Ясунари Кавабата - Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе
- Название:Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Прогресс
- Год:1971
- Город:М.
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Ясунари Кавабата - Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе краткое содержание
В настоящее издание вошли две повести: «Тысячекрылый журавль» и «Снежная страна», а также новеллы, рассказы и эссе.
Избранное: Тысячекрылый журавль. Снежная страна. Новеллы. Рассказы. Эссе - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
7
Когда на другой день я завтракал в семь утра, перед отъездом, Эйкити окликнул меня с улицы. На нем было черное хаори с гербами. Он принарядился, чтобы проводить меня. С ним никого не было. Я остро почувствовал грусть одиночества. Эйкити поднялся ко мне наверх.
— Наши все хотели проводить вас, но вчера поздно легли, просто без сил, до того утомились. Уж извините. Просили передать, что зимою непременно вас ждут.
На улице дул зябкий ветерок осеннего утра. По дороге Эйкити купил для меня четыре пачки сигарет «Сикисима», немного хурмы и освежающее полоскание для рта «Каору» [57] «Каору» — в переводе с японского буквально «аромат». Имя танцовщицы.
.
— Мою сестренку зовут Каору, — заметил он с улыбкой. — На корабле мандарины вредят, хурма помогает против морской болезни.
— А такой подарок годится?
Я снял с себя охотничью шапочку и нахлобучил на голову Эйкити, вынул из сумки смятую студенческую фуражку и стал ее разглаживать. Оба мы рассмеялись.
Мы дошли до пристани. На берегу сидела, низко пригнувшись к земле, танцовщица. Образ ее словно впорхнул в мое сердце. Пока я не приблизился к ней, она не шевельнулась. Молча склонила голову. На ее лице виднелись следы вчерашнего грима. Красные пятнышки в уголках глаз, словно бы отблески гнева, сообщили ее лицу выражение юного достоинства.
Эйкити спросил:
— А другие придут?
Танцовщица отрицательно покачала головой.
— Что, все еще спят?
Она кивнула.
Пока Эйкити ходил покупать для меня билеты на ялик для переправы и на пароход, я попробовал было завязать разговор, но танцовщица упорно смотрела вниз, туда, где канал впадает в море, и не проронила ни слова. Даже не дослушав до конца, она начинала механически, словно во сне, кивать головой.
Но тут вдруг я услышал:
— Бабушка, видать, он добрый.
Ко мне подошел человек, похожий на землекопа.
— Господин студент, вы едете в Токио? Будьте милостивы, позаботьтесь в дороге об этой старушке, жаль ее, бедную. Сын у нее работал на серебряных рудниках в Рэн-дайдзи [58] Рэндайдзи — местность возле Симода, где находятся горячий источник и серебряные копи.
, да в нынешнюю эпидемию померли и сын и невестка [59] В 1919 г. в Японии эпидемия испанки унесла 150 тыс. жителей.
. Осталось трое внучат. Ничего не попишешь! Потолковали мы между собой и порешили отправить всю семью на родину, в Мито. Бабушка, почитай, ничего не соображает. Когда пароход причалит к Рэйгансиме [60] Рейгансиме — пристань на правом берегу реки Сумида. Там причаливают корабли, идущие из Идзу.
, посадите их на трамвай, что идет к вокзалу Уэно. Хлопотное это дело, но мы так просим вас, уж так просим! Вы только поглядите, и, верно, вас жалость возьмет.
Старуха стояла с потерянным видом. К спине был привязан грудной младенец. За левую руку уцепились две девочки: младшая — лет трех, старшая — лет пяти. В грязном узле виднелись рисовые колобки и соленые сливы.
Шахтеры целой компанией пришли позаботиться о старухе. Я охотно взялся помочь ей.
— Уж мы на вас надеемся!
— Очень благодарим. Надо бы самим проводить их в Мито, да никак невозможно.
Каждый из шахтеров выражал мне свою признательность.
