Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Днем звонил секретарь Фэн и приказал мне срочно вернуться в уезд, чтобы подготовиться к совещанию по хлопку, которое дней через десять будет в центре провинции. Проверку дел в Наследникове придется на этом прекратить. Я обменялся данными с Ваном, и мы пришли к такому единому мнению: Ли Ваньцзюй выступал сватом у сына кулака, однако это нельзя считать утерей классовой позиции. Дети помещиков и кулаков — все-таки не сами помещики и кулаки. Наша партия учитывает социальное происхождение, но не замыкается на нем, а главное значение придает поступкам человека. Хорошо, что Ли Ваньцзюй придерживается такой политики. То, что он в определенные сроки созывает собрания по критике вредителей, тоже свидетельствует о сравнительной твердости его классовых представлений.

Ван считает, что некоторые вопросы остались еще не до конца выясненными. Например: сам Ли Ваньцзюй выступил сватом для сына кулака или по инициативе тетушки Лу? Сам счетовод рисовал кошек на стенде критики или предварительно советовался с Ли Ваньцзюем? Если бы у нас было дополнительное время, мы бы, конечно, ответили на эти вопросы, но, по-моему, они не так уж важны. Предположим, Ли Ваньцзюй сам подбил тетушку Лу на сватовство, а счетовода — на изображение кошек; что это изменит? Сейчас нам приходится тратить столько сил и средств на распутывание всяких несправедливых обвинений, что если бы эти силы бросить на строительство, то мы могли бы выполнить сразу десять хозяйственных программ.

Во второй половине дня состоялось собрание кадровых работников деревни, на котором я одобрил работу партбюро и высказал несколько замечаний, надеясь, что бригада продолжит критику «банды четырех», соберет хороший урожай, посеет озимые и подготовит условия для еще более богатого урожая в следующем году. О самом Ли Ваньцзюе мне, конечно, было неудобно говорить. Он сидел, по-прежнему улыбаясь и теребя свои усики, все такой же непонятный. Если бы он ничего не знал о нашем расследовании, это свидетельствовало бы о его тупости, а тупой секретарь не может держать деревню в хорошем состоянии. Если бы он знал о нашем расследовании все, он был бы каким-то сверхчеловеком. Восемь секретарей из десяти, совершающих крупные ошибки, мнят о себе именно это, но он не похож на такого зазнайку.

У Югуй просил нас перед отъездом провести и общее собрание, чтобы сказать несколько слов всем членам бригады. Секретари укома приезжают к ним так редко, что если мы уедем молча, то коммунары заподозрят кадровых работников деревни в неуважении к начальству. Я чувствую: этот У Югуй — тоже изрядный пройдоха, хоть и прост на вид. Говорит сладко, а на самом деле хочет, чтобы мы успокоили народ, внушили ему, что аппарат бригады безупречен. Пришлось согласиться. Раз за Ли Ваньцзюем нет особых грехов, было бы нехорошо — для их дальнейшей работы нехорошо — проваландаться здесь целую неделю и уехать, не сказав ни слова. Поэтому на общем собрании, созванном сразу после трудового дня, я коротко одобрил деятельность кадровых работников деревни. По лицам коммунаров я видел, что они очень привязаны к Ли Ваньцзюю. Когда я хвалил их секретаря, они выглядели просто счастливыми. Таковы уж эти непритязательные, симпатичные крестьяне. Конечно, чтобы избежать односторонности, я посоветовал Ли Ваньцзюю быть бдительным, не зазнаваться и так далее.

Вечером тетушка Лю, специально по случаю наших проводов, приготовила пельмени с начинкой из яиц и душистого лука. Эта добрая старушка, видимо, решила, что я — великий обжора, и угощала меня не переставая. Я еще никогда не ел зараз столько пельменей. После ужина нас еще пришли провожать тетушка Лу, Сяо Мэйфэн, Ян Дэцюань, Ли Ваньцзюй, У Югуй. Все они уселись на кан тетушки Лю, и мы оживленно говорили об усыпальнице престолонаследника, об осеннем урожае, о разгроме «банды четырех», о том, как улучшить жизнь крестьян. Откровенно говоря, я полюбил эту деревню и ее радушный народ. Жаль, что мы не можем побыть здесь подольше!

В УЕЗДНЫЙ КОМИТЕТ ПАРТИИ

Уважаемые товарищи!

Сейчас наступило время торжества демократического духа, единения руководства с народом. Я понимаю, что дел у вас хватает, и очень беспокоюсь, что добавляю вам хлопот. Никак не ожидал, что новое руководство укома с таким вниманием и ответственностью отнесется к двум моим предыдущим письмам. По первому письму вы послали в Наследниково заведующего канцелярией Цю, по второму — самого секретаря Ци. Последний из них не убоялся трудностей и, отбросив всякие условности, жил, питался и работал вместе с коммунарами — такому благородству мы можем только учиться. Я лично решил на своем скромном посту трудиться изо всех сил, чтобы практическими действиями во время сбора урожая и посева озимых отплатить за заботу укома.

Секретарь Ци работает в нашем уезде уже давно и неплохо. Его поездка в деревню в принципе похвальна. И все-таки я должен сказать, что она тоже закончилась провалом. Он не только ничего не выяснил, а, наоборот, замазал правду. Например, он установил, что Ли Ваньцзюй действительно был сватом сына кулака, но сделал из этого вывод, будто позиция Ли Ваньцзюя верна. Конечно, я понимаю, что дети помещиков и кулаков — тоже люди, что им тоже нужно есть, работать, создавать семьи. Все это бесспорно. Единственное, чего я не понимаю: почему секретарь партбюро целой деревни не занимается крупными делами, а выступает сватом кулацких выкормышей и почему это не считается ошибкой? А то, что он участвует в свадьбе, пьет на ней вино, — это тоже пустяки, тоже свидетельство твердости его классовой позиции?

Особенно возмутило меня то, что об этой твердости секретарь Ци открыто объявил массам — только на том основании, что Ли Ваньцзюй раз в месяц проводит собрания с критикой помещиков и кулаков. Откровенно говоря, уважаемый секретарь просто попался на крючок! Еще в первом письме я указывал, что Ли Ваньцзюй — человек очень хитрый, кого угодно вокруг пальца обведет. А слышал ли секретарь Ци, как Ли Ваньцзюй величает помещика Пятым дядюшкой? Это не формальный, а очень даже важный вопрос — настолько важный, что им стоило бы заняться самому секретарю Фэну.

В последнее время по Наследникову разнесся слух, будто кто-то клевещет на Ли Ваньцзюя и что из этого ничего не выйдет. Еще говорят, что у Ли Ваньцзюя корни крепкие, снизу его железно поддерживают массы, сверху — начальство, так что с его головы не упадет ни единого волоска. Как видим, секретарь Ци своими неосторожными словами не только не добился ничего хорошего, но и сыграл для Ли Ваньцзюя роль защитного зонтика. Я с самого начала предчувствовал, что проверять Ли будет очень нелегко, что для этого нужны пытливость, глубина, а носить воду бамбуковой корзиной или ловить луну в море — значит только изображать работу и обманывать доверие народа.