Андрей Тарасов - Планета двойников

'Да, красиво он меня сделал!' - сокрушился сержант в коридоре, куда его начкар выставил, а потом так рьяно взялся за службу, что "деды" летали, как "молодые".

Веня в это время стал готовить документы на передачу зэков, личные дела для "кума" зоны отложил в сторонку, а сам стал заполнять форму N 6. Он обдумывал: писать или нет о пьянке старослужащих и неуставных отношениях к рядовому Холодову, который был одногодком Вени, а его прессовали все, кому не лень, даже с его призыва.

'Нет, не буду, я же ещё крайним и окажусь. А ещё припишут, чего не было, и особист, капитан Чебанько, тогда возьмётся за меня всерьёз'.

Три дня назад, в ходе приватного разговора, особист "попросил", как говорили солдаты "стучать" на сослуживцев.

- Сам ты дятел, Чебанько! - вслух сказал Веня и тут же испугался своих слов. Испуг усилила темнота, ударившая по глазам. - Что за?

Поезд начал резко тормозить. Веню, вдавило в стенку, в купе потемнело, а за стеклом лейтенант увидал туман. Поезд ещё не остановился, а Веня был уже в общем коридоре спецвагона.

- Что вы как бараны в окна вылупились, смотреть за зэка! Рублёв, ко мне! - рявкнул. Сержант бегом бросился к начкару. - Осмотрись и доложишь, тебе три минуты, время пошло!

Рублёв бросился выполнять приказ. Веня из кобуры вытащил пистолет и дослал патрон в патронник, поставил на предохранитель, сунул обратно. 'Бережёного, бог бережёт'. Видевший всё это Холодов, побледнел.

- Не очкуй, Гена. Прорвёмся! - ругнулся Чесноков. Холодова это не вдохновило.

Веня обошёл его, прошагал в тамбур, открыл дверь вагона. Поезд стоял в странном тумане, у земли 'кисель', а сверху солнце пытается проникнуть. Прибежал Рублёв, с докладом:

- Тащ лейтенант, разрешите доложить? - лейтенант разрешительно кивнул. - Тащ лейтенант, нашим по глазам проехалась чернота, зэка дрыхли, но уже просыпаются; у двоих идёт из носа кровь. И они просят "хозяйского" чая!

- Будет им кофей в постель. Позже.

Топот, из сумрака выскочил человек. Помощник машиниста. Лейтенант и сержант даже не успели напугаться, а на них хлынул поток информации. В общем Вене пришлось спрашивать и переспрашивать, тараторящего как пулемёт, Федю Донскова о текущем вопросе:

- Куды бечь, тащ лейтенант? ...связи со станцией Ясная нету, с Торговой тоже нету. И у нас полчаса до следующего за нами скорого "Адлер - Пермь"... ...до Ясной рукой подать, где-то с километр осталось, - Федя шмыгнул носом.

- Скажи машинисту, пусть трогает, медленно, - приказал Веня. - О, и туман расходится!

Федя убежал, поезд тронулся. А потом туман резко, как рукой сдёрнуло, исчез.

- Мамочки, мы где? - вытаращил глаза Рублёв. - Там холмы, какие то, там речки этой не было (это он морской залив за речку принял), машины какие-то странные и дома другие, древние. Солнце высоко!

Зеленоватый Рублёв замолчал до самой остановки поезда. И лейтенант, бездумно, рассматривал окрестности. Затем состав медленно, оставив справа водокачку, подъехал к вокзалу, яркому как пасхальное яичко, на котором была вывеска - "Станцiя Ясная". Спецвагон оказался между зданием вокзала и "Транспортной". Стоявшие в тамбуре лейтенант и сержант, изумлённо разглядывали всё, что находилось вокруг. Брусчатку перрона, чисто выметенную, привокзальную площадь и казачьи курени за ней.