Ялик сильно качался на волнах. Танцовщица, по-прежнему крепко сжав губы, смотрела в сторону. Цепляясь за веревочную лестницу, я оглянулся. Она как будто собиралась сказать «прощайте», но только еще ниже опустила голову. Эйкити усердно махал подаренной ему охотничьей шапочкой. Когда я был уже далеко, танцовщица тоже махнула чем-то белым.
Пароход покинул залив Симода. Пока южный берег полуострова Идзу не скрылся за кормой, я, ухватившись за поручни, жадно вглядывался в открытое море, где виднелся остров Осима. У меня было такое чувство, будто маленькая танцовщица осталась где-то в далеком прошлом.
Я заглянул в соседнюю каюту проведать старушку, но люди уже собрались вокруг нее в кружок и всячески ее утешали. Успокоенный, я ушел в свою каюту.
В море Сагами поднялось сильное волнение. Сидя на полу, я клонился то вправо, то влево. Матрос подавал пассажирам маленькие тазики. Я растянулся на полу, положив сумку вместо подушки. В голове у меня было пусто, я даже не чувствовал времени. Слезы капали неудержимо. Щеке стало холодно, и я повернул сумку другой стороной.
Рядом со мной лежал мальчик. Он был сыном фабриканта, ехал в Токио готовиться к поступлению в высшую школу и сразу почувствовал ко мне симпатию, увидев на мне студенческую фуражку. Мы разговорились.
— Что с вами? Случилась какая-нибудь беда? — (просил он.
— Нет, я сейчас расстался с одной девушкой, — ответил я просто, с полной откровенностью.
Я не стыдился своих слез. Ни о чем не думал. Спокойно погрузился в забытье, переполненный освежающей отрадой. Не заметил даже, как на море опустились сумерки. Но вот в Адзиро и Атами зажглись огни.
Мне стало холодно, я проголодался. Мальчик открыл сверток из коры бамбука. Словно забыв, что это чужое, я поел норимаки [61] Норимаки — рисовые колобки или ломтики сырой рыбы, завернутые в листья морской капусты.
. И завернулся в школьный плащ мальчика. Я был погружен в такую теплую атмосферу дружбы, когда все кажется простым и естественным.
Завтра утром я провожу старушку на вокзал Уэно и куплю ей билет до Мито. Это в порядке вещей. Все, чувствовал я, сливается воедино.
Свет в каюте погас. Сильнее послышался запах моря и живой рыбы, нагруженной на пароход.
В полной тьме, согретый теплом спавшего рядом со мной мальчика, я дал волю слезам. Будто голова моя стала чистой водой и она проливалась капля за каплей. Потом словно бы не осталось ничего, только сладостное умиротворение.
ЭЛЕГИЯ
(перевод З. Рахим)
Какой горький у нас обычай — беседовать с усопшими! А в последнее время этот обычай — когда живые заставляют своих близких жить в их прежнем облике после смерти — кажется мне особенно горьким.
Я не помню имени философа, который сказал: «Извечной задачей элегической поэзии является утверждение тождества судеб человеческих и судеб растений…» Не помню, какими словами предварялось и заключалось это изречение, так что не мне судить о душе растений — в чем суть этой души: в собственном расцвете и увядании или есть у нее нечто более сокровенное? И все же сейчас, в эти дни, когда я, очарованная непревзойденной элегической поэзией буддийских сутр, начинаю беседовать с Вами, — умершим, — мне хочется обратиться к алым бутонам рано цветущей карликовой сливы, а не к Вам, такому, каким Вы были при жизни. Почему бы мне не сотворить себе чудесную сказку и не вообразить Вас алым сливовым цветком, распустившимся в нише моей комнаты?… Впрочем, пусть Вы будете другим каким-нибудь цветком, пусть я никогда и не видела этого чудесного цветка, раскрывшегося в неведомой мне стране, далекой, далекой, ну хотя бы во Франции… Будьте цветком, потому что я люблю Вас, люблю до сих пор…
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: