Array Шэнь Жун - Царь-дерево

Держась за перила, Лао Вэй медленно спускался вниз. Навстречу шуму и духоте. Все труднее становилось дышать.

У лестницы стоял воздыхатель Ло Цзяньпин, бесцеремонно разглядывая Лао Вэя, потом он вдруг обернулся, и глаза его заблестели. Хористки примеряли различные парики. К Лао Вэю подбежала девушка лет двадцати:

— Товарищ руководитель, отпустите меня на два дня, я хочу съездить домой, вернулся отец.

Ее мать, служившая в аэропорту Байтафу, обожала дочь, и та без конца отпрашивалась домой. Лао Вэй, глядя на нее, вдруг спросил:

— А твой отец не может устроить тебе перевод в воинскую часть?

— Вы хотите избавиться от меня? — смеясь, капризным тоном произнесла девушка. — Я все равно не уйду. Вам не хочется, чтобы я стала ведущей актрисой!

Голос у девушки был приятный, очень живая, она свободно держалась на сцене. Вот только косила на оба глаза, что особенно было заметно при ярком освещении. Как-то Лао Вэй полушутя, полусерьезно сказал ей:

— Перестанешь косить — будешь ведущей актрисой.

— Можно сделать операцию. Врач сказал, — ответила девушка. Глаза у нее были яркие, темные, и то, что она косила, делало ее еще более привлекательной и непосредственной.

— Нет-нет! — махнув рукой, возразил Лао Вэй. — С глазами не шутят, разве можно без особой надобности соглашаться на операцию?

— Науке надо верить, а вы — консерватор! — девушка, смеясь, убежала и тут же стала примерять парик Инь Сююань.

Лао Вэй чуть не плакал…

Се подал ему пачку счетов: цветная бумага, лампочки, Лао Вэй подписал не глядя и отпустил его.

По дворику, куда Лао Вэй решил выйти, прохаживался, заложив руки за спину, актер Сяо Хай. Он что-то громко разучивал, но, увидев Лао Вэя, сразу умолк и остановился. Лао Вэй прошел мимо. Он знал, что Сяо Хай учит иностранный язык, и часто выговаривал ему, чтобы тот не отвлекался от главного дела. Но сейчас у него не было ни малейшего желания отчитывать парня. Он пошел дальше и очутился во дворике перед театром, закурил, когда кто-то его окликнул. Лао Вэй оглянулся и увидел Чэншаня около продавщицы мороженого. Она торговала у самого входа. В руках у Чэншаня уже было две пачки, он попросил еще одну, протянув продавщице пять фэней. Подбежал к Лао Вэю, стал угощать.

— Слишком холодное. Боюсь за горло. — Лао Вэй отказался.

— Подумаешь, холодное! В декабре в Шанхае и Пекине обычно едят холодные блюда. — Чэншань сунул Лао Вэю мороженое и побежал в театр. Вдруг оглянулся. — Я был в отделе легкой промышленности, — бросил на ходу, — сейчас вернусь, расскажу. — Видимо, он спешил угостить мороженым Сансан, которая сидела у проектора.

Жара стояла нестерпимая, в театре — духота. И в антракте зрители устремились во двор, в том числе и актеры военного ансамбля, парни и девушки из первого ряда. Лао Вэй сразу их заметил. Парни сняли кители и прогуливались в рубашках, темно-голубых и кофейных. Девушки, выделявшиеся особой белизной лица, вели между собой разговор на чистейшем путунхуа [37] Литературная норма северной группы диалектов. , таком приятном на слух, и, хотя говорили тихо, привлекали всеобщее внимание.

Лао Вэй решил подойти к ним поближе, послушать, что они говорят о спектакле. Но вдруг заметил, что они направились к выходу, посмотрев лишь первое отделение.

— Товарищ Вэй. — К Лао Вэю подбежал Чэншань. — Ничего не вышло. В отделе легкой промышленности после собрания будут демонстрировать фильм «Сон о бабочке».

