Джанет Уинтерсон - Разрыв во времени

Лео направился к дому.

Мими спала.

Лео открыл дверь спальни. Еще раньше он сбросил туфли. Теперь он снял пиджак.

Мими всегда спала с включенным ночником, детским прямоугольником лунного света. И она не любила закрывать шторы. Лео видел ее очень ясно. Одна рука – на подушке. Сама лежит на боку, в белом восточном халате.

Лео встал у кровати, глядя на жену. Он так любил ее. В его чувствах нежность и удовольствие смешивались с удивлением, что она его любит. Ради нее он готов на все. Он собирал вырезки из газет, в которых рассказывалось о ней. В его кабинете, который дома, висели на стенах ее дипломы. Он развешивал их, не она.

Она была такой маленькой, такой хрупкой. Женщина-птица… Нет, никакая она не птица, потому что у птицы нет таких форм. Она была как цветок… нет, не цветок, потому что она не была предназначена для того, чтобы радовать взгляд всех и каждого. Она была как драгоценный камень… нет, не камень, потому что он не мог ее купить.

Лео присел на краешек постели, не сводя глаз со спящей жены, его мысли скользили в прошлое, или, может быть, прошлое скользило в его мысли.

Помнишь, когда Мило был совсем маленьким, а у тебя были гастроли в Сиднее, мы поехали на выходные в Байрон-Бей и плавали в море неподалеку от маяка, и там были высокие волны? Я потерял тебя из виду. Я подумал, что ты утонула. Я думал только о том, что уже никогда тебя не увижу. Я ничего не мог, ничего. Лишь выбраться обратно на берег. Я еле доплыл, наглотался воды, а когда поднял голову, ты была уже на берегу – фантастическая, как русалка. Я был готов отдать жизнь, лишь бы с тобой ничего не случилось. И с тобой ничего не случилось.

Сидя на краешке кровати, Лео снял носки. Потом забрался на постель с ногами и встал на колени над спящей Мими. Просыпайся, Мими, просыпайся.

Мими открыла глаза. Лео?

Лео снял рубашку через голову. Мими положила руку ему на грудь. Он схватил ее руку, словно чтобы удержаться и не упасть.

– Больно, – сказала Мими, но Лео сжал ее руку еще сильнее. Он склонился над ней и взял за горло свободной рукой.

Сначала она решила, что это игра, но потом поняла, что нет.

– ЛЕО!

– Ты спала с ним перед банкетом, или вы по-быстрому перепихнулись, когда ты вернулась и помогала ему собираться?

– Лео, laiche-moi !

Он уже расстегнул брюки. Чтобы их снять, ему были нужны две руки. Мими рванулась, чтобы встать с кровати. Лео ее удержал.

– И давно ты спишь с Ксено?

Он видел ее лицо. Потрясение, неверие. Они были уверены, что он ничего не узнает.

– Дешевая шлюха.

Он удерживал Мими на кровати, одной рукой зажимая ей рот. Она кусала его ладонь, как взбесившаяся собака. Сука. Она и есть сука. Она лежала на боку, и Лео попытался войти в нее сзади, но она отчаянно сопротивлялась. Он не хотел ее бить.

Лео приподнялся и раздвинул ей ноги коленом.

– Я все про тебя знаю , – сказал он.

Мими вдруг перестала сопротивляться. Тяжело дыша, она перевернулась на спину, положив одну руку себе на живот.

Ты ничего обо мне не знаешь.

Лео навис над ней, опираясь на руки, чтобы ее не придавить. Его лицо приблизилось к ее лицу. Ему хотелось ее поцеловать. Ему хотелось заплакать.

– Ты моя. Скажи, что ты только моя.

Мими молчала.

– Как он к тебе прикасается? Он лежит рядом с тобой? Или сверху? Он тебе делает тайский массаж? Растирает тебе виски? Он тебя лижет, как я? Тебе это нравится? Нравится?

