Михал Русинек - Непотерянный рай

Он был недоволен фестивалем. Итальянская музыка, по его мнению, плохо представлена из-за вечных забастовок, транспортных трудностей и общего кризиса. Выступления на сцене для Альберти значения не имели. Они нужны одним туристам. Для него существует только купля-продажа авторских прав на производство дисков и кассет.

— На этих торгах, — говорил он, — нет ничего хорошего, пережевывание старого. Правда, есть латиноамериканские новинки, это главным образом негритянские ансамбли, особенно интересна Бразилия. Выступления бразильцев самые интересные. Столько темперамента, дикие, первобытные ритмы и какая скрытая сентиментальность! Поразительно! Прекрасно!.. — Он расточал похвалы бразильским ансамблям и, словно аккомпанируя его словам, в дальней части зала уже били бубны, звучали электрогитары.

Началась вторая часть раута — танцы.

— Эва, ты можешь представить себе, чтобы кто-нибудь здесь решился танцевать? Слишком много снобов, в этом накрахмаленном обществе, — сказал Анджей.

— Не представляю…

— Ошибаетесь, — перебил Якуб. — Правда, согласно хорошему тону, к танцам переходить следует не спеша, но потом, господи помилуй, какая будет давка на паркете! Начнут молодые, а потом двинутся и эти старые квочки со своими платными поклонниками. Большинство использует танцы для завязывания выгодных знакомств. — Он наклонился к уху Анджея и прошептал: — Скажи Эве, пусть будет поласковее с Альберти. Как я и предвидел, она в его вкусе. Я только что говорил ему о магнитофонной ленте с ее записью, может быть, завтра он ее прослушает.

— Не хочу вмешиваться. Впрочем, как видишь, она сама все знает.

Альберти был поглощен Эвой. Они разговаривали на английском, который Эва знала лучше, поэтому, когда Альберти не хватало слов или он притворялся, что не знает, как сказать, он громко призывал на помощь Эву. Она, смеясь, подсказывала, и их шумный диалог вызывал все больший интерес окружающей публики, которая с любопытством разглядывала прелестную девушку.

— Публика… мисс Эва?

— Audience… a favourite of the audience, mister Alberti [7] Публика… любимец публики, мистер Альберти (англ.) . .

— Да-да, большое спасибо.

Альберти с радостной беспомощностью вставлял итальянское слово и снова звал на выручку:

— Нет-нет, мистер Альберти …you want to say [8] …вы хотите сказать (англ.) . , — пробовала объяснить Эва.

— О, да, да, спасибо, спасибо! — развеселясь, выкрикивал богатый ловелас, все больше увлекаясь молодой полькой.

— Ты был прав. Восхитительная девушка. Знает, как вести себя с подобными типами. Смотри, как пылает ее лицо. Улыбка все-таки очень украшает женщину! Сейчас многие разглядывают ее с тайной завистью. Лишь бы успех не вскружил ей голову.

— Не говори глупостей, она скромная девушка.

— О чем вы сплетничаете? — прервала их Эва.

— О, ничего дурного. Поздравляем! Прошу вас, не прерывайте разговор с Альберти. Хвала английскому!

— Где там! Просто Альберти говорит еще хуже.

— Синьорина, — напомнил о себе Альберти, поднимая вверх бокал. — Ваше здоровье!

— Ваше, синьор профессор!

Все трое восхищались веселостью Эвы. Однако ни один из них не знал, в чем причина радостного блеска ее глаз и этих слегка кокетливых улыбок.

Уже несколько минут она чувствовала на себе взгляд мужчины, который по другую сторону стола разговаривал с группой гостей. Это был господин неопределенного возраста, с резко очерченным продолговатым лицом, очень элегантный. Выражение его лица то и дело менялось — оно было то холодное и суровое, что говорило о недоступности этого бизнесмена, то вдруг серьезность исчезала с его губ, и на лице появлялась обезоруживающая, манящая улыбка. Седеющий джентльмен превращался в очаровательного молодого человека, и тогда его взгляд встречался с глазами Эвы. Она чувствовала беспокойную радость, видела, что нравится незнакомцу, и это еще больше придавало ей веселости.

Неожиданно он поднял бокал и многозначительно взглянул на Эву. Она вспыхнула от смущения, не зная, как поступить. Не заметить этот немой жест? Но ведь уже заметила. Отвернуться? Принять с улыбкой?

Она не ответила, но, сама того не желая, потупила глаза, что означало: тост принят. И тут же схватила Анджея за руку, пусть тот тип знает, что она не какая-нибудь новая подруга старого ловеласа Альберти, а женщина, связанная с другим мужчиной, молодым и интересным. Ей казалось, что таким образом она повышает себе цену и одновременно показывает свою верность Анджею, который пока еще ни о чем не догадывался.

Незнакомец не сдавался. Он с оживлением обращался к своей компании, произносил тосты, смеялся, желая повышенным тоном привлечь внимание окружающих.

В какой-то момент он подошел к ним поближе и громко обратился к Альберти:

— Синьор Альберти, добрый вечер!

— А, синьор Джордан, добрый вечер, добрый вечер! — Итальянец искренне обрадовался.

— Ваше здоровье!

— Ваше, мистер Джордан! Скорее, скорее! — Альберти жестом приглашал к себе.

Джордан наверняка знал, что вокруг Альберти собрались поляки, но решил не показывать вида.

— Как, вы из Польши? Весьма приятная неожиданность. И вы тоже полька, если я правильно расслышал, мисс Эва?

Она кивнула.

— Чудесно. Как хорошо, что я могу завязать такое знакомство. У нашей фирмы мало контактов с польской музыкой.

Он бросил несколько похвальных слов о польской серьезной музыке, назвал фамилии современных польских композиторов. Когда же узнал, что Анджей не композитор, а художник, принялся расхваливать польский плакат, о котором тоже кое-что слышал.

Разговор постоянно прерывался. Его заглушал оркестр и все нарастающий шум танцующих пар, уже захвативших половину зала.

В присутствии Джордана от Альберти ускользала возможность разговаривать один на один с Эвой. Он пробовал вернуть внимание к себе и, перекрикивая громкие бубны и такты самбо, произносил все новые тосты.

— Синьор Джордан! Я поднимаю тост в честь польской музыки, польских гостей в Канне. Ваше здоровье!

— Ваше здоровье. Skoal, мистер Альберти. Прошу прощения, — Джордан обратился к Эве, — а как по-польски будет skoal?

— За здоровье.

— За здо?.. За здоровье! — Он поднял бокал в сторону Эвы. На его лице появилась мальчишеская улыбка. — За здоровье, good, мисс Эва?

— Very good, — ответила она.

Эва почувствовала, что ее голос задрожал, стал каким-то чужим. Она видела перед собой высокую фигуру Джордана, чувствовала его дыхание, его пристальный взгляд, и от ее недавней уверенности не осталось и следа. Сейчас самым сокровенным ее желанием было исчезнуть, она была уверена, что через минуту покраснеет и пойдет пятнами, словно впервые попавшая в свет девчонка из провинции. Рождающееся беспокойство подсказывало ей: «Возьми Анджея под руку и уйди отсюда».