Ясунари Кавабата - Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе
- Название:Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Прогресс
- Год:1971
- Город:М.
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ясунари Кавабата - Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе краткое содержание
В настоящее издание вошли две повести: «Тысячекрылый журавль» и «Снежная страна», а также новеллы, рассказы и эссе.
Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
И внезапно повеяло от нее вожделением.
У Симамуры не было слов, но Комако, кажется, нисколько не интересовалась его мнением, она просто откровенно радовалась.
— Ты можешь узнать на слух, кто из гейш играет?
— Конечно, могу. Ведь их здесь не так много, что-то около двадцати. Легче всего узнать, когда играют «Додоицу». В этой пьесе отчетливее, чем в других, проявляется манера исполнения.
Комако вновь взяла сямисэн и положила его на икру чуть согнутой в колене и отставленной в сторону ноги. Ее бедра чуть-чуть сдвинулись влево, а корпус изогнулся вправо.
— Вот так я училась, когда была маленькая…
Комако неподвижным взглядом уставилась на гриф, а потом под одиночные звуки аккомпанемента запела совсем по-детски:
— Ку-ро-каа-мии-но…
— «Куроками» — первое, что ты выучила?
— Ага… — кивнула Комако.
Вот так, наверно, она отвечала в детстве.
После этого, оставаясь ночевать, Комако уже не старалась обязательно вернуться домой до рассвета.
Иногда появлялась трехлетняя дочка хозяина гостиницы. Комако, услышав, как она ее окликает, повышая тон в конце — «Кома-тян», брала девочку на руки, залезала с ней под одеяло, и обе затевали веселую возню. Около двенадцати часов Комако шла с девочкой в бассейн.
После купания, расчесывая мокрые волосы девочки, Комако говорила:
— Эта девчушка, как только увидит какую-нибудь гейшу, сразу кричит: «Кома-тян!» И всегда тон в конце повышает. И все фотографии, все картинки, где женщины с японскими прическами, у нее называются «Кома-тян». Я люблю детей, и она это сразу почувствовала. Кими-тян, пойдем играть домой к Кома-тян?
Комако было поднялась, но снова спокойно уселась в плетеное кресло на галерее.
— Вон они, токийские непоседы! Уже на лыжах ходят.
Номер Симамуры был высоко. Из окна отлично был виден южный склон горы, где обычно катались лыжники.
Симамура, сидевший у котацу, обернулся и тоже посмотрел туда. Склон был едва-едва покрыт снегом, несколько лыжников в черных костюмах скользили по огородам, расположенным ступенями у подножия горы. Снегу вообще было мало, он еще не засыпал огородные межи, и лыжники передвигались неуклюже, с трудом.
— Это, наверно, студенты. Сегодня, кажется, воскресенье. Неужели они получают удовольствие?
— Во всяком случае, они в прекрасной спортивной форме, — как бы про себя сказала Комако. — Говорят, когда клиенты ходят на лыжах и вдруг встречают гейш, тоже на лыжах, они удивляются, не узнают их. Гейши здороваются, а они: «О, здравствуйте! Это ты, оказывается!» Оно и понятно: гейши-то черные от загара. А вечером — пудра…
— Гейши катаются тоже в лыжных костюмах?
— В горных хакама. Клиенты за ужином частенько назначают им свидания — не встретиться ли, мол, завтра на лыжах?.. Ужасно противно! Пожалуй, не буду я в этом году ходить на лыжах… Ну ладно, до свидания! Кими-тян, пошли!.. Сегодня ночью снег пойдет. А вечером, перед тем как выпадет снег, холодно бывает.
Симамура уселся в плетеное кресло, где раньше сидела Комако. На крутой тропинке, вившейся по краю лыжного поля, он увидел возвращавшуюся домой Комако. Она вела за руку Кимико.
