Эммануэль Каррэр - Филип Дик: Я жив, это вы умерли

Именно об этом заставляли задумываться читателей книги, которые Дик написал в конце шестидесятых годов.

В романе «Лабиринты смерти» («А Maze of Death») мы видим, как несколько человек, заблудившихся на враждебной планете, убивают друг друга. В последней главе мы узнаем, что эти люди — пассажиры космического корабля, называющегося «Персус-9», который из-за ошибки в программе обречен на бесконечное путешествие, поэтому им суждено жить вместе до самой смерти. Чтобы вынести течение времени, чтобы вынести друг друга, они, не покидая своих коек, убегают в искусственные полиэнцефалические миры, которые специально для них создает бортовой компьютер. Планета, на которой происходит действие романа, является всего лишь одним из таких миров, последовательно переносящим данные реального мира, то есть дрейфующего корабля (покамест точно не известно, является ли он реальным; может быть, это еще одна предпоследняя реальность). Сам компьютер представлен в виде отвратительного существа, нечто вроде местного сфинкса. Он отвечает на вопросы афоризмами наподобие «Ицзин» и в итоге взрывается, когда один из персонажей, которому это непонятно почему вдруг приходит в голову, спрашивает, что означает «Персус-9». Дик всегда пытался сформулировать тот единственный вопрос, что заставит взорваться Бога или вынудит Его открыться, но теперь он стал всего лишь манией, надоевшим циклом в программе, который повторяют термиты. То же самое касается теологической структуры книги. Надеясь придать смысл миру, где находились герои романа, бортовой компьютер, взяв за основу разнообразные верования пассажиров, создал некую синтетическую религию, однако она была, в сущности, итогом разговоров, которые чуть ранее вели между собой в течение нескольких месяцев Дик и епископ Пайк.

Было то простым совпадением или же синхроничностью Юнга, но о смерти Пайка Дик узнал, когда работал над «Лабиринтом смерти». Бывший прелат, подавленный смертью своих близких, вернулся к светской жизни; после того как его предполагаемый бестселлер об общении с потусторонним миром потерпел фиаско, Пайк создал, совместно с калифорнийскими деловыми кругами, Фонд религиозного преобразования. Епископ полагал, что близится новая эра, эра всеобщей религии — зрелой, вобравшей в себя все лучшее из различных культов, существовавших до нее. Но чтобы узнать, кто будет допущен за стол переговоров, нужно было решить вопрос о «подлинности» христианства, который до сих пор оставался открытым. Поэтому Пайк отправился непосредственно на место действия, в Израиль, надеясь узнать у вади в Кумране, культовом месте ессеев, можно ли считать так называемого Иисуса Христа помазанником и Сыном Божьим, и, стало быть, может ли христианство участвовать в настоящем «преобразовании». Пайк рассчитывал получить ответ с помощью галлюциногенного гриба, который, возможно, до сих пор все еще растет в пещерах, нависающих над Мертвым морем. На следующий день после своего приезда в Иерусалим, а это было в сентябре 1969 года, епископ взял напрокат машину и направился в Иудейскую пустыню, имея при себе две бутылки кока-колы и дорожную карту. Спустя неделю ее, развернутую, нашли валяющейся на правом переднем сиденье автомобиля. А еще через несколько дней обнаружили и его самого. Пайк умер в песках от голода и жажды. Во время поисков епископа были организованы специальные молельные группы, которые взывали к Богу, Джиму-младшему и медиуму Эдгару Кэйсу. Как заметила в своей статье, посвященной покойному епископу, писательница Джоан Дидион, это была «самая душераздирающая троица из всех, о которых я когда-либо слышала».

Немногим ранее умер от рака Энтони Бучер. Хотя Дик не видел его в течение вот уже десяти лет, он искренне оплакивал этого доброго и сострадательного человека, которого считал своим учителем. Бучер показал юному Филипу, что можно одновременно быть писателем-фантастом, ревностным католиком, меломаном и справедливым человеком. Затем произошло множество всяких событий. Умерли оба кота Дика. Ловкач Никсон пролез в Белый дом, а Тим Лири попал в тюрьму. СМИ были заполнены сообщениями о негативных последствиях употребления ЛСД и росте преступности. И когда 9 августа 1969 года объявили о кровавой трагедии, в результате которой погибли Шарон Тэйт и ее друзья [15] См. примечание 18. , все были потрясены, но не удивлены, нечто подобное должно было случиться.