Лео встряхнул ее. Она была вялой, как тряпичная кукла. Как человек, который только что умер. Она не билась под ним, как ему нравилось, не шептала ему на французском, как он любил. Она просто лежала, словно побитое животное. Он не мог кончить. Он делал рывок за рывком, но не мог кончить.

Он наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. Она укусила его за верхнюю губу. Он почувствовал, как кровь течет ему в рот. СУКА. Он ударил ее по лицу.

И тут по стене над кроватью мазнул свет автомобильных фар.

Лео спрыгнул с кровати и подбежал к окну. «Ауди» Паулины. Значит, приехала Паулина. Да. Дверной звонок взревел, как сирена пожарной тревоги.

Лео подтянул брюки, выскочил из спальни и побежал вниз по лестнице, застегивая молнию на ходу. Открылась дверь детской. Мило в пижаме Супермена вышел на лестничную площадку.

– Папа? Где мама?

– У себя в спальне. Иди ложись. Это Паулина.

Мило никуда не ушел. Лео спустился в прихожую и открыл дверь. Он очень старался выглядеть спокойным…

– Паулина! Что-то случилось?

Паулина влетела в дом, едва не оттолкнув Лео. Он заметил, что ее кофта застегнута криво.

– Где Мими?

– Она спит. Мы все уже спали.

Паулина подняла глаза и увидела Мило на лестнице. Она улыбнулась и помахала ему рукой. Он помахал ей в ответ. Паулина замялась.

– У вас все хорошо?

– Да, конечно, – ответил Лео. – Давайте спать, уже поздно.

Паулина посмотрела на Лео. Она знала, что он лжет.

Сверху донесся грохот.

– МАМА! – испуганно закричал Мило.

Лео бросился вверх по лестнице, Паулина рванулась следом. Мими лежала на полу в коридоре, тяжело дыша. На ее бледном лице горела красная полоса. Мило стоял рядом с ней на коленях.

– Малыш, – прошептала Мими, пытаясь успокоить сына.

– У нее отошли воды, – сказала Паулина. – Лео! Помоги мне уложить ее на кровать и звони в «скорую». Все хорошо, Мило. Ничего страшного… Просто мама рожает.

Лео с легкостью поднял Мими, отнес в спальню и уложил на кровать. Мими тяжело дышала через рот. Паулина взяла ее руку и проверила пульс.

– Неси горячую воду и полотенца.

Лео пошел в ванную. Мило застыл в дверях, как статуя. Паулина подошла к нему и обняла. Он был маленьким для своего возраста.

– Мило! Не бойся. Ты точно так же родился – мы все так рождаемся. Иди к себе и ложись. Папа скоро к тебе придет.

Мими протянула руку Мило. Мальчик подбежал к ней и схватил ее руку. Лео вышел из ванной с ведром воды и стопкой полотенец.

– Уведи Мило, – сказала Паулина. – И позвони доктору.

Лео кивнул. Мими на него не смотрела. Когда он ушел, она протянула руки к Паулине.

– Уже сейчас, – сказала она, сползая с кровати и становясь на четвереньки.

– Дождись врача, – сказала Паулина.

Ребенок родился так быстро, что Паулина не успела запаниковать. Стоя на коленях рядом с Мими, она увидела, как наружу выходит головка ребенка, потом – сморщенное красное тельце, ноги, крошечные ступни. Она подхватила ребенка и уложила на полотенца. Ножницы, мне нужны ножницы.

– На трюмо, – сказала Мими.

Паулина перерезала пуповину и подняла ребенка повыше.

– Девочка, – сказал она, а потом раздался пронзительный крик, огромный, как сама жизнь – это и была жизнь, – кровоточащая, настоящая, новая. Паулина передала Мими ее ребенка. Обе женщины молча сидели, улыбаясь друг другу, пораженные явлением этого невероятного и такого обычного чуда – новорожденного ребенка.