Павел Долохов - Ленинград, Тифлис…

Изменения в Тифлисе происходили неспешно. Во дворце наместника теперь заседал «особый комитет». Там были старые знакомые — грузинские эсдеки, армянские дашнаки, азербайджанские националисты. Управляли они Кавказом по старым царским законам, клялись в верности «единой и неделимой», призывали бороться с врагами Отечества до полной победы. По образцу России возникли рабочие советы. Там тоже верховодили эсдеки и эсеры. Во главе совета в Тифлисе встал Ной Жордания, эсдек, давний знакомец Жоржа. Сразу после революции в Тифлисе открылось множество газет. Паша и Жорж возобновили своего «Вольнодумца».

Тревожные известия поступали с фронта. Армия волновалась. Участились случаи дезертирства. Солдаты не подчинялись командам; по ночам стреляли в офицеров. Говорили, что в войсках действуют опытные агитаторы.

В октябре все рухнуло. Сперва — в Петрограде, потом во всей России власть взяли большевики. О большевиках на Кавказе знали мало. Считали кучкой террористов. Паше сразу вспомнился 1907 год, теракт в Тифлисе, Ирина, человек с саквояжем…

События теперь разворачивались с пугающей быстротой. В Тифлис приехал Карло Чхеидзе. Но на первую роль уверенно выдвигался Ной Жордания. В начале 18-го осевшие на Кавказе думцы собрались в Тифлисе на «закавказский сейм». Провозгласили Кавказ федеративной республикой. В мае федерация распалась. Грузия, Армения и Азербайджан по очереди объявили независимость. В Грузии премьером стал Ной Жордания.

Как-то утром у Жоржа раздался телефонный звонок. Звонил секретарь Жордании. Предложил пост министра юстиции. Жорж согласился. Целыми днями просиживал в министерстве. Ездил по стране. Налаживал демократическое судопроизводство. Газетой занимался исключительно Паша.

Вскоре после Октября фронт рассыпался. Солдаты бросали оружие, целыми частями пробирались домой, в Россию, в деревни. Появилось множество вооруженных людей в странной форме, а то и вовсе без формы. В Грузии стали формировать национальную гвардию. Оружие отбирали у солдат.

В феврале 18-го большевики подписали с немцами мир в Брест-Литовске. Туркам отдали Карс, Ардаган и Батум. За эти города русские воевали двести лет. Большевики их отдали росчерком пера.

На фронте турки наступали, не встречая организованного отпора. Перешли Аракс, подошли к Эчмиадзину. Наскоро собранные и плохо вооруженные, армянские части вступили в тяжелые бои. Турецкое наступление остановили, но большего добиться не смогли. Когда в июне Армения и Грузия заключили с Турцией перемирие, у армян остались только Эривань и Эчмиадзин. От Грузии отторгли Батум.

В мае в Тифлис вошли немцы. Вели они себя прилично. В Александровском саду играл военный оркестр. Золотом блестели начищенные остроконечные каски. Немцы расплачивались оккупационными марками, которые очень быстро обесценились. В ноябре немцы растворились; в Компьене, недалеко от Парижа, в железнодорожном вагончике немецкие генералы подписали мир.

В декабре между Грузией и Арменией вспыхнула война, назревавшая уже давно. В Грузии всегда было много армян. Жили они все больше в городах. Занимались торговлей, ремеслами. Разбогатевшие на нефтяном буме, армяне застроили Головинский шикарными особняками. Грузин в городах было немного; жили они в деревнях, а в города приходили лишь на заработки. Когда провозглашали независимость, при размежевании использовали старые границы. В Грузию вошли Тифлисская и Кутаисская губернии. Там были уезды, где армяне были в большинстве. Спор начался из-за городов Ахалцихе, Ахалкалаки и Лорийской области. Их отнесли к Грузии, а жили там, в основном, армяне. В декабре армянские войска заняли все эти земли. Грузины выдвинули свою армию и национальную гвардию. Начались настоящие бои.

У грузин была большая, но плохо вооруженная армия. В некоторых частях офицеров было больше, чем рядовых. Солдат пригнали из далеких уездов, они плохо понимали, за что им нужно воевать. Армян было меньше, но они были местные и воевать умели. Брали не числом, а профессионализмом. После первых пограничных сражений грузинская армия покатилась назад. Армяне прислали ультиматум. Потребовали отдать им большую часть Грузии с Тифлисом и Гори.

В Тифлисе началась вакханалия, непрерывно шли уличные демонстрации и митинги. На Авлабаре стреляли. Грузинская милиция стала конфисковывать дома богатых армян.

Жоржа вызвал к себе Ной Жордания.

— Ты понимаешь, Жорж, в этих условиях…

Жорж все понимал; положил на стол заранее написанное прошение об отставке.

Паша опубликовал в «Вольнодумце» совместное письмо грузинских и армянских писателей: «Нельзя молчать! Прекратите братоубийство!» Газету запретили, тираж конфисковали.

Армяне были хорошими солдатами, но никчемными дипломатами. Им пришлось воевать на всех фронтах сразу. Опять стали наседать турки, азербайджанцы вторглись в Карабах. В Батуми высадились англичане, вскоре их части появились в Тифлисе. Английский посредник провел переговоры, в конце года военные действия приостановились. Армяне очистили все занятые ими земли. В Лорийской области было введено совместное управление.

Англичане пробыли в Тифлисе до весны. Однажды утром перед домом на Паскевича остановился зашарпанный автомобиль, из него выскочил Шалва Метревели. До недавнего времени он преподавал слесарное дело в реальном училище, теперь же работал в городской администрации комиссаром центрального района. Жоржа не было дома, швейцар проводил гостя в кабинет Паши.

Шалва Метревели держался подчеркнуто официально. Порылся в черном портфельчике, извлек оттуда бумагу.

— Могу я видеть Исая Марковича?

— Отец плохо себя чувствует…

— Ну что же, — вздохнул Шалва, — тогда потрудитесь подписать вы.

Шалва положил на стол бумагу с печатью. Паша надел пенсне, стал медленно разбирать грузинскую вязь.

Шалва выхватил бумагу.

— Я могу перевести. Распоряжение комиссариата. По ходатайству военного коменданта города в вашем доме конфискуется квартира для нужд армии. Просьба расписаться.

Паша окунул перо в чернильницу, поставил подпись.

Шалва быстро спрятал бумагу в портфель. Встал, откланялся.

— Не смею более беспокоить.

Паша спросил:

— Когда следует освободить квартиру?

— Немедленно, — ответил Шалва и проскользнул в дверь.

Вечером собрали семейный совет. Решили освободить для нужд армии одну из верхних квартир.

Прошло два дня. Было воскресенье, все сидели за столом, играли в лото. В дверь постучали. Вошел швейцар.

— К вам пришли.

Паша вышел в вестибюль. Там стояли двое военных. Один высокий, в форме защитного цвета. Второй ростом пониже, кряжистый, в военном френче и в шотландской юбочке-килте, в руке держал небольшой чемодан.