Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Этот разбой вас не насторожил?

– Честно говоря, угрозы и пиратство были нашими постоянными спутниками. Газета «Нью-Йорк геральд» была прогрессивным изданием. Два последних года мы пристально следили за деятельностью Джорджа Буша-младшего. Журналисты ночей не спали, выуживая и разоблачая ложь его администрации. Тогда…

– Вы всерьез думали, что нападки на газету имеют политическую подоплеку?

– Да нет, не обязательно: противников всегда и везде много: провоенные организации, антииммиграционные, противники однополых браков – словом, немалая часть жителей Соединенных Штатов.

– А на компьютере Флоренс ничего не было?

– В том-то и дело, что я не знал, каким компьютером она воспользовалась, потому что ее собственный разбила моя жена.

– На какой электронный адрес обычно писала вам Флоренс?

– Когда мы стали близки, она чаще всего писала мне на личную почту. Этот адрес, кстати, остался у меня до сих пор.

Алан вытащил из кармана визитку, взял ручку и рядом с официальными данными написал еще один адрес: alan.kowalkowski@аtt.net.

– Бриджес – не настоящая моя фамилия, но когда я начинал писать, мне казалось, что она лучше звучит. И девушкам она нравилась.

Глядя в пустоту, он снова дал себя увлечь воспоминаниям о невозвратном прошлом, но тут же вернулся к действительности.

– Ну а теперь ваша очередь. Над чем же работала Флоренс перед тем, как случилась катастрофа?

На этот вопрос ответил я.

– За несколько дней до несчастного случая она встретилась с женщиной по имени Джойс Карлайл.

Алан записал имя и фамилию в лежащем перед ним блокноте.

Я продолжил:

– Дочь этой женщины была похищена сексуальным маньяком во Франции. Вы ничего не припоминаете по этому поводу?

Журналист отрицательно покачал головой, и на лице у него отразилось сожаление.

– Нет, я ничего не припоминаю. И не могу понять, каким образом этот прискорбный факт мог иметь отношение к…

– Джойс Карлайл умерла несколькими часами раньше Флоренс, – сообщил я.

– Умерла от чего? – насторожившись, спросил журналист.

– Официально от передозировки, но я думаю, что она была убита.

– Что вас заставило так думать?

– Я скажу вам, когда буду знать больше.

Бриджес соединил руки и потер веки мизинцами.

– Сейчас справлюсь относительно этой Джойс Карлайл.

Он встал и указал на жужжащий рой молодежи за стеклянной стенкой.

– Ребятишки, которых вы там видите, пока еще не большие мастера, но они – лучшие «макрейкеры» [23] Термин «макрейкеры» («разгребатели грязи») впервые употребил Теодор Рузвельт по отношению к журналистам, которые осудили методы крупных корпораций, пытавшихся подкупить политиков. , каких я знаю. Если есть какая-то подноготная у этой женщины, они вывернут ее наизнанку.

Я вытащил из кармана ключи, которые передала мне Глэдис.

– Если у вас будет время, загляните хоть на секунду.

– И что же отопрут мне эти ключи?

– Склад, куда сестры Джойс отправили ее вещи.

– Может быть, загляну, – согласился Алан.

Он пошел провожать нас к лифту, а я мучился ощущением недосказанности. У меня иногда бывало такое же чувство, когда, дописав главу, я вроде бы ставил точку. Точка точкой, а покоя не было. В правильной главе есть начало, середина и конец. А сейчас мне казалось, что я даже не коснулся сюжетного стержня. Прошел мимо главного. Что же мне нужно было понять? Какой вопрос я не задал?

Бриджес-Ковальковски пожал нам руки, но когда двери лифта уже закрывались, я поторопился нажать кнопку, остановил их и спросил, обратившись к спине Алана:

– Где жила Флоренс?

Журналист обернулся:

– Я же вам сказал, в Лоуэр-Ист-Сайде.

– А точнее? В каком доме?

– В небольшом доме на углу Бауэри и Бонд-стрит.

Я взглянул на Карадека. Именно из этого квартала поступило сообщение о том, что на Джойс совершено нападение!

Мы вышли из «утюга» и по освещенному солнцем Бродвею направились в сторону юга, через Юниверсити-плейс в Гринвич-Виллидж. Манхэттен бурлил. Выборы республиканцев собрали бешеное количество народа: журналисты, представители, сторонники, сочувствующие. Там, где мы шли, было еще спокойно, но вокруг «Мэдисон-сквер-гарден» движение на многих улицах было перекрыто или разрешено только для участников, которые добирались от своих гостиниц до места главного события.

По традиции, Нью-Йорк был оплотом республиканцев. Но я помню недоброжелательную атмосферу, которая царила здесь, когда я приехал в Манхэттен осенью 2004 года собирать материал для романа. Друзья Буша-младшего сделали тогда Нью-Йорк театром своего выборного действа, надеясь оживить чувства, которые царили в городе после теракта 11 сентября. Но Нью-Йорк в то время ненавидел республиканцев. Под предводительством Майкла Мура сотни тысяч манифестантов протестовали против лжи и беззаконной войны, которую президент вел в Ираке. Манхэттен напоминал тогда осажденный город. Демонстрации превращались в бесчисленные стычки, в результате которых арестованных увозили автобусами. Видео с республиканцами, спрятавшимися в «Мэдисон-сквер-гарден» за цементными блоками, которые охраняли полицейские, обошли весь мир. Что, однако, не помешало Бушу быть избранным на второй срок, но не сделало Республиканскую партию популярнее.

Прошло двенадцать лет, и немало воды протекло под мостами. И вот в эту субботу, несмотря на обилие полицейских на улицах, атмосфера была на удивление по-детски добродушной. Нужно сказать, что впервые республиканцы выдвинули молодого и умеренного кандидата, который словно сошел с телевизионного экрана из сериала Шонды Раймс. Звали его Тад Коупленд, он был губернатором штата Пенсильвания и по рейтингу шел шаг в шаг с Хилари Клинтон.

Ратовавший за аборты, охрану природы, контроль вооружения и права геев, Коупленд приводил в недоумение многих членов собственного лагеря. Но после жестоких боев с соперниками – Дональдом Трампом и Тедом Крузом, консерваторами-экстремистами, – он, как это ни удивительно, выиграл первичные выборы, взяв над ними верх.

И теперь динамика выборной кампании стала двигаться в сторону «белого Барака Обамы», как стали называть Коупленда журналисты. Точно так же, как действующий президент, он начал свою политическую карьеру в качестве работника социальной сферы, а до этого преподавал конституционное право в Университете Филадельфии. Представитель совсем не элитной среды, прекрасно выглядящий в свои пятьдесят, Коупленд перетянул к себе часть голосов кандидата от демократов, человека куда более пожилого и к тому же принадлежащего к политической династии.

Я взглянул на часы. У нас оставалась еще масса времени до нашей следующей встречи, и только теперь я обратил внимание, что Карадек идет, приволакивая ногу.