Иван Кудрявцев - На арене с Гошей

- Да как это можно?- доказывали они мне,- ведь ты почти уже настоящий дрессировщик, артист. А Гоша, он же замечательный медведь, такого в цирке еще не было...

Разговор о Гоше был выстрелом без промаха. Они хорошо знали, мои товарищи, кем был для меня Гоша уже в то время. Я, правда, пытался еще "отстреливаться".

- Гоша-то, конечно, очень хорош,- сказал я.- Но разве молено работать с одним медведем? Такого еще не бывало...

- Не було, так буде,- почему-то по-украински ответил коверный.- Хиба ж не так, хлопцы?

Со всех сторон посыпалось:

- Так, так...

- Верно.

- Какой может быть разговор!

Все-таки я еще не сдавался:

- Нет, придется уйти из цирка.

И тут один артист иронически спросил:

- Это ты сам придумал или сообща с Гошей?

Я рта не успел раскрыть, как старый коверный опередил меня:

- Ни, це вин сам, бо Гоша не такый дурень... Громкий смех прокатился по двору цирка. И хотя

надо мной смеялись, я понял, что это - борьба за меня.

Очень большое значение имеют для артиста, а тем более для начинающего, дружеская поддержка, интерес, проявляемый к его труду товарищами по искусству, вовремя услышанное доброе слово.

Но не всем же быть артистами!

Такого рода мысли осаждали меня, едва я укладывался в постель, не давали уснуть, несмотря на ужасающую усталость.

И если все же настроения того периода не сломили мой дух, не принудили отступить, то этим я целиком обязан товарищам - артистам и рабочим, относившимся ко мне с дружеским участием, хотя, быть может, они и не догадывались, что творилось в моей душе.

По совету друзей я написал письмо в Москву, в Циркобъединение, с просьбой предоставить мне дополнительно несколько медведей, чтобы подготовить их к работе на манеже. С завидной быстротой прибыл ответ - короткий, всего из двух фраз, и очень внятный. Заканчивался он так: "...в связи с избытком номеров с крупными животными".

Отказ поверг меня в отчаяние. Первым побуждением было бросить все, уйти из цирка. Я даже вслух высказал это обступившим меня товарищам.

- Ты что это, Ваня,- отвечал мне старый коверный *, весельчак и балагур, он был сейчас необычно серьезен,- с первой попытки - в кусты?.. Это, брат, не по-цирковому. У нас-то ведь, знаешь, как принято: хоть сто раз повтори, но пока трюк не сделан, попыток не прекращай.

*( Коверный - цирковой комик. )

В одно мгновение я попал под меткий перекрестный огонь, не оставивший камня на камне от моей, как кто- то из товарищей выразился, пораженческой позиции.

- Да как это можно?- доказывали они мне,- ведь ты почти уже настоящий дрессировщик, артист. А Гоша, он же замечательный медведь, такого в цирке еще не было...

Разговор о Гоше был выстрелом без промаха. Они хорошо знали, мои товарищи, кем был для меня Гоша уже в то время. Я, правда, пытался еще "отстреливаться".

- Гоша-то, конечно, очень хорош,- сказал я.- Но разве молено работать с одним медведем? Такого еще не бывало...

- Не було, так буде,- почему-то по-украински ответил коверный.- Хиба ж не так, хлопцы?

Со всех сторон посыпалось:

- Так, так...

- Верно.

- Какой может быть разговор!

Все-таки я еще не сдавался:

- Нет, придется уйти из цирка.

И тут один артист иронически спросил:

- Это ты сам придумал или сообща с Гошей?

Я рта не успел раскрыть, как старый коверный опередил меня:

- Ни, це вин сам, бо Гоша не такый дурень... Громкий смех прокатился по двору цирка. И хотя

надо мной смеялись, я понял, что это - борьба за меня.

Очень большое значение имеют для артиста, а тем более для начинающего, дружеская поддержка, интерес, проявляемый к его труду товарищами по искусству, вовремя услышанное доброе слово.

Насколько легче было бороться с Гошей маленьким. Теперь он стал грозным партнером

В часы занятий

Утром первого сентября Гоша начал свой первый в жизни учебный год. Он был уже далеко не тем тщедушным, хилым замухрышкой, каким я приобрел его три месяца назад. Заметно подросший, плотный, с красивой шерстью, очень резвый, он невольно заставлял любоваться собой. Все наши артисты, души не чаявшие в нем, собрались посмотреть его первые уроки. Разумеется, они были не очень сложными.

Для начала я попробовал научить его ходить на задних лапах. Новый способ передвижения пришелся Гоше по душе, и он в первый же день охотно стал им пользоваться. Не следует забывать при этом, что понравились ему и так называемые вкусовые поощрения за успешное выполнение задачи, то есть попросту сахар.

Первый Гошин трюк - езда на самокате - остается его любимым трюком и сейчас

Затем я решил обучить его кататься на самокате. Опять-таки с обязательным вознаграждением за "смышленость". И уже довольно скоро медвежонок с лихим разбегом стал быстро гонять по асфальту циркового двора - ни дать ни взять озорной мальчишка, только что прибежавший из школы.

Мне кажется, что стоит несколько подробнее рассказать, как достигаются такие результаты, чтобы у читателя не сложилось впечатления, будто все это так просто. Дрессировать животных трудно. И дело здесь не только в опасности - если животное хищное - хотя и об опасности нельзя ни на одну секунду забывать. Главное заключается в сложности "объяснения" зверю, чего от него добиваются.

Гоша отлично овладел велосипедом и азартно выписывает 'восьмерки'

Речь, конечно, пойдет о нашей советской системе дрессировки, базирующейся на прочной научной основе, в отличие от методики, применяемой на Западе. Не случайно там люди моей профессии чаще всего именуются не дрессировщиками, а укротителями. Лично мне слово "укротитель" глубоко антипатично, с ним, на мой взгляд, связано представление не о разумной строгости, а о тупой, бессмысленной жестокости, о запугивании, внушении зверю безотчетного страха, что враждебно нашей школе дрессуры.

Так вот, о самокате.

Прежде всего надо было "разъяснить" животному, что самокат ничего страшного собой не представляет, так сказать, познакомить их (более подробно о такого рода знакомстве я скажу позднее). Добившись этого, я поднял Гошу на задние лапы, а передние положил на руль.

Между двумя товарищами, вызвавшимися помочь мне, обязанности были распределены следующим образом. Один, поставив на площадку самоката заднюю лапу Гоши, удерживал ее в этом положении. Другой, пятясь, шел впереди самоката, неся в руках миску ароматного меда. Я же, держа поводок, следил за правильным положением всех четырех лап нашего питомца, не спускавшего глаз с маячащей впереди желанной миски.