Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

Офис «Уинтер сан» занимал целый этаж Флэтайрон-билдинга, знаменитого нью-йоркского «утюга», небоскреба, который прозвали так за его треугольную форму. Но сейчас, в лучах утреннего солнца, со своими белыми колоннами на фасаде он казался скорее греческим храмом.

Внутри офисное помещение свидетельствовало о том, что на начальном этапе у организаторов было достаточно средств, чтобы нанять модного декоратора. Все перегородки убраны, а центром открытого рабочего пространства стала зона информационных собраний. Светлый паркет с прожилками, деревянные столы, табуреты, низкие банкетки и разноцветные эймсовские стулья. Посередине комнаты за стойкой стоит бариста и варит капучино с пеной. Чуть дальше стайка служащих расселась вдоль пинг-понгового стола и мини-футбола. Средний возраст этих служащих не больше двадцати пяти. Похоже даже, что некоторые из них учатся и только готовятся сдавать на бакалавра. Стили одежды на все вкусы – от бородатых хипстеров до бодрых клонов Цукерберга среди мальчиков, и сложная навигация у девочек от безупречно-весеннего платья из магазинчика в Уильямсбурге до прихотливых винтажных изысков, напоминающих полароидные снимки модных блогерш.

Сидя с ноутбуком на коленях и водя мышкой по столу, пестрый мирок ухитряется что-то писать, грызя кто проросшие зерна, кто чипсы. Скажу честно, меня всегда удивляло, насколько действительность превосходит любую карикатуру.

– Извините за опоздание. У нас трехдневные курсы.

Алан Бриджес приветствовал нас на почти безупречном французском. Мы тоже с ним поздоровались, и я представил ему Марка как известного в прошлом следователя, который помогает мне в моих розысках.

– Я люблю Францию, – сказал Алан, пожимая нам руки. – В двадцать лет я провел там год, учился в Экс-ан-Провансе. Вечность назад. Жискар [21] Валери Рене Мари Жорж Жискар д’Эстен (р. 1926) – французский государственный и политический деятель, президент Французской Республики в 1974–1981 гг. успел стать президентом, представляете?

Главному редактору «Уинтер сан» было, наверное, лет шестьдесят с небольшим. В легком твидовом пиджаке, белой рубашке, светлых брюках и кожаных сникерсах, высокий, с теплым голосом, он обладал безусловным обаянием и напоминал своего тезку, актера Джеффа Бриджеса. Вообще-то по-настоящему его звали, как я прочитал в Интернете, Алан Ковальковски, но в семнадцать лет, начав писать для факультетской газеты, он взял себе псевдоним.

– Пойдемте, – позвал нас Алан и повел в единственное отгороженное пространство своего этажа.

Лично я, приезжая в Нью-Йорк и проходя мимо «утюга», всегда задавался вопросом: на что же похожи внутренние помещения уникального небоскреба? И тот меня не разочаровал. Кабинет Бриджеса оказался треугольным, и из него открывался изумительный вид одновременно на Бродвей, Пятую авеню и Мэдисон-сквер.

– Садитесь, – пригласил нас Бриджес. – Еще один телефонный звонок, и я в вашем распоряжении. Атмосфера несколько накалена, но ничего не поделаешь – выборы!

Накал трудно было не заметить. Первичные выборы Республиканской партии должны были проходить в Миннеаполисе, но их срочно перенесли в Нью-Йорк из-за обрушившегося на Миннесоту урагана. Предварительные выборы республиканцев начались на два дня раньше в «Мэдисон-сквер-гарден» и должны были закончиться сегодня вечером речью Тада Коупленда, одного из претендентов на роль депутата от своей партии.

На стенах в кабинете Алана три экрана, включенные с пониженным звуком, транслировали главных лиц республиканцев: Джеба Буша, Карли Фиорина, Теда Круза, Криса Кристи, Тада Коупленда.

Бросив беглый взгляд на рабочий стол Бриджеса – на деле массивную деревянную дверь, положенную на козлы, – я заметил фотокопию статьи обо мне из «Википедии», которую, как видно, журналист внимательно изучал.

Пока Бриджес добивался эксклюзивного интервью с кандидатом от Республиканской партии, я позволил себе пройтись по кабинету. Оригинальный кабинет. В нем веяло духом буддизма или даосизма. Минимализм, смирение, акцент на мимолетность и бренность. Судя по обстановке, хозяину кабинета был близок принцип ваби-саби [22] Ваби-саби – обширная часть японского эстетического мировоззрения. «Ваби» ассоциируется со скромностью, одиночеством, неяркостью и вместе с тем внутренней силой; «саби» – с архаичностью, неподдельностью, подлинностью. .

На грубой этажерке в простой рамке стояла фотография Бриджеса и Флоренс Галло в Бэттери-парк-сити, они трогательно держались за руки. Единственная фотография в кабинете. И вдруг до меня дошло: Флоренс и Бриджес любили друг друга. Только поэтому главный редактор и согласился со мной встретиться. Как свидетельствовала фотография, Флоренс до сих пор не была забыта, и, возможно, он до сих пор по ней тосковал. Смотрел на фотографию, и у него сжималось сердце.

Я вспомнил, как долгие годы ненавидел фотоаппараты, бесчувственные механизмы, способствующие ностальгии. Своим щелчком они утверждают обман, настаивая, что бесследно улетучившееся мгновение никуда не делось. Хуже того, они – заряженные ружья и всегда попадают в сердце, но не сразу, спустя годы. Ведь у большинства людей нет ничего драгоценнее минувшего: былая невинность, утраченная любовь… Что может быть пронзительнее воспоминаний об улетевшем счастье, о волнующем аромате несбывшегося?

Как же я обрадовался своему отцовству! Ребенок в один миг сметает все увядшие свежести и все ностальгии. Он вынуждает распрощаться с грузом прошлого и во что бы то ни стало развернуться к будущему. Ребенок – это наш единственный шанс смотреть вперед. Его будущее становится куда важнее нашего прошлого. Твой ребенок – гарантия, что прошлое никогда не возьмет верх над будущим.

– Я в вашем распоряжении, – сказал Бриджес, повесив трубку. – Меня заинтересовало ваше письмо, мистер Бартелеми, но я не понял, чем вызван ваш интерес к Флоренс Галло.

Времени у меня было мало, и я не стал ходить вокруг да около.

– Вам никогда не приходило в голову, что несчастный случай с мисс Галло, возможно, не случаен?

Журналист нахмурился.

Карадек подлил масла в огонь.

– Вы никогда не думали, что мисс Галло могла быть убита?

Бриджес заволновался и отрицательно покачал головой.

– Нет, никогда, – категорично заявил он. – Я никогда такого не думал. Насколько я знаю, расследование установило факт несчастного случая, и у меня никогда не возникало сомнений на этот счет. Флоренс занималась прыжками обычно когда хандрила или хотела от чего-то отвлечься, освободить голову. Ее машину нашли в парке в нескольких метрах от моста.