Тан Тван Энг - Сад вечерних туманов

Я знала, что выгляжу старше из-за лишений, перенесенных в лагере, и полагала, что вполне примирилась с этим, но вдруг, к своему удивлению, почувствовала укол обиды.

— Вы пруд делаете? — спросила я, глядя на полую яму, которой заканчивался склон.

— Просто меняю его форму, делаю больше. — Подняв чайничек, он наполнил чашки какой-то полупрозрачной зеленой жидкостью и одну из них подвинул ко мне, словно шахматную фигуру на доске. — Вы были гостьей императора.

На этот раз его стрела попала в цель.

— Я была узницей в японском лагере, — отчеканила я, удивляясь про себя, откуда ему об этом известно.

— Когда я строил этот дом, Магнус подарил мне акварель, нарисованную вашей сестрой, — сказал Аритомо. — Он напомнил мне об этом, когда привез ваше письмо.

— Когда-то Юн Хонг выставляла свои картины вместе с другими художниками.

— Меня это не удивляет. У нее большой талант. Она до сих пор рисует?

— Она была в одном со мной лагере. — Я выпрямилась, облегчая боль в коленях: прошло много времени с тех пор, как я сидела так в последний раз. — Она умерла там.

Аритомо перехватил мою левую руку, когда я потянулась к чашке. Едва его пальцы обхватили мое запястье, как мое лицо укрылось за выражением, полным осторожности. Я попробовала выдернуть руку, но он только крепче обхватил ее, взглядом убеждая меня прекратить борьбу. Как выбившееся из сил животное, попавшее в западню, рука моя перестала двигаться, расслабленно обмякла. Он повернул ее и потрогал стежки на том месте, где были срезаны два последние пальчика на перчатке. Я вытащила руку, убрала ее под край стола.

— Вы хотите, чтобы я устроил для вас сад.

С того самого момента, как я отправила садовнику письмо, я все время твердила про себя, чту скажу ему, когда мы встретимся.

— Юн Хонг… моя сестра… она узнала о вас одиннадцать лет назад, вы только прибыли в Малайю. Это было где-то в 1940-м.

— Одиннадцать лет. — Он обратил взгляд на ничего не выражавшем лице в сторону пустого пруда. — Верится с трудом, что я уже так долго живу здесь.

— Юн Хонг восхищалась японскими садами еще до того, как мы узнали про вас. Раньше, чем вы приехали Малайю.

— Откуда она узнала о наших садах? — спросил он. — Сомневаюсь, что в те времена хоть один такой был на Пенанге да и во всей Малайе. Даже сегодня мой — единственный.

— Наш отец взял нас с собой на месяц в Японию. В тридцать восьмом. Ваше правительство собиралось покупать у него каучук. Он был занят своими встречами, а жены чиновников возили нас по городу. Мы побывали в нескольких храмах и садах. Даже ездили на поезде в Киото. — Воспоминание о том празднике (единственном разе, когда я побывала за границей до той поры) заставило меня улыбнуться. — Мне никогда не забыть, в каком восторге была Юн Хонг! Мне было пятнадцать, а она на три года старше меня. Но в той поездке… в той поездке она вела себя как маленькая девочка, а я чувствовала себя старшей сестрой.

— А-а… Киото… — тихо молвил Аритомо. — Какие же храмы вы видели?

— «Лунный Сад» в храме Киёмизу-дэра, Тофуку-дзи и храм Золотого Павильона, — сказала я. — Когда мы вернулись домой, Юн Хонг прочла все книги про японские сады, какие только смогла достать. Ей хотелось знать… она просто помешалась на том, чтобы понять, как эти сады создавались.

— Возделыванию садов нельзя научиться из книг.

— В этом мы скоро убедились. Сестра попробовала сделать сад камней позади нашего дома. Я помогала ей, но ничего не получилось. Моя мама была вне себя оттого, что мы загубили ее газон. — Она помолчала.

— Когда Юн Хонг узнала, что вы живете здесь, то захотела посмотреть на ваш сад.

— Не на что было бы смотреть. В тот момент Югири не был закончен.

— Любовь Юн Хонг к садам помогала нам выжить, когда мы были в лагере.

— Каким образом?

— Мы убегали в выдуманные миры, — сказала я. — Некоторые в своих мечтах представляли себя строящими дом или конструирующими яхту. Чем больше подробностей они могли привлечь, тем больше отгораживались от окружавших ужасов. Одна женщина-евразийка, жена голландского инженера в «Шелл», — так она захотела снова пересмотреть свою коллекцию марок. Это наделяло ее волей к жизни. А еще один мужчина по памяти, раз за разом, воспроизводил названия всех пьес Шекспира в том порядке, в каком они были написаны… когда его пытали.

У меня пересохло в горле, и я отпила чай.

— Юн Хонг поддерживала нас рассказами о садах, в которых мы побывали в Киото, описывая их мне в мельчайших деталях. «Вот так и мы выживем, — говорила она мне, — и выйдем из этого лагеря».

Солнце пробивалось из-за гор. Над далекими верхушками деревьев по небу носилась стая птиц, готовясь вытянуться в черную колеблющуюся нить.

— Однажды охранник стал бить меня за то, что я не поклонилась как следует. Он не унимался, а просто бил и бил меня. Я очутилась в саду. Повсюду росли цветущие деревья, пахло водой…

Я умолкла.

— И я поняла, что там, где я очутилась, сошлись все сады Киото, в каких я побывала. Я рассказала об этом Юн Хонг. С той минуты мы и принялись создавать наш собственный сад, вот здесь, — я тронула пальцем голову около лба. — День за днем мы добавляли детали к нему. Сад стал нашим убежищем. У себя в мыслях — мы были свободны.

Аритомо тронул конверт на столе:

— Вы упомянули, что работали сотрудником Трибунала по военным преступлениям.

— Мне хотелось сделать все, чтобы виновные понесли наказание. Хотелось увидеть, что правосудие вершится.

— Считаете меня глупцом? Не в одном правосудии было дело.

— То был единственный способ, который позволял мне изучать судебные документы и официальные отчеты. Я хотела выяснить, где похоронена моя сестра.

Его глаза сощурились:

— Вы не знали, где находился лагерь?

— Нам завязали глаза, когда джапы… когда японцы везли нас туда. Он находился где-то в самой чаще джунглей. Это все, что мы знали.

— А другие уцелевшие из вашего лагеря, что с ними стало?

Бабочка трепетала над каннами возле веранды. Наконец села на лист, сводя вместе крылья в молитве.

— Нет других уцелевших.

— Вы единственная? — Он взглянул на меня так, будто я пыталась обмануть его.

Я выдерживала его взгляд, не отводя своего.

— Да.

Какое-то время он безмолвствовал. Отодвинув в сторону поднос, я развязала тесемку вокруг свернутых в трубку бумаг, которые принесла с собой, и разложила их на столе, придавив края нашими чашками.

— Бабушка оставила нам с Юн Хонг кусок земли в К-Л. Там около шести акров [61] Около 2,43 га, 243 сотки. , — я указала на первый документ, план участка из Земельного управления. — До него пешком недалеко от Озерного Сада, вверх по холму. Климат слишком жаркий и влажный для настоящего японского сада, я знаю, — прибавила я быстро, — но, думаю, вы сможете задействовать местную флору. Вот, я сделала фотографии этого места. Вы можете получить представление о том, как выглядит местность и что нужно сделать.