Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Сказки для умных

Эта тетя Лампа была женщина старорежимного склада и даже знала французский язык, но, несмотря на это, она не была какой-нибудь контрой. Наоборот, она до революции служила у Завадко-Боме семейной гувернанткой и отчасти в чем-то пострадала от его помещичьего деспотизма, чем и объяснялись ее некоторые странности.

Мать привела меня к тете Лампе в летний день. Они договорились, что я буду помогать тете Лампе по хозяйству, взамен чего мне полагается питание и еще десять рублей в месяц, которые будет получать на руки моя мать без моего постороннего вмешательства. Заключив этот устный договор, мать ушла, пожелав мне на прощанье вести себя прилично и как можно меньше проявлять свои пять «не».

— Явленья имеешь? — по-деловому спросила меня тетя Лампа, когда моя мать скрылась за воротами.

— Какие явленья? — удивился я.

— Какие! Самые обыкновенные! — пояснила тетя Лампа. — Вот ты идешь, скажем, а тебе навстречу какой-нибудь там святой идет, или змий, или мало ли кто.

— Нет, явлений не имею, — честно признался я. — А это плохо?

— Плохо. Мне бы с явленьями надо помощника, чтобы вдвоем смотреть и делиться впечатлениями... Ну, может быть, еще научишься.

Но смотреть явленья я так и не научился. Зато тетя Лампа видела их чуть ли не каждый день. С некоторыми явленьями она даже беседовала по-французски — для практики, чтоб не позабыть этот иностранный язык. Первое время мне было немножко не по себе, когда она начинала вдруг разговаривать неизвестно с кем, глядя через мою голову, но потом я привык к такому свойству ее характера.

Вообще же тетя Лампа была добрая. Она никогда меня не бранила, а по воскресеньям давала 20 коп. на кино (сверх тех денег, что вручала моей матери), и я на попутной подводе ехал в Рожденьевск-Прощалинск и там смотрел картины с Мери Пикфорд, Гарри Пилем и Монти Бенксом. Сама тетя Лампа в кино не ходила, так как явленья вполне заменяли ей любое кино.

Работой она меня не перегружала. В мои обязанности входило помогать ей кормить кур, разнимать петухов, следить, чтобы кошки не воровали цыплят, чтоб собаки не обижали кошек, и вообще поддерживать мирное равновесие между курами, кошками и собаками.

Дело в том, что тетя Лампа очень любила животных, а точнее — собак и кошек. Она собирала их со всей округи, обеспечивала трехразовым питанием и предоставляла им кров — благо жилплощади в бывшем барском доме хватало. Своих подопечных она звала не по кличкам, а давала им звучные имена и от меня требовала, чтобы я каждую кошку и собаку звал полным именем. Помню, были у нее собаки Мелодия, Прелюдия, Рапсодия, Элегия, Мечта, был пес Алмаз и пес Топаз, пес Аккорд и пес Рекорд. Сейчас такие красивые наименования дают радиолам и телевизорам, но в те годы никакой радиотехники не было, так что тетя Лампа спокойно присваивала их собакам.

У кошек тоже были художественные имена: Маргарита, Жозефина, Клеопатра, Магдалина, Демимонденка, Меланхолия. Не были обижены и коты. Был кот Валентин и кот Константин, кот Адвокат и кот Прокурор, кот Фармазон и кот Демисезон. Всех собачьих и кошачьих имен я не запомнил, так как собак у тети Лампы имелось девятнадцать персон (это ее выражение), а кошачье поголовье перевалило за сорок единиц.

Вы, наверное, уже заинтересовались: а как же тетя Лампа, эта бедная одинокая женщина, содержала столько животных? На какие такие шиши? Но я уже упоминал, что у нее было много кур. Под курятник она отвела бывший барский каретный сарай, а корм покупала у окрестных крестьян. Кур и яйца она продавала в Рожденьевске-Прощалинске и на получаемые деньги вполне могла содержать собак и кошек. Налога с ее куроводческой фермы не брали, так как тетя Лампа считалась инвалидом умственного труда, пострадавшим от помещичьего гнета.

Жизнь моя у тети Лампы текла спокойно, я потолстел и окреп. Конфликты, иногда возникавшие между собаками и кошками, я улаживал мирным путем, никогда не прибегая к побоям и даже не повышая голоса. Я вообще уважаю всяких животных, и они, как правило, относятся ко мне хорошо.

У всех собак и кошек были разные характеры и свои достоинства и недочеты. Среди собачьего персонала особенно выделялся маленький пес Абракадабр из породы крысоловов. Это был добросовестный и творчески растущий пес. Все коты обленились от хорошего питания, а Абракадабр ежедневно обходил комнаты барского дома, вынюхивая, нет ли крыс. Этот обход он делал в порядке профилактики, не надеясь на реальную добычу, так как крысы давно ушли из-за обилия кошек. Кроме того, Абракадабр считал, что он должен добывать себе еду с риском, чтоб не утерять охотничьей инициативы. Поэтому иногда он воровал мясо у кошек, а иногда похищал пищу, готовящуюся для собак, с топящейся плиты, когда тетя Лампа выходила из кухни. Перед тем как взобраться на горячую плиту, он шел на берег реки, на глинистый откос, и там погружал лапы в мокрую глину, чтобы она облепила их. Потом он ложился на спину лапами вверх, чтобы глина подсохла. Таким образом у него получались огнеупорные сапожки. В них он забирался на плиту, быстро отодвигал крышку кастрюли, ловко вылавливал кусок мяса, а затем задвигал крышку на место, будто так и было. Я описываю этого небольшого пса Абракадабра так подробно потому, что он послужил как бы детонатором к взрыву дальнейших событий.

Мирное течение моей летней жизни нарушилось только одним происшествием.

Однажды, когда тети Лампы не было дома, во двор бывшей барской усадьбы пришла цыганка.

— Мальчик, как тебя зовут? — спросила она, и я назвал свое имя.

— Значит, тебя, Степочка, мне и надо, — обрадовалась цыганка. — Я сейчас встретила твою хозяйку, и она сказала мне: «Приди к мальчику Степочке и скажи, чтобы он дал тебе двух кур: одну черненькую, другую рябенькую. Это я тебе дарю за хорошее гаданье».

Цыганки этой я прежде и в глаза не видел, но сразу же поверил ей. Ведь тетя Лампа не просто подарила ей двух кур, а указала конкретно, каких именно: одну рябенькую, а другую черненькую. Поэтому я помог цыганке поймать кур, и она положила их в свой мешок.

Затем цыганка сказала:

— А теперь я тебе погадаю, и совершенно бесплатно. Предъяви мне левую руку.

Тут она предсказала мне вот что:

— Линии говорят о том, что ты очень доверчив, и уже не раз страдал от этого, и даже сегодня, быть может, пострадаешь. А в будущем тебя на этой почве ждут еще более крупные неприятности, вплоть до казенного дома. Но в конечном итоге эта самая доверчивость сослужит тебе добрую службу. В тот день, когда ты поверишь в то, во что ни один нормальный человек не поверит, и совершишь свой самый дурацкий поступок, — именно в этот день и окончатся твои неудачи и ты найдешь счастье с бубновой дамой.

Сделав это заявление, цыганка исчезла, будто ее и не было, и мне даже показалось, что это сон. Но, с другой стороны, это был не сон, потому что двух кур все-таки не хватало.