Эрик Бутаков - Бульвар Постышева

Услышав это слово, Архип на секунду задумался: «Мигом» — от слова: «миг» — в смысле, мгновенье, или, от: «МИГ» — в смысле, истребитель? И то, и другое означало — быстро. Такие мелочи его тормозили, не зависимо от него самого — он привык. Услышал, промотал в башке, представил, как она, отогнув назад руки-крылья, улетела в ту комнату переодеваться, сравнил с другими образами, нашел свой ответ, и… расслабился, если образы и ответ совпадали с его представлениями. В данном случае — дважды совпадали.

— Давай мигом, — согласился он, — я — за санями.

Скрипнули и защелкнулись двери.

Какого? Любого. В какой-то Вы все равно заезжаете затовариваться, и лишь после этого, кое-что, тем не менее, забыв купить, стартуете в сторону Байкала, обещав всё забытое купить в Баяндае.

— Ну, с Богом! — произнес Архип, посмотрел на часы, на щиток приборов, в зеркало заднего вида, в боковые зеркала, оценивая ширину просмотра, на Юльку, на Небо, мелко трижды перекрестился и повернул ключ зажигания.

Машина, почти не слышно, завелась, стрелки приборов прыгнули вверх.

Юлька сидела справа в коротком легком летнем сарафане с небольшой запотевшей бутылкой «пепси» в руках. Ножки красиво были сжаты вместе.

Архип выжал сцепление, переключил рычаг скоростей на «первую», быстренько потрогал левую Юлькину грудь, улыбнулся и подмигнул в ответ на её удивленный поворот головы, медленно отпустил педаль, и серебристо-черный красавец «Бронко» нехотя пополз на дорогу.

После «ГАИшного» КПП дорога потянула в гору. С обеих сторон стояли высокие сосны, освещенные полуденным, высоким солнцем. Всё, город остался позади, настроение значительно улучшилось, впереди их ждал Байкал, несколько дней отдыха и, наверняка, приключения — без приключений на Байкале (и у Архипа) не бывает.

Архип открыл окно, закурил.

Юлька порылась в бардачке, отыскала какую-то кассету, негромко, чисто фоном, поставила дорожную песню, поудобней откинулась вместе с сиденьем назад.

— Хорошая машина, — произнесла она, чувствуя, что Архип этого давно ждет.

— Ни то слово! — тут же согласился Архип. — Сто восемьдесят пять лошадей, а весу — тонна. Как у «Волги». Прикинь! Корпус пластиковый — легкий. Зато внизу — броня. Защита, листы-тройка и на коробке, и на бензобаке, и под движком. Железнодорожный вагон! Как неваляшка — вся тяжесть внизу, дорогу держит — за милый мой. И по лесу не страшно шарахаться — не пробьешь. Я ему ещё кингурен на «Эталоне» сварил — вообще, только сосны разлетаются. Коробка механическая, четыре ВэДэ, передок, как на «Уазике» на колёсах включается, но только одним щелчком, а ни как на наших, где крутить надо. Движок Вэ-образный, впрыск, а гедрач-то какой, гляди, одним пальцем рулить можно! — и Архип порулил одним пальцем.

Он с упоением рассказывал то, что Юльку особо не интересовало. Но она слушала — что делать? Пусть похвастается, видно же, что давно за рулем не сидел — три недели минимум. Она улыбнулась и надела солнцезащитные очки.

— Зверь, а не машина! — продолжал Архип, обгоняя грязные «Жигули». — Мы тут как-то зимой с Олежкой Шемякиным на охоту поехали на нем. Мороз — градусов сорок, сорок пять. Нас понесла нелегкая. Но надо было лицензию закрывать — срок кончался. Поперли мы в тайгу. По зимнику. Далеко урыли. До ближайшей трассы километров двадцать. Речку переехали, погоняли вдоль пригорков, ничего не нашли, и ближе к вечеру обратно. А когда речку переезжали, я помню, что за ней такая, типа яма или ниша была, а обратно едем — ниши нет. Может не та дорога? Нет — вроде та. Речка — та. След, вроде, наш — других-то никого нет. Правда, след поземкой припорошило, но след виден. Подъезжаем к речке, и, вдруг, — На! Морда в эту яму, аж по самое лобовое! Пока мы катались, морозом из-подо льда воду выдавило и затопило нишу. А яма приличная! Сверху ледок затянулся, и его поземкой припорошило — не поймешь, что там яма, не видно. Вот мы и урылись в яму. Хорошо, что ещё медленно шли. Я вылажу, сую руки в воду, чтобы передок включить, вода холодная, бляха, — как огонь обжигает, включаю. «Ну, — говорю Олегу, — молись! С первого толчка не выскачет, шлифанет — всё, труба! До лета, как памятник стоять будет!» А перспектива тащиться двадцать километров за лесовозами на тракт — не катит. Холод собачий. Да и ни один лесовоз не пойдет по реке, чтобы нас тянуть — лед может не выдержать. К тому же крюк — двадцать туда, двадцать обратно. Хреновая, одним словом, перспектива. Я за руль, Олежка толкает сбоку. Заднюю врубил, как — не знаю, но с полпинка вырвали машину из ямы. Правда, пришлось потом по другой дороге объезжать, тоже крюк не малый, но это уже чепуха. Главное — вырвали! Не подвел «Бронхит»!

Архип ласково погладил по приборному щитку, промурлыкав: «Знает папку, не подводит!»

Юлька улыбнулась. «Да он совсем ещё мальчишка, — подумала она. — Ещё в машинки играет».

Дорога пошла вдоль хомутовской степи, расположенной справа, и небольшими пригорками, стоящими по левую сторону дороги.

— А здесь мы весной раньше на уток охотились, — продолжал Архип, кивнув вправо. — Снег тает, лужи разливаются, утки на проталинах кормятся. Много бывает. Прямо из окна стреляли. Они машин не бояться. Подъедешь, откроешь окно, «Хлабысь» — готова! Доставать, только, не удобно — грязина, липкая и глубокая. В болотниках не всегда пройдешь. Сейчас уже так не поохотишься — машин много, запрещено.

Архип вздохнул, вспоминая.

— А вон там, на пригорке, — Архип показал на, круто восходящую слева, лесистую горку, — мы однажды двух зайцев видели. С сынишкой ехали, маленький он ещё тогда был — лет пять, наверное. Смотрю, зайцы скачут. Так же — весной. Мех у них ещё белый и на склоне горы, как на ладони — мишень, другого ни надо. Я с ружьем. Мы, по-моему, уже успели утку подстрелить, ну, не важно, короче — я с ружьем. Первая реакция — бить! Но тут я подумал: «Красивые такие, маленькие, скачут себе куда-то, зиму только-только пережили, не погибли, ещё шёрстку не поменяли, а я их сейчас, как в тире — «бах, бах!» Сынишка рядом, он ещё маленький, увидит — что подумает? Скажет, батя урод, про зайчиков сказки читает, а тут, как последняя сволочь, расстрелял двух несчастных зайчат». Да и не в этом дело, хотя это тоже многое значит — просто жалко мне их стало. Посмотрели мы на них с сыном и поехали дальше. А зайчата по своим делам прыг-прыг.

Архип закурил. Некоторое время молчал, пока справа у дороги не показались «кукурузники».

— Во! Вот здесь, Юлька, я с парашюта прыгал, — он показал на взлетное поле, на три ряда самолетов и вертолетов по правую сторону дороги.

Самолеты, как кузнечики, красиво стояли в ожидании Неба.