Иван Кудрявцев - На арене с Гошей

Обо всех проявлениях доброго внимания, оказанного в Австрии Гоше, о его исключительной популярности не расскажешь. Я получал адресованные ему письма, авторы которых сообщали, что им повезло - удалось раздобыть еще один билет. Во второй женской гимназии Вены учащиеся писали сочинение на тему: "Кто такой Гоша?". А какой восторг он вызвал, выступая перед больными специальной детской клиники для страдающих полиомиелитом! Бледные личики бедняжек так и светились радостью, когда Гоша старательно и весело показывал им свое умение. Фотографировался же он со множеством видных деятелей, в том числе с президентом страны Рудольфом Кирхшлегером.

Одним словом, мой напарник стал личностью весьма и весьма популярной в самых различных кругах Австрии - страны, в которую мы с ним попали впервые. Иногда мне даже казалось, что медведь стал на меня поглядывать как-то свысока. Да, наверное, так оно и было, он ведь куда выше меня ростом...

Теперь, когда вы, дорогие читатели, уже более или менее подробно знаете историю жизни моего партнера Гоши, представляется очень уместным познакомить вас с одним необычайным учебным заведением - с медвежьей академией. Да, да, именно так ее некогда именовали - Сморгоньская медвежья академия.

Вот что рассказал о ней однажды писатель из Минска Николай Алтухов.

"Поезда дальнего следования пролетали мимо станции Сморгонь, не сбавляя скорости. Белорусский городок, расположенный на полпути между Минском и Вильнюсом, не славится ни старинными храмами, ни громкими событиями, происходившими у его стен, ни прославленными высшими учебными заведениями. Провинциальный городок, каких много. А когда-то здесь была академия...

Раньше в лесах Белоруссии, Литвы и Польши водилось немало бурых медведей, встречаться с которыми местные жители не очень стремились. Зато в Сморгони жили люди, жаждавшие таких встреч. Это были медвежьи дрессировщики, знаменитые преподаватели Сморгоньской академии. Это название укоренилось не только в просторечии, но употреблялось и в официальных документах того времени.

На медведей устраивались облавы по всем правилам тогдашней охотничьей стратегии. Особенно ценились медвежата, шаловливые и резвые, природные цирковые акробаты и клоуны. Пленников привозили в Сморгонь и начинали учить несколько жестоким, но и остроумным способом. Если вспомнить, каким каторжным было учение в тогдашних бурсах, методология сморгоньских академиков перестает казаться такой уж варварской, а положение их косолапых школяров немногим отличается от мук бурсаков. Над ямой устанавливалась густая решетка, под которой раскладывался костер такой силы, чтобы кончики языков пламени достигали решетки. На нее загоняли медведя, и музыканты начинали играть определенную мелодию. Огонь припекал медвежьи конечности, и бедный мишка, спасаясь от пламени, поднимал то одну, то другую лапу. Такое "учение" проводилось изо дня в день. И каждый раз при этом играли плясовые мотивы. Через месяц-другой, заслышав знакомую мелодию, медведи начинали поднимать лапы, словно танцуя, хотя огня под ними не было - вырабатывался условный рефлекс. Медведя аттестовали как законченного танцора и отправляли на ярмарку, где ученого плясуна покупали скоморохи, любившие разные представления помещики, кочующие цыгане. Сморгоньская академия снабжала своими бурыми выпускниками рынки Белоруссии, Литвы, Польши, Украины.

Профессиональные цирки, возникшие позже, не удовлетворялись однообразием дрессировочных приемов сморгоньских "академиков", и постепенно прославленная академия пришла в упадок. О ней совсем позабыли бы, если б не народные танцы, в которых нет-нет, да и проглянет намек на потешные коленца, которые выделывали медведи-студенты из Сморгони".

Думается, что приведенное здесь отступление в далекое прошлое искусства дрессуры позволит читателям лучше узнать и правильно оценить сегодняшний день этого вида творчества, который, к счастью, ничего общего не имеет со сморгоньской академией и ее "методикой" обучения и воспитания лохматых артистов нашего цирка.

Иногда за рубежом приходится слышать высокомерное мнение, будто цирк только с большой натяжкой можно назвать искусством. Какое уж, дескать, это искусство - кувыркаться на трапеции, "забавляться" с животными и т. п. Для нас, цирковых, совершенно ясна вся вздорность подобных рассуждений.

И тут мне хотелось бы сослаться на мнение великого корифея отечественного искусства. Это ему, Анатолию "Леонидовичу Дурову, принадлежат слова: "Кто говорит, что театр - это искусство первого класса, а цирк - последнего, тот смотрит на искусство с чиновничьей точки зрения. Балаганного искусства нет и не может быть, есть балаганные артисты, а они встречаются и в театрах, и в цирках. Талант артиста благословляет, чудесно освещает то место, где он выступает; и часто в холодном полутемном цирке делается тепло, светло, когда на арене появляется талантливый артист".

В декрете о национализации театрального дела, подписанном В. И. Лениным 26 августа 1919 года, не делается никакого различия между видами искусства. И ведущий от этой даты отсчет своей биографии советский цирк не случайно занял первое место в мире, уступать которое он никому не собирается, непрестанно расширяя и пополняя богатую сокровищницу своих выразительных средств, почерпнутых в гуще самой жизни.

О том, как это происходит, мне и хотелось бы немного рассказать читателю в этой главе.

Научно-технический прогресс, характерный для нашего времени, в той или иной мере находит свое отражение и на манеже. Наши широко известные воздушные полеты "Галактика" и "Мечтатели", как и аттракцион, созданный талантливым, разносторонним мастером, лауреатом Государственной премии СССР Владимиром Волжанским, символизируют, воспевают выдающиеся победы человечества в покорении космоса.

Но дело не только в космосе. Кажется, нет в нашем цирке такого жанра, если не считать воздушной гимнастики, который обходился бы сегодня без мотоцикла. По примеру Валентина Филатова почти все мы, дрессировщики медведей, дали в лапы своим подопечным мотоциклетный руль, научили их не только заводить машину, но и кружить, раскатывать на ней по манежу.

Властно вторгся в цирковую жизнь и автомобиль, который первым вывел на арену несколько десятилетий назад знаменитый русский клоун и акробат Виталий Лазаренко. Поставив рядом три больших грузовика, он в стремительном прыжке блестяще преодолевал это громоздкое препятствие.

Таков был дебют автомобиля на манеже. А потом пошло... Гомерический смех повсеместно вызывает одна из реприз "солнечного клоуна" - Олега Попова, в которой он необычайно остроумно использует наш автомобиль "ГАЗ-69".