Конн Иггульден - Воронья шпора

– Вы окажетесь в Лондоне через пять-шесть дней, Маргарита, – добавил он. – Если была на то воля Господня, милорд Уорик мог уже нанести свой удар – и снять с плеч голову того человека, который угрожает всем нам.

– Молю Бога об этом, Ваше Величество, – отозвалась Маргарет. – Ваши птички сопровождают меня. Буду выпускать их по мере необходимости.

Людовик обнял ее в последний раз и постарался как можно крепче пожать руку ее сыну, чтобы молодой человек по юношеской беззаботности не раздавил его пальцы. После этого французский король спустился на пристань по сходням, и их убрали. Он остановился на берегу в окружении нескольких стражей, защищавших его от дерзких взглядов и прикосновений подданных, пока две гребных шлюпки выводили на быстрину небольшой кораблик. Стягивавшие их тросы натянулись, сбросив рассыпавшееся искорками облачко капель воды. Людовик знал свое прозвище – «вселенский паук». В канатах ему вдруг увиделась часть собственной паутины, и он улыбнулся этому зрелищу и собственной самонадеянности. Это был всего лишь конец, а может быть, также и начало. Новые, с иголочки, вышитые знамена Ланкастеров будут развернуты на море. А пока кораблик находился в Париже, над ним реяли золотые и синие королевские лилии Франции.

Капитан, охранявшей ворота стражи, отправил еще одного мальчишку бегом за указаниями к мэру Джону Стоктону. На улицах никакой толпы быть не могло, в этом невозможно было усомниться. Насколько мог судить капитан Сьюард, в данный момент весь город Лондон выжидал, затаив дыхание. Уж он-то знал настроения лондонцев, будучи сыном торговца перцем, проживавшего на Уич-стрит. Половина его людей происходила с городских окраин, однако сам Сьюард был человеком состоятельным. Впрочем, потертый кожаный со стальными пластинами доспех признаков его благосостояния не обнаруживал. Он сумел найти удобное для себя место – у Мургейтских ворот в Лондонской городской стене. И то, что он возвращается домой к изысканному столу и слугам, для него ничего не значило – во всяком случае, так считал он сам. Со своими людьми капитан обращался как отец с собственными сыновьями, и, по правде говоря, двое отпрысков и вправду служили под его началом.

Первого своего гонца Сьюард послал после того, как его вызвали на стену, заметив приближающееся к городу войско. Ворота в городской стене не были праздным украшением. Закрытые и заложенные на засов, они защищали горожан от любых врагов. Впрочем, наличие реки, берущей начало на юге и протекавшей по Лондону, не позволяло осадить город.

Находившийся за стеной враг мог вести любые переговоры с лордами и мэром, однако это выходило за рамки компетенции Сьюарда. Его заботили только ворота, собственный мирок и собственные обязанности.

Он ведал воротами несколько лет назад, когда прибыл приказ закрыть их перед войском дома Ланкастеров. Джон смотрел тогда сверху вниз на измученное, растянувшееся на мили и мили войско, но ворота остались закрытыми. Он не был согласен с принявшим такое решение прежним мэром, но, несмотря на это, выполнил его приказ. То есть честно исполнил свой долг, как и должен поступать мужчина, как сказал он в конечном итоге своим сыновьям.

С тех пор капитан Сьюард успел порядком поседеть, и на макушке его появилась основательная, начисто лишенная волос плешь, похожая на кусок дубленой кожи. Отец оставил ему только прекрасный дом на Уич-стрит, не приложив к нему никакого источника дохода. И с тех пор Джон кормил и одевал собственное семейство, будучи караульщиком у ворот и приглядывая за ведущей к ним дорогой.

К этому времени он уже мог различить гербы на знаменах, хотя уже с дюжину раз оборачивался, проверяя, не возвращается ли посланный первым младший сын. Закрыть ворота было непросто. Нужно было пригнать волов и заставить их стронуть с места массивные створки. Сьюард содержал их рядом, в одном из соседних домов, – за животными приглядывали шестеро его лучших и надежных людей, которые не запаникуют, даже если к ним направится вооруженный отряд, пока они сужают зазор между створками и сводят его на ноль.

Купцы, конечно же, взвоют, в этом можно было не сомневаться. Они выражали свое недовольство всегда, когда, раз в три месяца, Джон проводил свои тренировки в каждый квартальный день [36].

Всего четыре раза в году его люди закрывали городские ворота, и всякий раз торговцы учиняли такие вопли, словно он срезал у них кошельки или тискал их жен. Представив себе их реакцию и в этот раз, Сьюард позволил себе чуточку улыбнуться. Впрочем, вопли, возможно, сделаются не столь громкими, когда они увидят, что он преградил путь в город вооруженным людям.

Наконец капитан с облегчением увидел собственного парнишку, бежавшего по улице. Надвратная башня, на которой находился Сьюард, на сорок футов поднималась над улицей. Вокруг уже собирались зеваки, чтобы поглазеть на происходящее. Однако сегодня стражу ворот было не до них. Джон смотрел на своего сына, без всякого промедления поднимавшегося к стене по ступенькам. У парня из-под носа к губе постоянно сбегала дорожка соплей, хотя он все время слизывал ее. Когда сын преодолел последнюю ступеньку, капитан Сьюард с гордостью кивнул своему отпрыску, поворачиваясь на всякий случай лицом к подступающей колонне, чтобы проверить обстановку. До первых рядов оставалось всего ярдов шестьсот. Идущие успели значительно сократить расстояние.

– Ну же, Люк, выкладывай! Что он сказал? – потребовал ответа Джон.

Однако сопляк пыхтел, как кузнечный мех, и Сьюард начал терять свое легендарное спокойствие. Пригнувшись, он схватил мальчишку и поднял его в воздух:

– Люк! Открывать или нет?

– Мэр ушел домой, папа, то есть капитан Сьюард! – выдохнул мальчик. – Он уже лег спать – и сегодня не выйдет.

Джон опустил сына вниз. Мэр Стоктон никогда не был славен быстротой решений, охранник ворот прекрасно это знал. И неудивительно, что он постарался уклониться от этого решения.

Что ж, он, Сьюард, воевал на стороне Ланкастеров при Таутоне, и он-то привык решать быстро. Он знал, что позавчера короля Генриха провели перед его народом, как теленка на рынке. Джон не имел никакого представления о том, где сейчас находился правитель, однако капитаны городской стражи в первую очередь присягали правящему монарху, обязуясь защищать его от всех и всяческих врагов.

Сьюард перегнулся через край стены, отдавая приказ находившимся внизу людям. Это означало, что им придется закрывать ворота перед лицом подступающего войска, однако у них еще оставалось для этого время, если они поторопятся. И тут чужая рука обхватила капитана сзади и стиснула его горло. Сын его вскрикнул от удивления и страха. Сопротивляясь и пытаясь вскрикнуть, Сьюард увидел, что его люди внизу окружены зеваками и торговцами, внезапно вытащившими ножи.