Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Лао Вэй пальцами загасил сигарету, сердито глянул на Се и вышел.

Во дворе он увидел парня, в непомерно широких штанах, мотавшихся из стороны в сторону. Парень шел в корпус, где жили девушки, в зал для репетиций, напевая: «Сердце мое словно луна».

— Эй, постой! — окликнул его Лао Вэй.

Паренек оглянулся, посмотрел на Лао Вэя и остановился, разглядывая себя в зеркало за окном и ожидая, когда Лао Вэй к нему подойдет.

— Тебе кого? — спросил Лао Вэй.

— Ло Цзяньпин. — Парень легонько потрогал свои бакенбарды.

— А ты кем ей приходишься? — Он смотрел на парня и думал о том, что танцовщице Ло Цзяньпин всего девятнадцать.

— Знакомый.

— Знакомый? — нахмурился Лао Вэй. — Вечером выступление, а сейчас тихий час, к ней нельзя.

Парень упрямо настаивал:

— Днем, в свободное от работы время, каждый волен заниматься чем хочет.

— В нашем ансамбле днем отдыхают, а вечером работают. Вот и выходит, что сейчас вроде полночь. А в полночь не ищут знакомых девушек.

— Однажды в полночь, ровно в двенадцать, мы даже гуляли по берегу Хуанхэ, — лукаво заявил парень.

— Я об этом не знал. А то не разрешил бы, — сказал Лао Вэй, легонько подталкивая парня в плечо, чтобы выпроводить.

Тот разозлился:

— Какой-то паршивый ансамбль, а корчите из себя невесть что!

— Да, пожалуй, ты прав, — признался Лао Вэй, вытолкав паренька. И вдруг обнаружил в дверном стекле дырочку, в которую вполне можно было просунуть руку и повернуть ключ. Неудивительно, что по ночам они безобразничают. А согласно правилам внутреннего распорядка, в десять часов дверь должна быть заперта. Кроме того, девушкам до двадцати четырех лет встречаться с парнями запрещено. Но эти правила теперь почти преданы забвению. А все потому, что у Лао Вэя дел невпроворот, и все сплелись клубок, не знаешь, за какую нитку хвататься. Он посмотрел в сторону дежурки, хотел было сказать Лао Хэ, чтобы он после обеда никого не пускал. Но Лао Хэ, откинувшись на спинку плетеного кресла, сладко спал, и голова его покачивалась из стороны в сторону. Лао Вэй не стал его будить. Он рано встает, поздно ложится, принимает газеты, отвечает на телефонные звонки — вздохнуть некогда. Да и возраст не малый — шестьдесят два. Ему бы на пенсию выйти, дома сидеть, внуков нянчить, но нет у него ни дома, ни детей, ни внуков. Один-одинешенек в целом свете. Вот он и не хочет на пенсию выходить, умру, говорит, в дежурке, когда придет мой час. Лао Вэй все понимает и не гонит его на заслуженный отдых.

Лао Вэй постоял возле старика, почесал в затылке, и вдруг его осенило. Он взял мел и на висевшей у двери доске написал: «Во время отдыха посторонним вход воспрещен!» И тут, отряхивая руки от мела, увидел, как в дверь вошел милиционер с двумя термосами в руках. Улыбаясь до ушей, он кивком поприветствовал Лао Вэя и пошел хорошо знакомой ему дорогой прямо к титану. Лао Вэй знал, что человек этот живет на соседней улице. О, здесь общественный титан, недаром у труппы такие огромные расходы на уголь. Но это отвечает принципу Лао Вэя «поддерживать связь с массами». И Лао Вэй, покачав головой, с горькой усмешкой направился к канцелярии.

Там он опять пристроился у стола, пытаясь заснуть, но было неудобно, сон не шел. Промаявшись минут десять, он выпрямился, протер глаза. Ладно, не буду спать. Но в городской отдел культуры еще рано. Пройдусь-ка я по театру и загляну в те места, где продают билеты.

