Конн Иггульден - Воронья шпора

– Мой брат доверял и Гастингсу, – возразил Ричард.

– Однако после смерти короля я даже близко не подходил к Вестминстеру и Убежищу. Я ни в чем не участвовал. Если за ним следят ваши шпионы, то вы уже знаете, что я говорю правду. – Лорд Стэнли ожидал ответа, прекрасно понимая, что от него зависит его жизнь.

Помолчав, лорд-протектор кивнул:

– Я не намеревался арестовывать вас, Томас. Но вы обнажили свой меч. Как и Мортон, размахивавший своим столовым ножиком. Что я должен был думать?

Епископ Илийский с предельным сосредоточением наблюдал за происходящим. Увидев свой шанс, он шагнул вперед:

– Я должен принести свои извинения Вашему Высочеству. Я совершенно не понимал, что происходит вокруг меня. И, подобно лорду Стэнли, я достал оружие от страха, рассчитывая, что спасу им собственную голову.

Ричард улыбнулся священнику, и Томас торопливо продолжил:

– Епископ прав. Я отреагировал на действия Гастингса и даже не заметил, как меч оказался у меня в руке.

Насколько мог видеть герцог Глостер, лица обоих покрывала испарина – они прекрасно понимали, что могут погибнуть по малейшему его слову. Тем не менее Мортон назвал его «высочеством», а что касается Стэнли, то Эдуард говорил, что ему можно доверять. Ричард не стал медлить с решением:

– Что ж, вы – люди действия, и это хорошо. Мортон, обида прощена и забыта. Стэнли, мне нужен казначей, способный увеличить доходы казны до нужной мне величины. Вы согласитесь?

Глаза Томаса округлились, и он опустился на одно колено:

– Конечно, милорд. Для меня это великая честь.

Окружавшие его солдаты немедленно расступились, осознав, что сдерживали человека, облеченного значительной властью, который выйдет из этого зала обладателем еще большей власти. Вдруг оказалось, что никто из них не смеет посмотреть лорду Стэнли в глаза. Ричард с улыбкой отметил это, после чего повернулся к Бекингему, молча наблюдавшему за происходящим:

– Крамола повсюду, милорд Бекингем. И ее нужно выжигать каленым железом, так что, кроме казначея всей Англии, мне нужен также верховный констебль. Без золота нет правосудия. Без правосудия нет безопасности. Они тесно связаны между собой.

И пока Бекингем трепетным голосом благодарил и выражал свое удовольствие, лорд-протектор направился к остававшимся на своих местах архиепископам Йорка и Кентербери. Оба старика уже не могли быстро подняться, да и ходили, лишь опираясь на палку. Ричард уперся руками в стол и подался вперед, сделавшись похожим на ястреба или приготовившегося к прыжку волка:

– Ваши милости, архиепископы Буршье и Ротерхэм, сегодня вы доказали чистоту и честность своих намерений. Предлагая вам ложную клятву, я позволил себе слабость, которой теперь стыжусь. Я согрешил и приношу покаяние в этом грехе. Но вы проявили непреклонность, показав мне ту нравственную силу, которой славитесь вы оба. И теперь тени развеяны, больше нет никаких секретов и тайн.

Старики внимательно следили за ним, и Ричард заметил это, так что обратился к ним с полной невинностью во взоре:

– Сыновья моего брата не имеют больше права на королевский сан, как теперь это нетрудно понять. Если и можно было как-то сокрыть этот факт, момент этот миновал – слишком много свидетелей имелось этому разоблачению. Но если королем мне еще предстоит стать, лордом-протектором я уже являюсь. Люди еще строят мне козни, и есть такие, кто еще считает своим господином Ланкастера, хотя некоторые уже поняли, что он оставил их в лохмотьях. Мои племянники благополучно здравствуют в Тауэре, а мою безопасность обеспечивают вооруженные люди. Архиепископ Буршье, ваша милость, готовы ли вы короновать сына Ричарда Йорка? Если я попрошу об этом, коронуете ли вы меня как короля Ричарда Третьего?

События последнего часа промелькнули мимо архиепископа с головокружительной быстротой, но тем не менее он успел понять, что в зале этом присутствует человек, мнением которого нельзя пренебрегать. Участь Гастингса была превосходным уроком для всякого, у кого есть глаза, чтобы видеть.

– Ну конечно, Ваше Высочество, – осторожно проговорил старый священнослужитель.

Оба старика с осторожностью спускались по лестнице внутри Белой башни. Ричард же дождался мгновения, когда остался наедине с Робертом Стиллингтоном. Епископ Бата и Уэллса с ужасом ощутил на своих плечах руку Глостера, одновременно приказавшего подать столик с принадлежностями для письма и кувшин доброго эля, дабы священника не оставили силы. Лорд-протектор усадил его писать, а сам непринужденно сбежал по ступенькам в просторный двор Тауэра. Задержавшись на нижней ступеньке, он вдохнул полной грудью теплый летний воздух и подставил лицо солнечным лучам.

Старики имеют склонность неожиданно и не ко времени умирать, и он хотел, чтобы Стиллингтон записал для парламента свои показания. Ричард понимал, что его ждут споры и несогласие, в этом можно было не сомневаться, однако подобные ситуации, как в случае лондонских ворот, которые должны были оставаться открытыми, можно было предусмотреть.

Ему придется внимательно присматривать за Стиллингтоном до следующей сессии парламента, которая соберется в Вестминстере. Если судьба или какой-нибудь предприимчивый убийца все-таки доберется до старикашки, лорд-протектор будет располагать его принесенными под присягой показаниями, скрепленными личной печатью и подписью. Обойти можно любое препятствие, подумал Ричард. Неподалеку от Белой башни он увидел группу солдат, дожидавшихся, как он и сказал, нового приказа. Среди них стоял и лорд Гастингс, безоружный, но свободный во всем остальном. Глостер присвистнул. Удивительно, как эта солдатня, это простонародье, трепещет перед его лордами… Впрочем, эти люди могли и лично знать Гастингса. Все ведали, что барон числился среди приближенных Эдуарда.

Ричард уверенным шагом приблизился к группе. Уильям Гастингс поднял голову, ожидая нового обвинения или, быть может, предложения какой-то сделки. Лорд-протектор улыбнулся, радуясь солнышку:

– Простите меня, Гастингс. Простите за то, что заставил вас ждать. Простите за то, что вам предстоит перенести.

Ричард дал знак солдатам, стоявшим за спиной Уильяма. Они взяли его за руки и, невзирая на полные удивления и гнева крики, отвели в сторону на дюжину ярдов и там подсекли ему ноги. Он повалился вперед в их руках, с изумлением глядя на оказавшийся перед ним на траве строительный брус.

– Глостер! Где судьи, сучий ублюдок?! Где правосудие?

– Такое правосудие положено изменникам, милорд, – отозвался Ричард. – Как я уже говорил, при всем моем сожалении, я вынужден сделать предупреждение всем, кто считает меня слишком слабым. Это послужит всем полезным уроком.