Фрэнк Харди - Власть без славы

— Раз! Два! Три!

Толпа была вне себя от восторга: ненавистного Тинна проучили.

Паркер с отвращением покачал головой. Он прекрасно разбирался в этом виде спорта. Каков бы ни был Тинн, он был могучим и напористым борцом. Ему недоставало мастерства, но он был силен как бык. Клайв Паркер отлично знал, что Тинну ничего не стоило вывернуться из этой тщедушной хватки и ответить одним из своих сокрушительных приемов. „Сущий балаган, — подумал Паркер. — И Тинн отлично играет свою роль“.

Ставки на Тинна упали. Теперь игроки ставили на обоих борцов поровну. Вот когда можно поживиться! Паркер заметил, что Джон Уэст, сидевший в первом ряду напротив, поставил на Тинна пятьдесят фунтов. Ненасытный паук! Все ясно.

— Ставлю пять фунтов на Тинна, — кричал Паркер репортерам, но никто не отозвался. Нет уж, все это им слишком хорошо знакомо. Довольно с них и того, что приходится всерьез писать об этом фарсе. Не проигрывать же еще и деньги.

Борцы вышли на ринг для второй схватки. Толпа опять вскочила на ноги и воплями приветствовала Уайли. Клайв Паркер сидел, подперев голову руками. „Тинн, наверно, скоро сквитается с англичанином, — размышлял он, — протянет еще несколько раундов и положит конец этой комедии“.

А радиокомментатор надрывался: „Уайли взял Тинна на ключ. Он не может вырваться! Ему приходится туго. Он корчится и вывертывается. Но он не может вырваться. Он не может вырваться!“

По всему штату люди слушали передачу и волновались: „Вырвется или нет?“ Как и большинство присутствующих на стадионе, они были убеждены, что Тинну действительно приходится туго.

„Этот ловкий маленький англичанин здорово всыпал сегодня чемпиону, — продолжал комментатор. — Тинн тащит его к канату. Зрители возмущены. Тинн снова пытается выбраться с ринга. Он не может выбраться. Он пытается сбросить Уайли с ринга. Он не может выбраться. Но вот он выбрался. Он сбросил Уайли с ринга, они падают на стол прессы!“

Клайв Паркер поднял голову и увидел, что на стол перед ним рухнули два тела. В следующее мгновение к нему вплотную придвинулось грязное, потное лицо Тинна. Губы Тинна зашевелились, он сказал свистящим шепотом: „Получай, выродок!“ И могучий кулак Теда Тинна обрушился на лицо Клайва Паркера.

Негодующие крики не умолкали. Уайли стоял на столе прессы, взывая к судье, а тот, перегнувшись через канат, уговаривал борцов вернуться на ринг.

У Клайва Паркера из глаз посыпались искры, все завертелось перед ним и погрузилось в темноту. Но он еще чувствовал, как его стащили на пол и на него навалилось что-то тяжелое. Служители, которые обычно сразу же решительно вмешиваются во всякую потасовку, сейчас почему-то мешкали. Тинн всей своей тяжестью придавил бесчувственное тело Клайва Паркера и бил его головой об пол.

Джон Уэст сидел с непроницаемым видом. Все это произошло в одно мгновение. Репортеры и служители столпились вокруг Тинна, когда он поднимался обратно на ринг. А внизу лежало распростертое тело Клайва Паркера. Его лицо было смертельно бледно, и из угла рта стекала струйка крови.

В дверь тихо постучали, и послышался голос миссис Моран: „Мэри, ты проснулась?“ Мэри Уэст с трудом открыла глаза, словно они были засыпаны песком. Она огляделась вокруг, облизывая губы и морщась от горечи во рту. В голове стоял туман. Неяркое осеннее солнце было уже высоко. Она потянулась за часами на туалетном столике. Часы остановились. Наверное, уже очень поздно.

— Ты проснулась, Мэри? — услышала она снова голос миссис Моран.

— Да, бабушка, — сказала она устало, — заходи.

Миссис Моран вошла с подносом в руках и поставила его на туалетный столик. Мэри приподнялась, зевнула и, морщась, запустила пальцы в рыжие кудри. Миссис Моран взяла с подноса стакан, бросила туда щепотку соды и лимонной кислоты и подала внучке зашипевшее питье.

— На выпей. Легче станет. Я уж вижу, тебе это нужно. И надень что-нибудь, чего ты сидишь в одной рубашке.

Мэри выпила воду, набросила на плечи пижаму и устало откинулась на подушку.

— Голова раскалывается, — простонала она.

— Не могу сказать, чтобы я сочувствовала тебе, но все же там на подносе вода и таблетки. Прими.

— Спасибо.

Пока Мэри глотала таблетки, миссис Моран распахнула окно, ворча, что в комнате пахнет, как в кабаке. Потом она села на стул у кровати. Волосы ее были совершенно белы, лицо покрыто мельчайшей сетью морщин, плечи ссутулились, а пальцы распухли в суставах. Но она все еще сохраняла былую живость и энергию.

Мэри взяла чашку горячего чая и ломтик поджаренного хлеба и нехотя стала жевать.

— Который час? — спросила она, подавляя зевок.

— Первый, но тебе лучше не спускаться вниз к завтраку. Ты похожа на ведьму. Мама собирается поговорить с тобой по душам. Мы слышали, как ты пришла вчера вечером, вернее — сегодня утром. Мама очень недовольна тобой, и она права.

— Знаю, что права. Но я не могу больше разговаривать с мамой по душам. Уж во всяком случае не сегодня.

— Я сказала маме, что сама поговорю с тобой. И ты, милая моя, изволь меня выслушать. Как по-твоему, чем это кончится?

— Ничего со мной не случится. Да и не все ли равно, бабушка? — рассеянно ответила Мэри, прихлебывая чай.

— Все равно или не все равно, а я тебе советую: поостерегись. А то узнает отец, как ты себя ведешь. Хорошо, что у него крепкий сон, а то опять начал бы палить из револьвера.

— Меня не интересует, что папа скажет. О нем я меньше всего думаю.

— Бог с тобой, девочка. Как ты можешь так говорить!

— Может быть, потому, что я дочь своего отца. Да и ему до меня дела нет, лишь бы я красовалась на балах и приемах, чтобы он мог говорить: „Хороша у меня дочка?“ Если бы ты знала, бабушка, до чего мне надоело быть каким-то паразитом. Я не так уж глупа, а мне не позволяют ничего делать. Почему я не могу поступить на работу? Да разве отец когда-нибудь позволит!

— Верно, не позволит. Но ты должна взять себя в руки, Мэри. У тебя есть все, о чем только мечтает большинство молодых девушек: деньги, родной дом, досуг, наряды…

— Это не все, бабушка.

— Я это знаю не хуже тебя. Но надо помнить о будущей жизни, Мэри. Все мы рано или поздно должны предстать перед лицом создателя.

Мэри искоса посмотрела на старушку.

— Скажи мне, Мэри, давно ты не была на исповеди?

— Давно, бабушка, даже и не помню когда, — ответила Мэри, грызя поджаренный хлеб с джемом.

— Уж, наверно, второй год пошел, а церковь требует, чтобы мы приобщались святых тайн по крайней мере раз в год. И к обедне ты ходишь только тогда, когда уж никак нельзя отвертеться. Видит бог, я не ханжа какая-нибудь и не святоша, но ты действительно должна взять себя в руки, девочка. — Она погладила Мэри по плечу. — Гуляй, веселись, но не забывай о религии. Она поможет тебе переносить невзгоды в этом мире.