Игорь Шагин - Белая полоса

Сохранялась тишина. Через открытое окно в комнате с улицы были слышны разговоры. Мне показалось, что я слышал голоса Оли и её отца, — это добавляло оптимизма: о моём исчезновении уже знают и меня ищут. Присутствующий задавал мне вопросы, ответы на которые он записывал на листе бумаги. Через некоторое время мне предложили поставить подпись. Документ был озаглавлен «Объяснительная». Я ознакомился с текстом и подписал: «С моих слов записано верно, мною прочитано. Шагин И.И.». Документ был составлен на украинском языке.

В комнате ещё некоторое время сохранялось молчание. Потом я попросил разрешения позвонить домой. Тогда ещё один присутствующий человек сказал мне что-то вроде того, что дома своего я уже не увижу никогда и поэтому нечего туда звонить.

Через некоторое время меня повели по лестнице этажом ниже и завели в большую комнату. Там был стол, в углу стоял флаг Украины. За столом сидела тучная женщина. Она спросила мою фамилию. Я ответил: «Шагин». И она распорядилась меня увести. Позже я узнал, что это был суд, а женщина была судьёй, и меня приговорили к двенадцати суткам за сопротивление милиции и хулиганство. Меня привели обратно в ту же комнату.

Часы на стене показывали одиннадцать вечера. Мне было сказано всё вынуть из карманов. Я выложил на стол разрешение на огнестрельное охотничье оружие, ключи от «Мерседеса», две тысячи долларов США, несколько сотен гривен, пластиковые визитные карточки с фотографией президента АОЗТ «Топ-Сервис» и паспорт гражданина Российской Федерации. После этого была составлена опись имущества, которую я подписал. На меня сразу же надели наручники. Руки застегнули за спиной, при этом наручники очень сильно сдавили. Меня сопроводили несколькими этажами ниже — в подвальное помещение, где находились камеры. Там мне расстегнули наручники, обыскали, попросили снять и отдать ремень. Проверив туфли, вынули из них шнурки и вырвали супинаторы. После чего меня завели в камеру, в которой были обшарпанные стены, окрашенные в зелёный цвет, и лавочка шириной сантиметров сорок у стены. Было холодно. Я попытался разместиться на лавочке, чтобы уснуть. Но из-за её небольшой ширины этого не получилось. Тогда я попытался подремать сидя, но сон не шёл. Время тянулось медленно. Примерно через час открылась дверь в камеру.

Меня вывели из камеры. Дежурный выложил из сейфа на стол мои вещи — шнурки, ремень, галстук. У стола стояли два незнакомых мне человека. Один из них был в серых брюках, жёлто-зелёно-сером пиджаке в мелкую клеточку и светлой рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. Глаза у него были серые, волосы — светло-рыжеватые с сединой. Он был крепкого телосложения, выше среднего роста, было ему около сорока лет. Второго звали Саша (так обращался к нему человек в клетчатом пиджаке). Саше на взгляд было хорошо за пятьдесят. Он был среднего роста, носил серый потёртый костюм и светлую поношенную рубашку. Худощавое телосложение и лицо, усики, ближе к чёрному кудрявые волосы. Саша курил сигарету без фильтра. Он забрал со стола мои вещи, и мне снова сдавили наручниками руки за спиной. Меня провели по коридору, вверх по лестнице и вывели на улицу через входную дверь. Только теперь я смог осмотреться. Мы находились во дворике перед зданием. С левой стороны были железные ворота. Перед ступеньками крыльца стоял автомобиль — белый «Форд Сьерра». Меня посадили на заднее сиденье. Рядом со мной с одного бока сел человек в клетчатом пиджаке, с другого — Саша. Спереди разместились водитель и ещё один человек. Автомобиль выехал за ворота и двинулся по улице. Присутствующие сохраняли молчание, лишь изредка обмениваясь с водителем словами о маршруте движения. Человек в клетчатом пиджаке разговаривал по телефону. Говорил, что забрали. Автомобиль то и дело сворачивал с улиц и переулков во дворы, под колёсами ощущались рытвины и ямы. Тёмные дома, безлюдные пешеходные дорожки с то там, то здесь стоящими автомобилями… Видимо, была уже глубокая ночь. Когда наш автомобиль выезжал на проезжую часть, то другие машины встречались редко.

Наш «Форд» двигался с большой скоростью. Я не пытался заводить разговоры — только спросил, куда меня везут. Они не ответили. Мне мельком показалось, что мы проехали по набережной Днепра. И через некоторое время автомобиль проехал через ворота сетчатого забора и остановился перед зданием на хорошо освещённой жёлтым светом фонарей площадке. Меня вывели из машины. Большие пальцы на кистях рук от сдавленных наручников не ощущались. Я поднялся по ступенькам, и меня провели за железную дверь в здание. Думаю, что это было новое, строящееся здание РОВД. С правой стороны был холл, на полу которого лежали строительный мусор, электрические кабели, плитка. Слева были пульт дежурного и смотровое стекло. Мы прошли немного вперёд, и меня завели в дверь налево. Передо мной оказалась комната, а справа находились две или три камеры. На полу в комнате также находились стройматериалы. Было ещё несколько стульев, находившихся в хаотичном положении. С меня сняли наручники и завели в среднюю камеру типа «стакан» — примерно метр на метр, с лавочкой у стены. Железная дверь с большим (30 на 30 сантиметров) смотровым окном из оргстекла и решёткой. В этой камере на лавочке я просидел до утра. Сигарет у меня не было, да и вряд ли было бы позволено курить. К тому же я об этом совсем не думал.

Утром открылась дверь. Меня вывели из камеры и завели в комнату, в которую вошёл также человек высокого роста и плотного телосложения, в серых брюках и серой же рубашке. С улыбкой, похожей на оскал собаки, он направил на меня большую переносную видеокамеру.

— Фамилия? — спросил он.

Я заправил рубашку в брюки и ответил:

— Шагин.

Через неделю именно эту видеозапись стали показывать по всем телеканалам Украины во время брифингов и пресс-конференций, на которых работники прокуратуры и МВД, начальник милиции г. Киева и его заместители, равно как и прокурор Киева и его заместители, указывая на меня как на руководителя фирмы «Топ-Сервис» и гражданина Российской Федерации, называли меня организатором банды и заказчиком серии резонансных убийств высокопоставленных государственных чиновников. «Видели рекламу “Топ-Сервиса”: “Ой, «Топ-Сервис», ой, «Топ-Сервис», люды тут хороши!”? Так вот, — говорили они. — Этот хороший человек убивал людей!» «Ой, “Топ-Сервис”, ой, “Топ-Сервис”, люды тут хороши. Сдай товары у “Топ-Сервис” и отрымай пулю (гроши)». Впоследствии слова из этой рекламы в немного изменённом виде я неоднократно слышал от сотрудников правоохранительных органов — оперóв, работавших со мной во время проведения следственных действий.

Меня снова завели в камеру, в которой я находился ещё некоторое время. Мрачные мысли не посещали меня, ибо всё это казалось простым и понятным. А именно — тотальной развёрнутой борьбой государства против компании, в которой я являлся соучредителем и президентом.