Максим Белозор - Книга для детей №2

— Ну, поделись! — сказала девочка.

— Поделюсь, — сказал папа. — И надеюсь, что мой опыт пойдет вам на пользу!

Вечером к двери в девочкину комнату папа приколол два листочка бумаги. Вот что на них было написано:

1. Я считал себя умнее всех, и эта уверенность стала причиной многих слез и разочарований.

2. Я многое откладывал на потом. Потом бывает только суп с котом.

3. Я не любил чистить зубы. Что из этого вышло? Вы бы это поняли, если бы я позволил заглянуть мне в рот. Но этого я не позволю никогда!

4. В детстве я начал курить. Только очень глупый человек, совершенно не знающий жизни, уверен, что можно бросить курить. Бросить курить нельзя!

5. В глубоком детстве я считал себя образованней своих товарищей, которые говорили «ирактивные самолеты». Я говорил: «аэроктивные самолеты». Я заблуждался. Правильно говорить «реактивные».

7. Я долгое время думал, что раз муж и жена родственники, то должны походить друг на друга. Это не так. Муж и жена совершенно разные люди и могут быть непохожи. Например: у толстого блондина жена может быть хрупкой брюнеткой. И наоборот.

8. Я очень сильно заблуждался, когда думал, что можно жениться из интереса, а не от большой любви. В результате мой сын называет папой какого-то дядю и любит его. Правда, меня он тоже называет папой и тоже любит. А девочка, с которой я живу, вообще не моя и иногда выпендривается, хотя я люблю ее, и она, кажется, любит меня тоже.

1. Как я считал чепухой бисквитные пирожные, так и до сих пор считаю.

2. Купаться приятно только когда вода очень теплая.

3. Цельное мясо всегда вкуснее рубленого.

— Заблуждений у тебя было больше, — сказала девочка, когда прочитала оба листочка.

— Так устроена жизнь, — сказал папа. Но во многом я оказался прав.

— Ты оказался прав только про еду.

— Разве? А про воду? Я еще не все записал. Вот вспомню и допишу.

— Ты бы пока рассказал нам что-нибудь устно, — попросила девочка.

— Не могу, — сказал папа. — Сейчас я занят.

— Чем же ты занят? Ты же ничего не делаешь!

— Я думаю.

— А о чем ты думаешь?

— О деньгах, — сказал папа.

— А что ты о них думаешь?

— Я думаю, что у нас их нет.

— Совсем нет?

— Совсем.

— Но мы же покупаем еду? Значит, у нас есть деньги.

— Да ну, — сказал папа, — я имею в виду совсем другое. Я имею в виду много денег.

— Миллион?

— Больше.

— Сикстиллион?

— Не знаю. Столько, чтобы хватило на всю жизнь.

— А сикстиллиона не хватит?

— Не знаю, — сказал папа. — Сикстиллион — это сколько?

— Это очень много! — сказала девочка.

— Тогда, возможно, хватит.

— А что ты хочешь купить?

— На сикстиллион? — спросил папа. — Но у меня его нет. Это просто мечты. Люди должны мечтать. Ты о чем-нибудь мечтаешь?

— Я мечтаю, чтобы скорее было лето, и мы бы поехали в Италию.

— Но мы не собираемся в Италию, потому что у нас нет денег.

— Ты мечтаешь про сикстиллион, а я мечтаю про Италию.

— А ты про что мечтаешь? — спросил папа мальчика.

— Про воздушку, — сказал мальчик.

— Да, — сказал папа, — получается, что мы все мечтаем об одном и том же. Но твоя мечта не такая недостижимая, как наши.

— Моя тоже недостижимая, — сказал мальчик.

— Да ну, — сказал папа, — теоретически даже я могу купить тебе воздушку.

— Ну, — сказал мальчик. — Вообще конечно…

— А что, — сказал папа, — Я могу. В конце концов, если у моего сына есть мечта… Правда, я собирался купить… Но с другой стороны, почему бы и нет?

Новенькое пневматическое ружье действительно походило на мечту. Еще папа купил две коробки патронов. Нужно было срочно пострелять. Девочка предложила устроить тир в большой комнате, но папа не решился.

Балкон выходил в парк. Голые деревья росли в нескольких метрах от дома. Парк уходил вдаль, становился гуще, и вдали за путаницей веток почти не виден был кирпичный забор какого-то завода.

Стрелять с балкона было удобно, но не во что. Они расстреляли полкоробки, целясь в стволы деревьев и в яркие банки из-под колы, валяющиеся кое-где под деревьями. Потом папа увидел ворону.

Она сидела на ветке, вобрав голову в плечи, равнодушно поглядывая на шумную компанию на балконе, и не подозревала о тучах, которые собирались над ее носатой головой. Возможно, она вспоминала прошедшую зиму и ежилась от воспоминаний. Может быть, она жалела, что вороны не перелетные птицы, и, наверное, стоило в октябре напрячься и махнуть куда-нибудь в Африку. А вернуться, когда окончательно потеплеет, отъевшейся и загорелой, в отличной форме.

Недолго думая, папа прицелился и выстрелил. Наверное, пуля просвистела очень близко от вороньего уха (если дырку в голове можно считать ухом), потому что ворона подняла голову и посмотрела по сторонам.

— Ты хочешь ее убить? — спросил мальчик.

— Из этого ружья нельзя убить, — сказал папа и выстрелил второй раз.

Ворона вдруг подпрыгнула на ветке и камнем свалилась с дерева.

— Черт! — удивленно сказал папа. — Черт!

— Ты ее убил? — шепотом спросила девочка.

— Я не собирался ее убивать! — сказал папа. — Черт! Правда, как-то само собой я целился ей в голову. Неужели я ее застрелил?

Через две минуты они уже бежали вокруг дома к месту трагедии. Девочка на бегу тихонько подвывала.

Бедная ворона без признаков жизни лежала на куче гнилых листьев. Папа взял ее в руки и послушал сердце. Увы, оно не билось.

— Сдохла! — сказала девочка шепотом. — Ты же говорил, что из этого ружья нельзя убить!

— Я правда так думал, — сказал папа. — Мне очень жаль эту ворону.

— Интересно, а кошку из него можно застрелить? — спросил мальчик.

— Не знаю, — сказал папа. — Теперь не знаю. Надо похоронить ее, пока не вернулась мама. Бедная ворона!

Бедную ворону хоронили по первому разряду. Ее завернули в огромный кусок фольги, в которой мама пекла в духовке рыбу, и положили в коробку от маминых сапог. Девочка положила туда же несколько пластмассовых цветочков от старой заколки для волос.

Погребение бедной вороны состоялось в том же парке, где прошла вся ее жизнь. Могильный холмик мальчик выложил камешками. Все сняли шапки. Девочка принесла из дома свою любимую музыкальную открытку и несколько раз открыла ее над могилой. Открытка проиграла музыку, и получились настоящие похороны. Правда, открытка играла «Хеппи бездей!», но это никого не смутило.

По дороге домой папа с мальчиком пообещали друг другу больше никогда ни в кого не стрелять, если, конечно, от этого не будет зависеть человеческая жизнь.