— О-о! — равнодушно протянул Лао Вэй.

В этот день случилось много неприятного, но он не был особенно огорчен. Чэншань ел мороженое, как пампушку, раз-два — и нету, бросил палочку, помолчал, а потом очень осторожно заговорил:

— Товарищ Вэй, как вы думаете, есть у ансамбля… — парень закусил губу, — какая-нибудь надежда?

— А? — Лао Вэй поднял глаза и испытующе посмотрел на Чэншаня, может, тот что-нибудь знает?

— Я говорю о Сансан и других актерах, что будет с ними, если и дальше так пойдет? — Чэншань наконец высказал то, что хотел.

Лао Вэй опустил глаза, мороженое растаяло, текло по рукам, приятно холодило их.

— Ей уже двадцать пять, а она ничего не умеет, — с тревогой продолжал Чэншань.

— Умеет танцевать, — возразил Лао Вэй. — И очень неплохо…

В семьдесят четвертом более чем в двадцати районах провинции, а также в городе организовали курсы по изучению «образцовой пьесы» «Имэнсун». На роль Инсао было около тридцати претенденток, выбрали Сансан. В ней было все: благородство, сдержанность, очарование, чем-то она напоминала Ци Мэншань. Руководители двух районных ансамблей Цзяннани согласны были принять Сансан, если она пожелает. И все заговорили о том, что она подает большие надежды…

— Танцевать она умеет, вы правы. И только. Но у нее всего четыре класса начальной школы, она и газеты не может прочесть без словаря. Ни к чему не способна.

— Не говори так. Проектор — это тоже работа, она нужна революции, кто-то непременно должен этим заниматься. — Доводы Лао Вэя были беспомощны и наивны.

— Почему именно она должна заниматься проектором, продавать билеты? — усмехнулся Чэншань. — Ведь она очень неплохо училась в школе.

— Пусть тогда едет в деревню на низовую работу, — словно оправдываясь, сказал Лао Вэй. Какой же он резкий, этот Чэншань.

— А чего бояться деревни? Но пусть лучше попытается сдать экзамены в институт, наверняка выдержит.

На груди у Чэншаня красовался университетский значок. Лао Вэй и подумать не мог, что этот скромный на вид, простой паренек может так разговаривать со старшими. Лао Вэя это покоробило. Они слишком рациональны, эти современные парни, слишком эгоистичны. Люди его поколения все отдавали партии, безоговорочно выполняли ее указания. Сегодня ты певец, а завтра партия прикажет — и ты — оргработник, сегодня ты солдат, ведешь бои, завтра по призыву партии на севере поднимаешь целину, обрабатываешь землю; сегодня ты корреспондент, завтра — руководитель ансамбля. Справишься ли ты с порученной работой, используют ли тебя по назначению — неважно, все дружно поют: «Небо освобожденных районов — ясное небо…», котомку за плечи — ив поход. И никакого недовольства, никаких возражений, и уж тем более расчетливости и эгоизма.

— Когда вы звали ее сюда, то обещали сделать из нее танцовщицу, радовались ее приезду, говорили о блестящих перспективах. О проекторе и речи не было. — Чэншань говорил сердито, но это была правда.

Лао Вэй и в самом деле хотел взять Сансан в ансамбль. Тогда, в начале семидесятых. В те годы всячески пропагандировали изучение «образцовых спектаклей». И Лао Вэй, посмотрев в провинции «Красный женский батальон», решил поставить у себя эту пьесу. Горком дал сорок штатных единиц, и начались усиленные поиски актеров. Кто-то порекомендовал Сансан, она в тех краях пользовалась известностью. Ее снимки в роли Сиэр помещены в календарях, у девчонки был настоящий талант. Она никогда не училась танцевать, но, посмотрев с десяток фильмов, великолепно подражала танцовщицам, которых видела на экране. Во всяком случае, она умела стоять на носках куда лучше, чем актеры из заводских агитбригад и коммун.