Патрик Рамбо - Шел снег

— Я не могу понять этих русских!

— Они сосредоточивают свои силы в Борисове, сир.

— Наконец-то! Они уже могли перекрыть нам дорогу! Неужели они слепые или идиоты? Что у нас осталось в Борисове? Дивизия!

— Возможно, они совершают маневр у нас в тылу…

Взрыв, от которого все задрожало, прервал фразу, почти сразу же где-то рядом прогремел еще один. Надев шапку, Наполеон вышел из избы и вместе с членами главного штаба направился к лесистому пригорку. Медленно кружил снег, и сквозь пелену мелких снежинок светились красные точки костров, усеявших всю равнину. Беженцы жгли все, что попадало под руку: по неосмотрительности или по незнанию они подорвали пороховые ящики. Из-за этой неосторожности кого-то разорвало в клочья, многих ранило осколками.

До императора доносился гул голосов обезумевших людей, превратившийся в единый крик отчаяния. Но со стороны леса уже доносились и другие звуки, более отдаленные, глухие и размеренные. Присланный маршалом Удино адъютант объяснил, что на правом берегу русская армия подвергла артобстрелу второй армейский корпус. Император приказал трубить сбор гвардии, вскочил на коня и в окружении особого эскадрона поскакал в сторону сражения. Звуки войны воодушевляли его, он предпочитал их неопределенности, ибо только на войне все было настоящим.

Конники Удино скакали между высоченными, ровными, как столбы, корабельными соснами. Русские гранаты срезали с них ветви, и те деревянным дождем сыпались на головы кирасиров. Перед самым прибытием императора в штабную палатку, маршал Удино получил тяжелое ранение в пах, и тиральеры на носилках из веток уносили его в тыл.

— Пусть Ней заменит его!

— Сир! Нашим кирасирам удалось расчленить Дунайскую армию на две части!

— Продолжайте атаковать! Атакуйте!

— Сир! Маршал Виктор подходит со стороны Борисова!

Передав батальоны под командование Нею, Наполеон вернулся на хутор. Здесь его уже ждал маршал Виктор, герцог де Белун, бывший революционный генерал. У него был разорван рукав, а мокрые от пота пряди волнистых волос прилипли ко лбу и вискам.

— Вы сражались?

— Против двух русских армий, между Борисовым и Студянкой. Мне удалось пробиться, и вот я здесь.

— Какой ценой?

— После нескольких часов обстрела картечью удалось спасти четыре тысячи человек, но…

— Что но, господин герцог?

— Генерал Партуно…

— Убит?

— Нет, сир. Он оставался в Борисове для отвлекающих действий и должен был присоединиться ко мне в Студянке, но на развилке ошибся дорогой.

— И этот кретин погубил дивизию?

— Нет, сир, он сдался.

— Подлец! Если у него не хватило мужества, надо было дать волю гренадерам. Барабанщики сыграли бы «к атаке», а какая-нибудь маркитантка крикнула бы «Спасайся, кто может!»

— Мои оставшиеся люди…

— Пусть поскорее переправляются через Березину.

— Они уже приступили к переправе, сир, несмотря на общий беспорядок.

— Пусть пошевеливаются! Русские преследуют вас по пятам и скоро появятся здесь. На рассвете они уже будут на холмах левого берега. Бертье! Прикажите Эбле поджечь мосты в семь утра [13] По приказу генерала Эбле французский офицер Серюрье поджег мосты 29 ноября в 9.00 утра. (Прим. ред.) . Коленкур! Распорядитесь разведать дорогу на Вильно.

— Уже сделано, сир.

— Проходима?

— Пока да, но это не совсем дорога, скорее гать среди болот с узкими мостиками через многочисленные речушки. Достаточно поджечь густые заросли утесника, растущего по обе стороны, и она будет закрыта для нас.

Посреди равнины, потеряв в давке своих товарищей, белые от снега и окоченевшие от холода, Орнелла и Фурнеро взобрались на крышу кареты, кучер которой яростно нахлестывал лошадей. Лошади трясли гривами, становились на дыбы, опрокидывали неосторожных беженцев и топтали их копытами. К рассвету снегопад прекратился, но с удвоенной силой подул резкий холодный ветер. С крыши кареты Орнелла и доктор увидели мосты. Незадолго до этого под тяжестью пушек в нескольких местах проломился настил левого моста. Перегруженные экипажи застревали в брешах, и их бесцеремонно сталкивали в реку. В студеной воде плыли тела людей и лошадей.

Наткнувшись на непроходимый барьер из повозок, брошенного багажа и трупов, беженцы бросились к другому мосту. Потеряв надежду перейти реку по мосту, самые отчаянные пытались перебраться на другой берег вплавь. Какая-то маркитантка в надежде нащупать брод то и дело с головой уходила под воду, но ухитрялась держать на вытянутых руках грудного ребенка. Иные, не думая о последствиях, прыгали с льдины на льдину, которые с плеском переворачивались под ними. Течение подхватывало упавших, и они с криками о помощи исчезали за поворотом реки.

Повозка с ранеными, которую на полном ходу вынесло на берег, наполовину увязла в трясине. У кареты, за которую уцепились Орнелла и Фурнеро, сломалась ось, и при падении она придавила пару не успевших увернуться солдат, отставших от своей части. Доктора отбросило в сторону, и он затылком ударился о колесо стоявшей рядом двуколки. По голове и шее Фурнеро потекла кровь. «Только держись! Только держись!» — как заклинание твердила себе Орнелла. Пальцы ее одеревенели от холода, и она скользнула вниз.

Подхваченная потоком людей, она потеряла доктора из виду. Напор толпы был настолько силен, что уносил ее все дальше и дальше от места падения. Люди ощущали свою полную беспомощность, ибо перестали быть личностями, способными на самостоятельные решения; они превратились в единый чудовищный организм — толпу, и были обречены двигаться с ней лишь в одном направлении — к мосту. И этот тысячеголовый монстр неудержимо катился с мощью неукротимой лавины, все сметающей на своем пути. Неуправляемая масса людей втаптывала в грязь обугленные останки сгоревших повозок, черные от крови и копоти оторванные конечности, изломанные колесами повозок тела погибших, потерянную амуницию: помятые каски, кирасы, солдатские ранцы, брошенные и уже никому не нужные трофеи…

У входа на злосчастный мост люди озверели окончательно: злые, как дьяволы, солдаты пустили в ход штыки и палаши, чтобы устранить всех, кто стоит у них на пути. Орнелла перестала чувствовать под ногами землю, она превратилась в частицу толпы и та увлекала ее с собой, независимо от ее воли. Неожиданно на забитом людьми мосту Орнелла заметила доктора Фурнеро. У нее на глазах доктор, не устояв на ногах под напором людской массы, покачнулся и свалился с моста, но в последний момент успел уцепиться за край настила. И почти сразу же доктор взвыл от боли, когда по его скрюченным пальцам проехало колесо тяжело груженой повозки.

Прибывшие последними кавалеристы маршала Виктора ударами хлыстов разгоняли несчастных беженцев; какая-то дама уцепилась за хвост лошади, и всадник, чтобы освободиться, саблей отсек его; женщина с пучком конских волос в руках упала под ноги толпы и тут же была втоптана в землю. На правом берегу в ожидании команды поджечь мосты перед жаровнями с раскаленными углями выстроились саперы.