Джозеф О'Коннор - Ковбои и индейцы

Эдди с трудом сглотнул, потом прижал плачущую мать к груди и погладил ее по волосам.

Он сказал, что прекрасно понимает, что она имеет в виду, и Патриция тоже понимает, он уверен. Мать выпрямилась и принялась вытирать глаза кончиками пальцев.

— Ты так думаешь? — спросила она.

Да, ответил Эдди; мать легонько кивнула и сказала, что это хорошо.

— Странно, но после смерти бабушки я решила, что не желаю всю свою жизнь провести в роли матери и жены. Только и всего. Подумала, что мир полон возможностей, и хотела воспользоваться хоть какими-то из них.

Рассказывая все это, мать играла со спичками: вертела их между пальцами, раскладывала на столе, обкусывала головки. А Эдди повторял, что все будет хорошо, пил чай и держал ее за руку.

— Ведь мне было почти пятьдесят семь! — Она засмеялась.

— Да, — сказал Эдди, — я знаю.

Он передал ей салфетку и гладил ее слабую обмякшую руку, пока она другой рукой вытирала глаза. Потом мать принялась рассказывать, как она познакомилась с Реймондом в консультативной группе, после смерти его жены. Однако Эдди сказал:

— Не обижайся, но объяснять незачем. Это ваше личное дело. Ты моя мать. И мне не хочется все это выслушивать. Я не намерен всю оставшуюся жизнь провести у психоаналитика. — Он повторил, что это ее личное дело, и рассмеялся: — Если ты понимаешь, о чем я.

Пробили часы.

— Да. — Она тоже рассмеялась. — Я понимаю, что ты имеешь в виду. — Потом налила еще немного чая и принялась расспрашивать Эдди о его жизни. — Я так давно не видела тебя, Эдди. Папа говорил, у тебя появилась какая-то особенная знакомая, девушка из Донегола. Это правда?

Эдди скользнул взглядом по комнате, прислушиваясь к гудению труб.

— Не совсем, — улыбнулся он. — Мы просто дружили, но никогда не были близки.

— Вот как… Что ж, не скрою, отец сказал, эта девушка не для тебя. Такое у него сложилось впечатление. Иногда он весьма проницателен. По его словам, эта девушка тебе не пара.

— Я же сказал, мы просто дружили. Она связалась с каким-то типом, который в один прекрасный день бросил ее. Вышел как-то утром из дому, якобы на работу, и не вернулся. После она обнаружила, что он успел потихоньку вынести из квартиры все свои вещи. Просто ушел и не вернулся. Из-за этого у нее крыша малость съехала, а он узнал обо всем, когда уже было слишком поздно. Она устроила пожар на работе, в супермаркете, и твердила всем, что это несчастный случай; потом потеряла работу, но делала вид, что ходит туда каждый день. Где она бывала на самом деле, никто так и не знает.

— Бедная девочка, — вздохнула мать.

— Потом, когда он оставил ее, выяснилось, что она пыталась поджечь гостиницу, где они жили, а затем наглоталась снотворного. Сейчас она в больнице.

— Бедняжка, — повторила мать.

— Да, — сказал Эдди. — Тот парень хотел к ней вернуться, но сам не понимал этого. В конце концов он осознал, что любит ее, но было поздно. Все зашло слишком далеко. — Эдди пожал плечами. — Бывает. Ничего не поделаешь.

Мать сказала, что жизнь полна печалей и что Эдди успел кое-что повидать. Он снова пожал плечами.

— Все дело в ее семье, — сказал он, — в прошлом у нее были ужасные вещи. Тебе незачем про такое слушать.

— Как и в нашей семье. — Она неуверенно рассмеялась.

— Ну, — сказал Эдди, — вроде того. Вообще-то кое-что похуже. Не стоит об этом говорить.

— А почему она сюда приехала, Эдди? Работу искала?

— Нет, по другой причине. Не из-за работы. Она говорила, что ищет работу, но это неправда. Она и мне не говорила, но я все равно знал. Догадался. Есть другая причина, по которой девушки из Ирландии приезжают сюда. И она приехала именно поэтому. Нужно было разобраться с определенной проблемой.

Мать кивнула, глядя в чашку.

— Она, видишь ли, была родом из маленького городка. — Эдди засмеялся. — Она родом из маленького городка. Не знаю, почему я сказал «была».

— Да, должно быть, несладко ей пришлось.

— Кошмар, — согласился Эдди. — Беременная, совсем одна… что говорить… Ей было необходимо избавиться от ребенка. — Он посмотрел матери в глаза. — Тяжелая ситуация, но в жизни такое не редкость.

— Жизнь похожа на игру в домино, — вздохнула мать, — события и происшествия выстраиваются вот так. — Она пальцем прочертила на карте мира незримую линию. — Начинаешь в какой-то определенной точке, заканчиваешь в другой определенной точке, а что происходит между этими двумя точками, одному Богу известно. Люди думают, что могут выбирать, как им жить, но на самом деле ничего подобного.

— Я думаю, все же какие-то правила существуют.

— Да, существуют, но узнаешь их только задним числом. С ума сойти. Тут как в статистике, понимаешь? Ты не видишь этих правил, пока не отойдешь подальше. Они похожи на картину… такую, из маленьких точек… — Она помолчала. — Ты с ней видишься, с этой своей подругой?

— Нет, — ответил Эдди. — Больница далеко, где-то в Суррее. Да мне и не хочется видеть ее такой, как сейчас. — Он отхлебнул чаю. — Она не в лучшем состоянии и почти не принимает посетителей. Не может.

Потом мать начала рассказывать о своей подруге, которая однажды увидела, как ее маленькая дочь целует другую девочку, и заперла ее дома на несколько месяцев. Некоторое время Эдди слушал, радуясь смене темы, потом спросил, нельзя ли воспользоваться ванной.

Поднимаясь по лестнице, Эдди засмотрелся на одну из маленьких акварелей на серой стене. Мужчина и женщина, взявшись за руки, смотрели на ярко-розовое море. Две черные фигуры, стройные и молодые. С виду счастливые, если тени могут быть счастливыми. В правом нижнем углу мать написала свое имя. Мэй Вираго. Эдди перевернул рамку, но никакого названия не нашел.

В ванной он набрал в раковину воды и ополоснул разгоряченное лицо. За окном виднелся садик, свежий и зеленый, плющ оплетал старую шпалерную изгородь и каменную чашу с водой, в которой с криками возились чайки.

На лестничной площадке, напротив ванной, была маленькая комнатка, где Эдди разглядел две кровати с ночными столиками. Реймонд сидел за столом у окна, с калькулятором в руках, курил и что-то бормотал себе под нос.

— Все в порядке, Эдди? — спросил он.

— Конечно, Реймонд. У вас там обалденная джакузи!

— Да уж, размер будь здоров. — Реймонд засмеялся. — Иногда очень здорово помогает.

Эдди посмотрел на кровати, застланные одинаковыми стегаными покрывалами.

— Твоя мать — хорошая женщина, — внезапно сказал Реймонд, не глядя на Эдди. — Ты не думай, я люблю ее.

— Я знаю, — ответил Эдди. — Знаю.

— Ну да, конечно. — Реймонд покраснел.

— Я правда знаю, Реймонд, — повторил Эдди, — не волнуйтесь.

— Разные бывают ситуации… — Реймонд пожал плечами, глядя в окно.

— Да, жизнь — штука паршивая, — кивнул Эдди. — Ничего не попишешь. Это ни для кого не новость.