Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов

— Он же джап ! — презрительно сморщилась я.

— Ну, знаешь, если нужен японский сад… — забурчал Магнус. — Аритомо в войне не участвовал. И если б не он, половину моих рабочих загребли бы и отправили куда-нибудь на рудники или вкалывать до смерти на железной дороге.

— Им придется повесить своего императора, прежде чем я попрошу кого-то из них о помощи.

Он недовольно уставился на меня: казалось, у него вся сила утраченного глаза перешла в здоровый, удвоив его остроту.

— Эта ненависть в тебе… — заговорил он, немного погодя, — тебе нельзя позволять ей вредить твоей жизни.

— Это выше моих сил, Магнус.

Официант вернулся с двумя запотевшими кружками пива. Магнус одним глотком опорожнил половину своей и отер рот тыльной стороной ладони.

— Мой отец разводил овец. Мать моя умерла, когда мне было четыре года. Меня сестра вырастила, Петронелла. Мой старший брат, Питер, учительствовал в Южной Африке. Когда началась война… я о Бурской войне говорю, о второй… я пошел добровольцем. Меньше чем через год попал к англичанам в плен и меня переправили в лагерь для военнопленных на Цейлоне. — Он опять поднес к губам кружку, но потом, даже не пригубив, тяжело опустил ее на стол. — Я дрался себе где-то далеко с англичанами, когда однажды утром на нашей ферме появились солдаты Китченера [54] Гораций Герберт Китченер, 1-й граф Китченер (1850–1916) — английский военный деятель, в 1900–1902 гг. был главнокомандующим британских войск в Англо-бурской войне, во время которой ввел систему концентрационных лагерей для мирного населения. . Па был дома. Он затеял драку. Его пристрелили, а затем сожгли наш дом.

— А что случилось с вашей сестрой?

— Ее отправили в концентрационный лагерь в Блумфонтейн. Питер пытался ее вытащить оттуда. У него жена была англичанка, но даже ему не разрешили наведаться в лагерь. Петронелла умерла от тифа. Или, может, не от тифа… Позже выжившие говорили, что англичане добавляли заключенным в еду растертое стекло.

Он перевел взгляд на паданг — трава была сухая, воздух корчился от жары.

— Вернуться домой после войны, чтобы узнать все это о своей семье… нет, я не мог больше жить в тех краях, где вырос. Поехал в Кейптаун. Но все равно — и это казалось мне не очень далеко. Однажды весной, кажется, девятьсот пятого, купил билет до Батавии [55] Батавия — до 1942 г. главный город Нидерландской Индии на острове Ява; ныне Джакарта, столица Индонезии. . Судно вынуждено было встать на ремонт в Малаккский док, и нам сказали, что раньше чем через неделю ремонт не закончится. Я шел по городу, когда увидел заброшенную церковь на холме…

— Святого Павла.

— Ja, ja , — заворчал Магнус, — Святого Павла. Там, на церковном погосте, я увидел надгробия, которым было по три, по четыре сотни лет. И что же я нашел среди них? Могилу Яна Ван Рибека! [56] Йохан Антонисзон ван Рибек (1619–1677) — известный голландский исследователь и мореход, основатель города Кейптауна (Капская колония), позднее — колониальный администратор Нидерландской колониальной империи, в частности ее азиатских владений (современная Индонезия).

Видя отсутствующее выражение на моем лице, Магнус покачал головой:

— Знаешь, мир был сотворен не только для английской истории. Ван Рибек основал Мыс, Капскую колонию. И стал ее губернатором.

— Почему же он кончил дни свои в Малакке?

— ОИК [57] Объединенная Ост-Индская компания (ОИК) существовала в 1602–1798 гг. Акционерами ОИК были богатейшие голландские купцы. На всем пространстве к востоку от мыса Доброй Надежды до Магелланова пролива ОИК имела монопольное право торговли и мореплавания, беспошлинного провоза товаров в метрополию, создания факторий, крепостей, набора и содержания войск, флота, ведения судопроизводства, заключения международных договоров и т. д. С конца XVII — начала XVIII в. в условиях общего экономического упадка Голландской республики и конкуренции со стороны английской Ост-Индской компании начался упадок ОИК. В 1798 г. она была ликвидирована, все ее имущество и активы перешли в собственность государства. , голландская Ост-Индская компания, послала его туда в качестве наказания за какой-то проступок. — Воспоминание смягчило лицо Магнуса и, казалось, в то же время его состарило. — Как бы то ни было, увидев там его имя, вырезанное на глыбе камня, я почувствовал, что отыскал для себя место, здесь, в Малайе. На судно свое я так и не вернулся, не поплыл в Батавию. Вместо этого я отправился в Куала-Лумпур.

Он рассмеялся:

— В конце концов я оказался на британской территории. И прожил тут… сколько… — губы его беззвучно шевелились, пока он высчитывал, — сорок шесть лет. Сорок шесть! — Он вытянулся на стуле и огляделся, высматривая официанта. — За это шампанское надо пить!

— Вы простили британцев?

Магнус снова осел на стуле. Некоторое время молчал, обратив взор куда-то внутрь себя.

— Они не смогли убить меня, когда между нами шла война. Они не смогли убить меня, когда я был в лагере, — выговорил он наконец сдавленным голосом. — Но держать в себе ненависть все сорок шесть лет… вот уж это наверняка убило б любого.

Взгляд его подобрел, когда он обратил его на меня:

— Вам, китайцам, полагается уважать старших, Юн Линь, так ведь говорил этот парень Конфуций, а? Так, во всяком случае, мне моя жена говорит. — Он наконец-то смог отхлебнуть пива. — Так что — послушай меня. Послушай старого человека… Не презирай всех японцев за то, чту кое-кто из них натворил. Дай ей уйти, этой ненависти в тебе. Отпусти ее.

— Они сделали вот это.

Я медленно подняла свою изувеченную руку, спрятанную в кожаной перчатке.

Магнус указал на глазную повязку:

— Думаешь, он сам собой выпал?

Через три недели после той встречи в клубе с Магнусом меня уволили.

Его идея создать сад в память о Юн Хонг запала мне в душу. В лагере сестра часто говорила со мной о саде, который она разобьет, как только кончится война и наши жизни снова вернутся к нам…

В свой последний рабочий день я взялась за разборку стола. Укладывая личные вещи, я вдруг замерла, наткнувшись на заметку, вырезанную мною когда-то из «Стрэйтс таймс». Сопровождавшее текст фото изображало группу японцев во фраках, стоявших позади их премьер-министра Иосиды во время подписания им и американцами договора о гарантии безопасности Японии [58] Договор, а по сути военное соглашение между США и Японией, подписанное 8 сентября 1951 г., в один день с Сан-Францисским мирным договором, и вступившее в силу 28 апреля 1952 г. . Разглядывая фотографию, я думала о лагере. Думала о Накамура Аритомо, вспоминая, как много-много лет назад впервые услышала это имя. Никогда не забывала я этого имени: оно следовало за мною повсюду. Настало время встретиться с ним. Создать сад — вот что я должна сделать в память о Юн Хонг, вот каков мой долг перед нею.