Лейтенант, держась правой рукой за расстёгнутую кобуру, спустился на перрон. Через площадь проехала похожая на буханку хлеба машина с надписью на дверце - "Почта ЕК"; вторая - похожая на американский джип - приостановилась, а потом поехала догонять первую. Прибежали испуганные машинисты, и Веня пропустил их в спецвагон. А потом из вокзала вышел служащий в дореволюционной форме. Стоял и таращился на поезд. И на площадь выскочили два конных, глянули на поезд и ускакали.

- Это же казаки! Белые! - пискнул машинист.

Царский служащий, пятясь как рак, скрылся; Веня забрался назад в тамбур, закрыл дверь. Потом они заполошно советовались:

- Что делать? И кто виноват, что они так круто влипли в ситуэйшн.

- Командир, давай дёргать отсюда!

- Куда дёргать? И кто нам поможет?! - проныл лейтенант.

После этого зэки стали требовать чай, солдаты - завтрак. Не пришедший ни к какому решению, Веня, стал "официантом", два с половиной часа пролетели незаметно и в хлопотах. Потом зэкам стало жарко, и они стали роптать, солдаты стали звереть, казаки появились и стали накапливаться на площади.

Чесноков, плюнул, достал ПП из оружейного сейфа, вышел на перрон и выкрикнул несуразную фразу:

- Позовите советское руководство!..

Из ПП выпустил очередь в воздух. Казаков с площади как рукой сдуло.

'Казаки, понимаешь, зэки эти. А нервы, как и челюсть, надо беречь смолоду!'

Когда лейтенант вернулся в вагон, там всё было чинно и благородно. Веня успокоился и стал ждать. Помощи или чуда.

Николаич поехал первым, я, приноровившись к "Ниссану", сам, ехал за ним, отстав метров на сто. На привокзальной площади на минутку притормозил. У спецвагона стоял, какой-то военный в советской полевой форме, озирается, кобуру лапает. Не знает, что делать.

- Ну, извини, солдатик, у меня свои проблемы, почтовые. Хм, а состав можно тут не хило толкануть! И кто тут главный торговый представитель?..

Доехал до дома, пересказал Борисову, что видел у вокзала.

- Борн они мне всю машину залили! А я только один способ знаю, как их успокоить, - Николаич пожаловался на рыдающих лялек.

Посочувствовал Борисову. Новообретённый джип загнал во двор, сунувшемуся за мной Николаичу, показал "Стоп", скрестив руки на груди.

- Ты чё, не пускаешь? Офанорел совсем! - Борисов серчал и удивлялся.

- Ванечка, он, что нас к себе не пускает. Борн, ...мля! - вскричала Эльза.

Я стоял перед "ЗиРом" и смотрел на зарёванных и осунувшихся 'своих' кумушек. Мысли застряли на толкании-присвоение ...имущества.

- Борисов, а зачем им в станице две почты? - задал простой вопрос; Борисов вопрос не понял, зато Эльза стала сразу в стойку:

- Борн, я не позволю грабить почту! Категорически!

- Борн, ты чего это фамильярничаешь? - встал на сторону Эльзы Николаич. А мне нужен был союзник, чтобы работой отвлечь лялек от их горя, ну и провернуть мародёрку, что тут скрывать. Совесть моя глухо молчала.

Борисова отозвал в сторонку переговорить. Сначала он и слышать меня не хотел, потом врубился.

- И "Микру" надо забрать, - это уже нам вдвоём припомнилось.

Вернулись к машине. Эльза с подозрением на "шовинистический мужской заговор" стала нас образумливать. Но Борисов зашёл, как говорится, с другой стороны:

- Эльза, ты хочешь жить на почте? Девочки, а вы? - девочки не хотели. Эльза стала колебаться. - Я, Эльза, лично тут жить буду. А, ты, там кукуй! Можешь, прямо сейчас, ножками.

Шантаж, самый наглый, но объединяющий. Эльза, представив перспективу для себя нерадостную, сдалась. Не сразу конечно, но сдалась. Около машины, выслушали от Эльзы всё, что она о нас - мужиках - думает. Борисову досталось больше.