Зимой Дик попал в больницу из-за чрезмерного употребления амфетаминов. Там выяснилось, что у него серьезные проблемы с почками и поджелудочной железой. Едва выйдя из больницы, Дик вновь принялся за старое. Он начал новый роман, название которого позаимствовал у своего любимого композитора Джона Дауленда, чьи исполненные меланхолии мелодии и пьесы для лютни стали самым печальным выражением Елизаветинской эпохи, «Пролейтесь, слезы» («Flow My Tears, the Policeman Said»). Действие романа начинается с пробуждения некоего человека, лишенного своей личности. Никто не признает беднягу, хотя еще накануне он был знаменит, его документы ничему не соответствуют, всякое упоминание о нем исчезло. Он теперь никто.

В самом начале лета 1970 года Дик забросил этот роман. Он сотни раз с ужасом думал, что это вот-вот случится, и оно случилось: он больше не мог писать. Ни единого слова, ни буквы. Термитник опустел.

Оставшись без средств, Дик потребовал социальное пособие.

Нэнси не могла больше выносить вечные кризисы мужа, его пристрастие к наркотикам, боязнь сойти с ума. Она чувствовала, как к ней самой возвращается старая депрессия. В сентябре Нэнси уехала, забрав Изу с собой. Трехлетняя малышка смотрела сквозь заднее стекло, как отец бежит вслед за машиной, а затем они повернули за угол, и больше она его никогда не видела.

Дик понял, что если он не будет постоянно находиться среди людей, то никогда не избавится от мыслей о самоубийстве, поэтому он старался заманить в свой опустевший дом всех, кто был не против там пожить. Сначала вместе с ним поселились два приятеля, брат Нэнси и муж ее сестры, от них обоих, как и от самого Дика, только что ушли жены. Создание этого трио брошенных мужей положило начало мрачному кутежу. Они напивались и наслаждались музыкой Вагнера; приводили девушек с улицы; перестали мыть посуду и выносить мусор; пылко, но путно доказывали, что это и есть удовольствие, свобода. По прошествии нескольких недель оба гостя, изнуренные и напуганные своим хозяином, предпочли более умеренную разновидность холостяцкой жизни.

Поскольку дверь дома Филипа Дика осталась открытой и распространился слух, что в доме 707 по Гасиенда-уэй имеются в изобилии наркотики, к нему начали тянуться все токсикоманы Сан-Рафаэля, несовершеннолетние правонарушители, сбежавшие из дома подростки, те, кого раньше называли хиппи , а теперь стали именовать наркоманами, хотя в последнее время это слово уже не так пугало обывателей. Уйдя от Анны, Дик покинул мир благоустроенных домов, подстриженных газонов и добросердечных отношений с шерифом; средний возраст его приятелей значительно снизился. Нэнси была младше мужа лет на двадцать, и друзья у нее были соответствующие, и даже писатели-фантасты с побережья Мексиканского залива принадлежали в основном к следующему поколению. Епископ Пайк, Марен Хаккетт, Тони Бучер умерли. В сорок два года Дик оказался в мире мальчишек, мире, строго поделенном на наркоманов (нас) — и на обычных (них); причем каждый, кому было за тридцать, автоматически причислялся к обычным, то есть являлся по определению врагом. Дик и сам, скорее в силу своего хамелеонства, чем из мазохизма, разделял эту точку зрения. Он искренне предпочитал общество молодых и их жаргон старым бойцам из Беркли пятидесятых или даже только что завершившихся шестидесятых годов, которые казались его новым друзьям чуть ли не доисторическими временами. Несмотря на разницу в возрасте Дик прекрасно себя чувствовал по эту сторону барьера, рядом с наркоманами , а молодые сразу же приняли в свой круг этого странного здоровяка, такого грустного и при этом такого забавного. Они прозвали Филипа Отшельником, потому что он никогда не выходил из дома. В любое время можно было постучать к нему в дверь — казалось, что этот человек никогда не спит, — и найти там внимание, наркотики, алкоголь, музыку, беседу, любовь — последнюю Фил иногда предлагал слишком уж настойчиво, что являлось единственным его недостатком в глазах девушек.