиковать, охаивать заведомо неразумную власть предержащую и ее правительственных присных принципиально воздерживается. Хотя бы оттого, что раньше сам-то находился на президентской службе по окончании очень специфического вуза, куда недовольные никак тебе не могли и в принципе не хотели проникнуть. Теперь же безрассудное гласное критиканство еще в большей степени способно повлиять нехорошо на его нынешнюю корпоративную служебную деятельность. Чего-ничего доброго и повредить в светлую даль идущим замыслам, дух захватывающим реальным планам по обустройству собственного независимого частного дела.

«Крéдит не кредит, а дебет не кредо».

В политике и в экономике Евген, ― как его на белорусский манер чаще всего именовали друзья и сослуживцы, ― предпочитает относить себя к реалистам и прагматикам. Те же самые рассудительные качества присущи ему и в приватной жизни.

Тем самым как не попомнить его развод! Рационально провел он его в виде аудиторской, судебной и риелторской операции с использованием всевозможных законных мер воздействия на повинную сторону. К чему-либо противозаконному и криминальному прибегать не пришлось. А после оплаты неотъемлемых издержек и скорой продажи их трехкомнатной квартиры он практически вышел с некоторой прибылью, причем на бывшей жене повис неслабый долг. Причем негласно предпринятое частное расследование и вразумительный гражданский иск весьма органично оформились в уголовное дело.

Как только в прошлом году началась заблаговременная подготовка к бракоразводному процессу, пока шли суд да дело, Евген перебрался не за город в далекие Колодищи, но из Серебрянки в центр, в свою старую комнатенку к дяде. Глупейшую идею, как бы по-семейному пожить у матери на дальнем Западе, он отверг с порога. Тем временем у центрового дядюшки легко прожить некоторое время, воспользоваться по-родственному и жильем, и дружбой, и бесплатными консультациями полковника милиции в отставке.

Говорить в банальности, словно бы упокоившийся дядька Алесь заменил ему отца, эмигрировавшего 20 лет тому назад, нашему Евгену Печанскому не приходиться. Батька есть батька, он и в Сан-Франциско ему настоящий отец: был, есть и останется. Между тем иметь отцовского братана в реальных друзьях ему очень нравилось, чуть ли не с младенчества. Что может быть лучше, как скоро есть возможность сбежать от надоевших, вконец доставших родоков к дядечке, который все про все понимает? Плюс еще ему по силам нехило приструнить и угомонить предков, в жесть охреневших на воспитании и отметках за дурацкую учебу? А без отца, в шерсть и против шерсти, на дому стало куда хуже при одной матери под боком. Зато у дядьки Алеся ей его уже никак и ничем не достать.

Так вот и получилось, что Евген сызмала привык да приспособился жить ровно на два дома. Сейчас же этот второй дом полноправно превратился в его собственность, родную и единую, не исключая отсюда примелькавшихся привычных соседей по подъезду, во дворе ли на лавочках. Или же возьмем старых добрых дядюшкиных знакомцев по дому, если кое с кем них наследник с удовольствием поддерживает небесполезную умную дружбу. Как тут не вспомнить отныне по-соседски о Двинько Алексан Михалыче?

В придачу и этакое выдающееся шестиэтажное многоквартирное здание в центральном районе белорусской столицы по старорежимному адресу улица Ульянова изрядно заслуживает того, каб его помянуть отдельно добромысленным словом. Притом не столько потому что в нем выпало жить-проживать некоему Евгению Печанскому, политически и экономически независимому, свободному, образованному молодому профессионалу в области финансов и аудита. То, как жил он в других местах города, и припоминать незачем коренному истому менчуку, менчаку в четвертом поколении.

«Так скажем, коли-николи основные дела в родном Менске сделаны. Зараз будет не лишним на дачу закатиться, и там дела не мало. Но до того затребованы провиант и провизия: себя, одинокого, покормить и завтрашних гостей продовольствено подпитать.

Истинный центр далек от эпицентра…»

По пути за город Евген заехал за ржаным бородинским хлебом в булочную, что на Круглой площади. По-другому это примечательное место он не называл и не признавал идеологических переименований. Мало ли чего можно наворотить с названиями да прозваниями?

«Победный столб-памятник квадратного сечения, а площадь-то по-житейски все равно застанется круглой…»

Всякие антураж и пейзаж Змитер Дымкин на круг и вокруг научился, себе поставил прежде всего оценивать с профессиональной точки зрения. Что, кто и как могут ему пригодиться при подготовке очередного материала, в поисках горячей темы, для получения закрытой инсайдерской информации ― всегда его интересовало, занимало в первую очередь. Все остальное побоку и потом. Журналистом надо быть 24 часа в сутки, неусыпно и недремано. Иначе ты никто и звать тебя никак, несмотря на все твои звучные по-белорусски прозвища вместе с громкими прежними публикациями.

Каждый человек живет и взаимодействует в конкретном социальном окружении, каким бы он там ни был мирным затворником и дремучим отшельником, ― преисполнен твердых убеждений Змитер Дымкин. Он же Змитрук Дымкович, Дмитрий Дымов, плюс несметные прочие авторские псевдонимы, поставленные над или под его статьями, репортажами, очерками, комментариями. Но придавать излишнее значение объектам своей деятельности истовому профи ни в малейшей степени не пристало. Сверх того, если потенциальные типажи покамест без надобности; тематически взятые скопом, являются не более как трехмерной декорацией, людским многоплановым антуражем. Или же реально существуют лишь в декоративном состоянии анимированного городского пейзажа, который ты рассматриваешь оценивающим, отстраненным взглядом индифферентного профессионала с разносторонних, порой диаметрально противоположных ракурсов, аспектов, перспектив и ретроспектив…