Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Полного досье у нас нет. Но, быть может, вы как человек со стороны увидите свежим взглядом то, чего мы не заметили.

Глэдис внимательно посмотрела на меня и решилась. У нее было и еще что-то важное для меня.

– В качестве детектива вы можете туда заглянуть, – сказала она и протянула мне ключ на кольце с рекламным брелоком.

– Куда именно?

– На склад, где хранятся вещи Джойс и ее дочери. Сходите туда. Возможно, найдете что-то интересное.

– Почему вы так думаете?

– Спустя несколько недель после смерти Джойс мы сняли бокс на этом складе, чтобы сложить туда ее вещи. Когда мы туда приехали, бокс, который мы зарезервировали, еще не освободился. Предыдущий съемщик не поторопился с выездом. Владелец предложил нам временно сложить вещи в другой бокс.

Глэдис говорила быстро, и мне было не просто ее слушать, однако все, что она говорила, меня крайне заинтересовало.

– И вы только подумайте! На следующий день бокс, который должен был быть нашим, сгорел. Вы не находите, что получается слишком много случайностей?

– Кому же понадобилось уничтожать вещи Джойс?

– А это узнавать вам, господин романист!

Я замолчал и посмотрел на Глэдис. Мне приятно было на нее смотреть – выражением лица, мимикой она напоминала мне Клэр.

Напоминала… Как мне тебя не хватает!

– Спасибо за оказанное доверие.

На лице Глэдис отразилось сомнение, потом она посмотрела мне прямо в глаза.

– Я оказываю вам доверие, потому что не могу иначе, – пусть даже не уверена, что девушка, которую вы показали, действительно Клэр. Но я предупреждаю вас: нам с Анжелой понадобились годы, чтобы прийти в себя после смерти сестры. Теперь у нас обеих есть семьи, дети, и я не позволю торговцу надеждами разрушить наш семейный очаг.

– Я ничем не торгую, – обиделся я.

– Вы романист. Вы продаете красивые истории.

– Сразу видно, что вы не читали моих книг.

– Если Клэр жива, найдите ее – вот и все, о чем я вас прошу.

Дождь пошел, как только Марк выбрался из Нанси. Опять двадцать пять! Снова полтора часа в пути, только теперь в обратную сторону, и ехать гораздо тяжелей из-за груза и скользкой дороги.

Бывший полицейский вновь появился в жандармерии Фальсбура. Как он и опасался, Музелье на месте не было, зато на месте сидела Сольвейг и отрабатывала сверхурочные за компьютером в Фейсбуке.

– Что, капитан, решили заночевать в нашем чудесном участке?

Карадек не был расположен к шуткам.

– Где Музелье?

– Думаю, что дома.

– А где его дом?

Сольвейг взяла листок бумаги из стопки возле принтера и стала рисовать план.

– Вот здесь живет полковник, – сказала она, поставив жирный крест. – Он живет в Киршат, небезызвестном местечке между Стейнбуром и Атматом.

Опершись на стойку, Марк тер себе виски, чувствуя приближающуюся мигрень. Все названия, точь-в-точь походившие на эльзасские, действовали ему на нервы.

Он сунул план в карман, поблагодарил Сольвейг и снова двинулся в путь под проливным дождем. За время, пока он проехал тридцать километров, почти совсем стемнело. В темноте загорелся датчик масла. Вот жесть! Уже не первый месяц его «рейндж» маленько подкапывал, но, выезжая из Парижа, Марк постарался: провел тотальную проверку! Карадек скрестил пальцы, чтобы не стало хуже. Проехал еще несколько километров, и датчик погас. Ложная тревога. Машина у него старая, битая, может хандрить, может капризничать, но в конечном счете не подведет.

Следуя указаниям Сольвейг, Марк съехал с автотрассы Д6 и свернул на узкий проселок, уводящий в лес. В какой-то момент ему показалось, что он заблудился, но тут лес раздвинулся, и он выехал на лужок, посреди которого стоял небольшой дом с голубятней. Старый крестьянский дом, какие испокон строили в Эльзасе, ветхая руина, ничуть не похожая на картинку из журнала «Ар э декорасьон».

Дождь прекратился. Карадек остановил машину, вылез и, меся грязь, направился к дому. У дверей на низком стульчике под голой лампочкой сидел Франк Музелье с банкой пива в руках.

– Я ждал тебя, капитан, – сообщил он. – Чувствовал, что вернешься, – и бросил Карадеку банку.

Марк поймал ее на лету.

– Давай садись, – предложил жандарм, показав на адирондакское кресло из кедра, которое стоял с ним рядом.

Карадек садиться не захотел и стоя закурил сигарету. Жандарм расхохотался.

– Желтая сумка, ясное дело! Вот где я проврался, как жалкий новичок!

Марк стоял и слушал. Музелье, как говорят про подследственных, созрел . Больше не стоило задавать вопросы, нужно было только слушать, дожидаясь ответов. Мало-помалу жандарм собрался с мыслями.

– Видел бы ты меня в те времена! Сейчас перед тобой пивная бочка, а тогда я был хоть куда. Жил с женой, у нас был сын… Я был хорошим полицейским, с амбициями… Дай-ка мне сигаретку, пожалуйста.

Марк протянул ему пачку и зажигалку. Музелье сунул в огонек конец сигареты, сделал долгую затяжку и задержал дыхание, прежде чем выпустить дым.

– Так ты хочешь знать, что на самом деле было в тот самый вечер, да? Он запомнился мне, тот четверг двадцать пятого октября две тысяча седьмого, такие выпадают не часто. Я провел вечер в Метце, у Жюли, моей любовницы, она работала продавщицей в «Галери Лафайет». Знаешь, наверное, присловье: «Ты ко мне – я от тебя, я к тебе – ты от меня». Это про нас с Жюли. Мы с ней тогда в очередной раз поругались. А до этого налегли на выпивку и на кокаин. Я сел в машину где-то около полуночи, был пьян, соображал плохо. Но тогда еще я не покатился вниз – только начинал скатываться.

Он сделал несколько затяжек, потом выпил пива и снова заговорил.

– Я крутил уже баранку примерно с час, когда это все случилось. Я, понимаешь, до того напился, что перепутал дороги и тыкался туда-сюда, пытаясь снова выехать на департаментскую автотрассу. И вдруг – хлоп! Она у меня прямо перед машиной. Откуда взялась, сам не знаю – стоит, как козочка в свете фар…

– Клэр Карлайл, – догадался Марк.

– Как ее зовут, я узнал позже. Прозрачная, похожая на призрак, в пижамных штанах и майке. Жуть какая-то, но красиво. Я со всех сил нажал на тормоза – и все же задел ее, она полетела на землю.

Он снова замолчал и вытер нос рукавом, словно был маленьким мальчуганом.

– Я не знал, что делать. Вышел из машины посмотреть. Наклонился – лежит мулаточка, тощая и очень хорошенькая. Лет пятнадцати или шестнадцати. Рядом с ней желтая спортивная сумка. Сначала мне показалось, что я сшиб ее насмерть, но когда наклонился пониже, услышал: дышит. Она, конечно, поцарапалась, но ран или большой крови не было.

– И что же ты сделал?

– Врать не буду, сначала хотел уехать. Если вызывать пожарных или «Скорую», тут же приедет и полиция. Заставит дуть в трубку, проверит на наркотики – и пиши пропало. Пьяного жандарма с носом в кокаине по головке не погладят. А как я перед женой оправдаюсь? Я же сказал ей, что допоздна на работе.