Лао Вэй вышел со двора, пересек узкую улочку и попал на просторную прямую Хуайхайлу. Это — самая красивая улица в городе. Говорят, в Шанхае тоже есть Хуайхайлу, полная великолепия, многолюдная. Но Лао Вэю всегда казалось, что это шанхайцы позаимствовали у них название для своей улицы — ведь именно здесь было Хуайхайское сражение [14] В ноябре 1948 года 2-я и 3-я полевые армии НОА провели крупнейшее Хуайхайское сражение (между рекой Хуай и Желтым морем), закончившееся поражением гоминьдановской армии. , в память о котором названа улица. Лао Вэй в ту пору был корреспондентом при военном ансамбле, в боях не участвовал, но все видел собственными глазами. Сколько погибло людей, сколько пролито было крови! Разве не ради этой земли, не ради этого мира! Чтобы он стал еще краше. Взгляните на Хуайхайлу! Прямая, широкая! Она может поспорить красотой с улицами Нанкина. Высокие дома, почта, телеграф. Гостиница высшего разряда Пэнчэн, и еще более роскошная — Хуайхайская. Лао Вэю довелось как-то побывать там, полы сверкают как зеркало, скользкие. Лао Вэй едва не упал.

Хорошо! Революция — это сражение. Революция это — соревнование. Кто кого. Тут-то и проявляется настоящий энтузиазм.

О! Магазин «Деликатесы» опять красят. Ведь незадолго до Первого мая, Лао Вэй помнит, здание покрасили в голубой цвет. А в какой покрасят теперь? Лао Вэй остановился, скрестил на груди руки и, поглаживая бороду, стал наблюдать, как работают два маляра. Стены они не красили — писали на них иероглифы. Интересно, что именно? Не по случаю же национального праздника — до него далеко. Да и вообще, зачем писать на стенах, если можно просто повесить четыре праздничных красных фонарика, когда придет время. Лао Вэй прищурился и с трудом разглядел надпись:

«Пельмени на пару, куриный суп с ушками, традиционные китайские блюда для банкетов, торжественные обеды».

О-о! Всю стену испортили! Не хватало еще написать на ней полностью все меню и марки вин. Лао Вэй посокрушался и пошел дальше. Оглянувшись, заметил в переулке рядом большую вывеску: «Ресторан Гуандун» — и тут же вспомнил, что в глубине переулка есть еще один ресторан. Лао Вэй не бывал там — ресторанчик маленький, да и расположен неудобно. Он потрогал подбородок и вдруг увидел, что под вывеской «Ресторан Гуандун» написано:

«Повар Чжан Сюин, родом из Шаньтоу провинции Гуандун, в 1947 году открыл здесь ресторан. Повар высокого класса, специалист по традиционным гуандунским блюдам, превосходно жарит, тушит, готовит на пару — его блюда отличаются прекрасным ароматом и вкусом».

Лао Вэй сглотнул слюну, вот бы выбрать минутку и прийти сюда вместе с женой и сыном отведать всей этой вкуснятины. Как жаль, что он раньше не обратил внимания на эту вывеску — ресторан Гуандун закрывали собою «Деликатесы». Он снова обернулся, на стене магазина уже красовались четыре иероглифа «Готовим пельмени на пару». Такие ярко-красные знаки, что сразу бросаются в глаза, их, пожалуй, видно даже с противоположной стороны улицы, где находится остановка транспорта. И здесь борьба, соревнование. Но такие методы конкуренции немножко… как бы это сказать? Лао Вэя охватило вдруг чувство досады. И он продолжал свой путь со скрещенными на груди руками.

Проходя мимо парикмахерской «Яркий свет», Лао Вэй увидел на дверях вывеску «Курсы усовершенствования» и вспомнил о том, как несколько дней назад его сына обкорнали на каких-то курсах усовершенствования и как сын разозлился. Такая жара, а он весь день ходит в кепке и на все лады костерит эти курсы усовершенствования. В самом деле, если там работают ученики, так пусть не обслуживают клиентов. А если клиент нужен им для практики, так не надо брать с него денег! А там плата как в настоящей парикмахерской! Ох, эти деньги!