Анастасия Зубкова - Игра в косынку. Практикум

Стоит ли добавлять, что сверху, с упорством, достойным лучшего применения, на нас продолжало падать всяческое говнище, которое я так трогательно оплакивала по утру?

— Да не ори ты, — Анечка заклеивала мне рассеченную губу. Ее разбитую голову мы присыпали толченым стрептоцидом, перемотали бинтами, и вид у нее был довольно героический — как у красноармейца после боя — саблю бы ей и коня.

— Отойди, — взвыла я и отпихнула Анечку, с опаской ощупывая свою опухшую губу, — ну и дерешься ты, скажу я… Как гладиатор.

— Сама хороша, — отмахнулась Анечка, пристраиваясь рядом со мной. Некоторое время мы сидели молча на кухонном диване, изредка вздыхая. Тихо стрекотал холодильник, и горячее солнце тяжелой ладонью терзало затылок, было муторно и тяжко, во рту болтался металлический привкус крови, кругом было неприлично много горячего оранжевого света, ломило спину и вся квартира была завалена хламом под завязку. Различные предметы, напоминающие о моей прошлой жизни, продолжали появляться то там, то здесь, сначала мы ругали старые резиновые перчатки, распашонки, потрошенные кассеты, мятые журналы, игральные карты, потрепанные папки и цветочные горшки, валящиеся с потолка, но через пару часов попривыкли и реагировали на них стоически.

— Ну и дерьма ты накопила за свою жизнь, — буркнула Анечка, отправляясь ставить чайник, — молоко-то хоть у тебя есть?

— Гоша вроде привозил, — я неопределенно помахала рукой в сторону холодильника, — а насчет дерьма — в корне не согласна. Это все очень важные вещи, мне без них никак не прожить.

Как назло на кухонный стол вывалилась кипа старых истерзанных пакетов. Анечка обернулась и обречено покачала головой.

— Откуда пакеты?

— В супермаркете через дорогу на халяву выдают, — буркнула я, — незаменимая в хозяйстве вещь.

Анечка издевательски подцепила один из пакетов и с восторгом обнаружила, что в нем отсутствует дно.

— Одолжишь мне парочку? — прошептала она заговорщицки, — просто не знаю, как обходилась без них до сих пор…

— Пошла ты, — я сложила руки на животе и уставилась в потолок, — ты хоть понимаешь, что я — всемогуща?

— Понимаю, — пожала плечами Анечка, — потому и считаю, что у нас на повестке два вопроса.

— Каких? — со стоном я поднялась с дивана и сняла чайник с плиты.

— Элементарных. К примеру, я должна была появиться на работе часа четыре назад. Что скажешь?

— Ты хочешь мне предложить организовать тебе отгул? — я облокотилась на разделочный столик и задумчиво поковыряла его.

— Ну да, — кротко кивнула Анечка, — я делаю чай, а ты — отгулы.

— Сама предложила, — вздохнула я, направляясь в комнату.

— И с головой что-нибудь сделай!!! — закричала она мне вслед.

— В смысле? — к тому времени я уже успела рухнуть в кресло, предварительно стряхнув с него кипу потрепанных писем, и включить компьютер.

— В смысле, — возникла у меня за спиной Анечка, — болит ужасно — особенно после того, как ты меня об пол долбачила.

— Итак, — я открыла косынку и пасьянс разлетелся по монитору привычным треугольником, — я просто раскладываю карты и думаю, что головы у нас не болят, а на работе дали отгул?

— Не знаю, — бросила Анечка через плечо, отбывая обратно на кухню, — что ты в прошлый раз делала?

— В прошлый раз я ни хрена в эту штуку не верила — просто сидела, думала и косынку раскладывала.

— Вот и раскладывай, — проорала с кухни Анечка, — и думай.

— Тьфу, — поморщилась я и принялась за косынку.

«Головы не болят, — бормотала я себе под нос для упрощения процесса думанья, — и синяк Анечкин под глазом прошел, и губа моя затянулась. И вообще — ничего не болит. То есть, нет, болит, конечно, но то, что болело до драки. А все ее последствия аннулируем. И последствия падения «Дождливого Питера». Ага. А на работе понимают, что нас пора отпустить на пару дней. Но ни в коем случае ни у кого не возникает мысли о нашем увольнении, ни за что… Черт, как мелко… Пару дней… У меня в руках мощь всего мира, а я говорю: пару дней… — пальцы мои задрожали от сознания собственного величия, — на неделю пусть отпустят!!! Гады… — на глаза навернулись предательские слезы, стало очень, очень страшно, я закусила больную губу и заныла, — только пусть не увольняют…»

— Что ноешь? — Анечка шваркнула передо мной чашку и подкатила поближе второй стул, — от страха помираешь?

— Ага, — завыла я.

— Молодец, значит еще попроси чтобы никаких страхов, а то я тоже сейчас помру.

— Ты-то что, — презрительно спросила я, и Анечка, я думаю, уже заготовила достойный ответ, но в этот момент пасьянс сошелся со счетом 13243 очка и одновременно раздался звонок анечкиного мобильника и моего телефона. Я подхватила трубку, не вставая с кресла, а Анечка погнала на поиски своей сумки.

— Але, — бодро начала я.

— Марго? — поинтересовался из трубки мой начальник.

— Я, — гордо ответила я, ощупывая языком вроде бы как притихшую губу.

— А почему не на работе? — строго спросили меня с того конца провода.

— Не поверишь, — принялась я нескладно врать, — упала с утра в ванной… — тут меня прервал веселый и беззаботный начальственный смех:

— Ну ты даешь, — всхлипывало руководство, — умора… упала, говоришь, с утра? Начало отпуска что ли отмечала?

— Э-э-э… — продемонстрировала я свою глубокую осведомленность.

— Ладно, — начальство еще немного погоготало, а потом развздыхалось и затихло, — гуляй свою положенную неделю.

— Хорошо, — я с треском отлепила от физиономии Анечкин пластырь и швырнула его куда-то себе за спину, — уж погуляю так погуляю.

— Вот и молодец. Я тебе еще позвоню.

— Вот и молодец, — я попыталась изучить свое отражение в мониторе: крови, вроде бы, полно, а губа, вроде бы, целая, — пока.

— Пока, — тепло ответило начальство и положило трубку.

Некоторое время я смотрела на телефон с выражением величайшего недоверия.

— Кончай пялиться, — заявила Анечка, — прикинь, ты, как всегда, перестаралась.

— В смысле? — я зашарила по компьютерному столу в поисках телефона кадрового отдела нашей конторы.

— В смысле: меня на неделю отпустили, — ликовала Анечка, — нашли какую-то незакрытую неделю от отпуска и отпустили. Прям, и не знаю, как тебя благодарить.

— Поцелуй меня еще, — процедила я, набирая телефон кадровиков.

— О, господи, — возмутилась Анечка, — не приближайся ко мне.

— Очень надо, — начала я и тут закурлыкала, — Надюш… Ой, привет… А что там с моим отпуском? Неделя? Ой? И что, прям без заявления? И заявление, говоришь, есть? Ой! Да нет, решила подстраховаться… Ну спасибо… Хи-хи-хи… Хи-хи-хи… Прям уморила… Ну пока… Целую, ага.