Керстин Гир - Где правда, там и ложь

– Да, до скорого.

Я потом подумаю над вопросом, можно ли мужчинам-геям целовать женщин в губы. Это как если ты подсунешь человеку под нос вкуснейший земляничный торт, а потом съешь его сам (или отдашь кому-нибудь другому). Может, мне стоит обсудить эту тему с моей терапевтшей? Мы в последнее время решили столько проблем, что вполне можем осилить ещё одну. Например: «Помогите, от поцелуя моего лучшего голубого друга у меня кружится голова». У фрау Картхауз-Кюртен наверняка найдётся какая-нибудь классная теория по данному вопросу. Но, как уже было сказано, я подумаю об этом позже. Сейчас мне надо закончить другое дело.

Лео не очень обрадовался, когда я позвонила ему и сказала, что мы должны увидеться как можно скорей.

– Каролина, я работаю и не могу уйти просто так.

– Ладно, тогда я сообщу пароль от сейфа дядюшке Томасу, – сказала я. – Потому что он предложил мне одну очень интересную идею: обчистить сегодня вечером сейф и ничего вам об этом не сказать.

– Ты знаешь пароль?

– Разумеется, – ответила я. – Встретимся через полчаса возле виллы, хорошо?

– Хорошо, – сказал Лео. О своей незаменимости на рабочем месте он больше не распространялся.

Вилла его бабушки и дедушки стояла в тени старых деревьев и выглядела как прекрасный заколдованный замок. Я очень хорошо понимала желание невесты Лео здесь жить. Это был дом мечты. Просто позор, что ему пришлось так долго пустовать. Впрочем, сад выглядел ухоженным, газон и изгороди подстрижены, а на клумбах росли элегантные тёмно-лиловые тюльпаны, плывущие над морем незабудок.

Я села на ступени у входной двери и стала вспоминать тот день, когда я впервые увидела здесь Карла. День, который полностью изменил мою жизнь. Я думала, что такой день бывает только раз в жизни. Но после смерти Карла я поняла, что это не так.

Лео припарковался на подъездной аллее и вышел из машины. Издалека он выглядел как Карл, но только на первый взгляд. Его походка была другой, более жёсткой, в ней не было крокодило-дандиевской небрежности Карла. И Карл скорее бы умер, чем постригся бы так коротко. Ещё пара лет, и их сходство, наверное, полностью исчезнет. Как всегда говорит моя мама, « твоё лицо в сорок лет целиком зависит от тебя ».

– Ты давно ждёшь?

– Максимум пять минут. – Я встала и отряхнула пыль с юбки. Юбка была новая, в лиловую клеточку – мне хотелось купить что-нибудь подходящее к лиловым туфлям.

– Ф-ф-фу-у, что это у тебя в руках?

– Это номер 243, – ответила я. – Любимый пёсик твоей тётушки Ютты.

– Правда? Вредная маленькая шавка? Я немного задержался, потому что в тот момент, когда я уже собрался выходить, позвонил дядюшка Томас. – Лео открыл входную дверь, зашёл в холл и выключил охранную сигнализацию. – Он сказал, что располагает собственноручно написанным и нотариально заверенным завещанием тёти Ютты и хочет предъявить иск на причитающуюся ему часть. Разве что я пойду на мировую и отдам ему определённую картину.

– Ты отделался лучше меня, – заметила я. – От меня он потребовал половину содержимого сейфа. Правда, был согласен и на всё. Он вполне может понять, что для меня деньги не так важны.

– Если тётя Ютта действительно оставила ему что-то по завещанию…

– Не оставила, – перебила его я. – Она хотела оставить всё своему любимому Томми.

– Но…

– Томми – это имя номера 243, – сказала я, подсовывая фокстерьера под нос Лео. – Видишь? Имя выгравировано на подвеске. Но, во-первых, животные не могут наследовать, а во-вторых, любимый Томми приказал долго жить ещё до тёти Ютты, поэтому всё её имущество перешло к ближайшему родственнику, а именно твоему деду. Который оставил всё твоей бабушке. А она – Карлу. Ужасно, как много собак и людей умерло за последние четыре года, верно?

Лео выглядел ошеломлённым.

– И ты совершенно уверена?

– Насчёт собаки? Совершенно, – ответила я. – Ты ведь должен помнить, что пса звали Томми, верно? Даже я это знаю, а я видела твою тётушку всего один раз. Никто не собирался оставлять что-либо твоему бедному дядюшке Томасу. Он всех достал своими постоянными просьбами о деньгах. Твой дед много лет назад лишил его наследства, но всё же продолжал подкидывать ему деньги. С этим завещанием он просто блефует, чтобы вытащить из нас хоть что-нибудь, что бы он мог обратить в деньги.

– И к тому же он прибрал к рукам тысячи, выкинув этот номер с фондом Шютца – якобы для поддержки кинематографа, ха-ха-ха, – пробурчал Лео. – Он поместил это объявление без нашего ведома. Я сразу понял, что ты или кто-нибудь из твоей семьи обязательно его прочтёт. Мне очень хотелось оторвать дядюшке Томасу голову. Вот уж действительно паршивая овца в семье.

То есть эти вторые поминки должны были пройти тихо, в узком кругу? Эта новость немного смягчила меня.

Я последовала за Лео через холл и осталась стоять у подножия широкой, элегантной лестницы, ведущей на второй этаж.

– Пароль – одуванчик , – сказала я.

Лео повернулся ко мне.

– Сейф в подвале.

– Иди без меня. Я побуду здесь.

– Ты боишься идти со мной в подвал?

– Нет. – Или мне стоило бояться? Кто унаследует мою часть, если Лео стукнет меня жирандолью по голове и запрёт сейфе с паролем «Мачеха»? Или «Вымогательница». Никто не догадается.

Лео пожал плечами.

– Одуванчик?

– Да. У Карла везде был только этот пароль. Он не мог запомнить ничего другого. Он ненавидел мои сложные коды. Когда он такой код находил, он всегда переименовывал его в одуванчик. – Я села на нижнюю ступеньку лестницы. Именно здесь я впервые увидела Карла.

Лео нерешительно остановился передо мной.

– Странно всё это получилось с вами двумя, – сказал он. – Я последний раз видел отца на похоронах бабушки. Мы не обменялись и парой фраз – ему, как обычно, пришлось вытягивать из меня слова клещами. Но потом я сделал ошибку – спросил у него, как твои дела и по-прежнему ли ты считаешь всевозможные вещи. Я, собственно, спросил с иронией, подумав, что это его смутит. Но едва прозвучало твоё имя, как выражение его лица совершенно изменилось. Он стал выглядеть абсолютно счастливым, он не мог перестать говорить о тебе. Он сказал, что ты опять заканчиваешь учёбу с лучшими оценками и будешь рада переехать в Лондон, потому что ты обожаешь ходить в музеи, и что твоя попытка пожарить стейки всегда заканчивается пожаром на кухне. И да, ты по-прежнему считаешь, но только тогда, когда ты думаешь, что он этого не видит.

– Один раз, – сказала я, глядя мимо Лео. – Только один раз был пожар на кухне.

– Как бы то ни было, – ответил Лео. – Ну, я пошёл вниз за сокровищем.

– Подожди, – сказала я и сунула ему в руки номер 243. – Надо оставить что-нибудь в сейфе для дядюшки Томаса. Пускай он там что-нибудь найдёт.