Появились тучи. Кое-где горы затянуло тенью, кое-где было еще солнце. Свет и тени ежесекундно перемещались, в этой игре было что-то унылое и холодное. Вскоре и поле погрузилось в тень. Симамура взглянул, что делается вблизи, под окном, и увидел бамбуковые подпорки у хризантем, покрытые изморозью. И все же с крыши падала капель. Снег подтаивал и, стекая каплями, непрерывно позванивал.
Снега ночью не было. Сначала посыпал град, потом — дождь.
Накануне отъезда, в ясный лунный вечер, Симамура еще раз пригласил Комако к себе. Она вдруг заявила, что хочет прогуляться, хотя было уже одиннадцать часов. Грубо растолкав Симамуру, она оттащила его от котацу и чуть ли не силком повела на улицу.
Дорога подмерзла. Деревня спала, погрузившись в холод. Комако завернула подол кимоно и заткнула его за оби. Луна сверкала, как стальной диск на голубом льду.
— Давай дойдем до станции.
— С ума сошла! Туда и обратно целое ри [30] Ри — мера длины, равная 3, 927 км
.
— Ты скоро ведь уедешь. Давай пойдем, посмотрим на станцию.
Симамура совершенно окоченел, холод сковал его с головы до ног.
Когда они вернулись в номер, Комако вдруг сникла. Низко опустила голову, подсела к котацу, засунула руки под одеяло. Даже купаться не пошла, хотя обычно всегда ходила.
Была приготовлена только одна постель. Один конец тюфяка упирался в котацу, а край одеяла на тюфяке лежал на краю одеяла, покрывавшего котацу. Комако, понурившись, сидела по другую сторону.
— Что с тобой?
— Домой пойду.
— Не валяй дурака!
— Ладно, ложись. Я хочу так посидеть.
— Что это ты вдруг решила уйти?
— Да нет, не уйду. Посижу тут до утра.
— Что за бред! Перестань дурачиться!
— Я не дурачусь. Даже и не думаю.
— Ну тогда ложись.
— Мне нельзя.
— Ерунда какая. Давай ложись! — Симамура засмеялся. — Я тебя не трону.
— Нет.
— А ты глупая. И зачем же ты так бегала?
— Пойду я…
— Ну, будет тебе! Не уходи.
— Горько мне, понимаешь? Ты ведь уезжаешь. Домой, в Токио. Горько… — Комако уронила лицо на постель.
Горько… От собственной беспомощности — ничего ведь не можешь сделать, если полюбился тебе приезжий. От безысходности таких вот минут?.. Сердце женщины сгорает, и кто знает, до какой степени оно обуглится, подумал Симамура и надолго замолчал.
— Уезжайте! Уезжайте скорее!
— А я и на самом деле собирался завтра уехать.
— Как? Почему ты уезжаешь? — Комако подняла голову, словно проснулась.
— А что мне делать? Я же ничем не могу тебе помочь, сколько бы тут ни прожил.
Она уставилась на Симамуру непонимающим взглядом. И вдруг резко сказала:
— Вот это и плохо… Ты… Это и плохо…
Потом порывисто вскочила и бросилась Симамуре на шею.
— Ужас, что ты говоришь! Встань, встань, слышишь?! — В неистовстве, забывая обо всем, Комако упала на постель рядом с Симамурой…
Потом она открыла глаза. Они влажно светились.
— Нет, правда, уезжай завтра домой! Хорошо? — сказала она и откинула со лба волосы.
На следующий день, когда Симамура, решивший уехать трехчасовым поездом, переодевался в европейский костюм, гостиничный служащий потихоньку вызвал Комако в коридор. Симамура слышал, как Комако сказала, чтобы посчитали за одиннадцать часов. Очевидно, клерк решил, что счет на шестнадцать или семнадцать часов — это слишком много.
Когда Симамура просмотрел счет, он увидел, что все точно подсчитано — когда Комако уходила в пять, когда до пяти, когда в двенадцать на следующий день, когда до двенадцати.
Надев пальто и белый шарф, Комако пошла его провожать на станцию.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: