Ли Мунёль - Дерево с глубокими корнями: корейская литература

Во второй половине XIX века Корея вступила на путь модернизации и резких политических, социальных и культурных перемен, и китайский язык начал постепенно сдавать свои позиции. Корея, налаживая, порой не по собственной воле, экономические и культурные связи с мировыми капиталистическими державами, сворачивала с феодального на капиталистический путь развития, ориентируясь на усилившуюся Японию, которая теснила в регионе Китай. В конце XIX века в Корее развернулось просветительское движение, во главе которого стояла молодая корейская интеллигенция, выступавшая в поддержку родного языка. Наконец, в результате реформ 1894 года Корея, не без участия Японии, вышла из-под контроля Китая, и использование китайского языка в качестве государственного было упразднено — с этого момента начинается история современной корейской литературы. Популяризации национальной письменности немало способствовали появившиеся в то время газеты и журналы. В них публиковались на корейском языке увлекательные романы с продолжением, заставлявшие читателей покупать новые номера. Поэзия стала гораздо более разнообразной как по форме, так и по содержанию. В стране наблюдался невероятный подъем, с одной стороны, патриотизма, а с другой — интереса к иной, западной, культуре.

Но Корея недолго наслаждалась пусть даже формальной независимостью. В 1910 году страна была аннексирована Японской империей. Молодые авторы, многие из которых получали высшее образование в Японии, спешно осваивали художественные приемы, выработанные западной литературой за предшествовавший век, испытывая их на национальном материале. В своих произведениях они стремились, опираясь на новые ценности, отразить как проблемы, связанные с переходом страны от феодализма к капитализму, так и проблемы колониальной действительности. После социалистической революции в России в Корее стала активно развиваться пролетарская литература, которая призывала к борьбе с эксплуататорами, в первую очередь японскими, что весьма импонировало читателям. Но в результате преследования со стороны японских властей и ужесточения цензуры многие пролетарские писатели ушли с литературной арены, а другие стали отказываться от злободневных тем. Одним из тех, кто откровенно и с юмором писал в те годы о положении дел в стране, был Чхэ Мансик. Отрывок из его романа «В эпоху великого спокойствия» представлен в рубрике «Из классики XX века». Преподавание в корейских школах стало со временем вестись на японском языке, и именно художественная литература в трудные колониальные времена помогла корейцам сохранить национальный язык и культурную идентичность.

К сожалению, результатом долгожданного освобождения Кореи в 1945 году, после поражения Японии во Второй мировой войне, оказалось разделение страны по 38-й параллели. Политическое противостояние Севера и Юга очень скоро переросло в братоубийственную войну с участием войск из разных стран, в первую очередь США и Китая. Разделение нации и война были и остаются важнейшими темами современной южнокорейской литературы: война как трагедия, в которой виноваты все и пострадали все, и северяне, и южане. Именно такое видение позволило, например, южнокорейскому писателю Ким Ёнсу написать свой рассказ от имени китайского добровольца, воевавшего на стороне северян. Трудное восстановление страны после войны, диктаторское правление, стремительная индустриализация, настойчивая борьба корейского народа за демократические реформы, увенчавшаяся в итоге успехом, — все эти факты истории страны находят отражение в прозе современных южнокорейских писателей, равно как и универсальные темы неподлинности бытия или одиночества человека среди людей в постсовременном мире. Южная Корея (Республика Корея) давно уже является частью мирового экономического пространства, и в России, наверное, не осталось дома, где не было бы бытовой техники и электроники корейского производства. Постоянно растет число фанатов корейского кинематографа и поп-музыки. Литературе же Южной Кореи еще только предстоит стать в России популярной. Будучи вовлеченной в мировой культурный процесс и воплощая самые современные литературные тенденции, она, тем не менее, сохраняет самобытность, опираясь на традиции. В этом номере читатель может прочесть и повесть Ан Тохёна в жанре аллегории, столь популярном в Корее в эпоху Чосон, и рассказ одного из самых интеллектуальных авторов Южной Кореи, тонкого психолога Ли Мунёля, где, как в средневековом романе-сне, фантазии неотличимы от реальности, и понять, о чем на самом деле идет речь, расшифровать многочисленные метафоры можно, лишь прочитав последний абзац. Хороша и южнокорейская проза женщин-писательниц — жизненная, глубокая и драматичная. В этот номер вошли рассказы известных писательниц О Чонхи и Ким Эран. Не должна оставить читателей равнодушными и корейская поэзия, которая традиционно является скорее философической, нежели лирической.

Напоследок хотелось бы сказать, что образованные корейцы хорошо знают классическую русскую литературу, любят и понимают ее, что подтверждает эссе знаменитого критика и исследователя корейской литературы Ким Юнсика. Надеемся, этот номер поможет российским читателям составить некоторое представление о корейской литературе, а возможно, и полюбить ее.

Квон Ёнмин, критик, почетный профессор Сеульского университета

Мария Солдатова, доцент Московского государственного лингвистического университета, составитель номера

Человек одинок. Или не одинок. А если и одинок, что с того? На лужайке, обернувшись голубками, сидят девушки, в предчувствии суровой зимы тревожно колышутся деревья, пустившие корни в пустоту.

Вдруг порыв ветра с самого края земли — и девушки, успев превратиться в листья, рассыпаются за каменной оградой парка. Тонкие корни деревьев подрагивают, как борода старика, рассеивая в бледном воздухе пыль воспоминаний.

— Как холодно!

Это, опершись на скамейку, мужчина, похожий на покрытую саваном непросохшую гипсовую статую, говорит сырым голосом женщине, миражом сидящей подле него. Его слишком длинная правая нога, сложенная втрое, покоится на краю скамейки. Женщина с лицом цвета истлевшей кости и свисающим до губ носом смотрит не на мужчину, а на мрачное здание за оградой.

— Это, наверное, потому, что у вас холодное сердце.

— Вовсе нет, — решительно отрицает мужчина, будто отряхиваясь от ее сухого голоса. Его взгляд теперь устремлен на то же здание. — Посмотри, это ведь снег.