Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

– Быстро же вы работаете.

Она сунула руку в карман куртки, вытащила стреляющий электрошокер, наставила его на меня и сказала:

– А вы и вправду красавица.

Все было как в кино, и я невольно замерла, растерявшись. Мозг отказывался поверить, что все, что я вижу, происходит на самом деле. Зора Зоркин нажала на спуск электрошокера, и два шипа впились мне в шею. Я упала на пол и полетела в зияющую черноту.

Я пришла в сознание, но в голове стоял туман. Мозг словно был опутан гипнотическими нитями. Меня подташнивало, я дрожала как в лихорадке. Во рту пересохло, язык едва ворочался и как будто распух вдвое. Я попробовала пошевелиться. По позвоночнику пробежала электрическая искра. Казалось, он состоял из дребезжащих частичек.

Я поняла, что руки у меня в наручниках и завязаны за спиной, ноги тоже крепко-накрепко спеленаты. В рот запихнут моток сверхпрочного скотча.

Вопреки кляпу, я все-таки попыталась проглотить слюну.

Мне страшно. Я в панике.

Я лежу в задней части «Кадиллака Эскалейд» – мастодонта с тонированными стеклами. Высотой он чуть ли не два метра, он главный на дороге и как будто летит над ней. Задняя часть отделена от салона стенкой из плексигласа. Не знаю уж, по какой причине, но я в костюме для бейсджампинга. На мне все, что нужно: каска, ремни, которые крепятся на плечах и ногах, заплечный мешок с парашютом.

За прозрачной стенкой я различила коренастую фигуру шофера, в прошлом явно военного: выправка, седые волосы ежиком. Рядом с ним сидела Зора Зоркин, не отрывая взгляд от телефона. Каска защищала меня, и я что есть сил боднула головой перегородку. Зоркин окинула меня беглым невидящим взглядом и снова уткнулась в телефон. Я напрягла глаза и нашла на экране часы. Десять вечера.

И все-таки я не понимаю, что происходит. Что все это значит? Каким образом все это касается меня?

Сделав усилие, подобралась к окну – посмотреть, что видно через заднее стекло. Ночь. Пустынная дорога. Ели, насколько хватает глаз. Ветер раскачивал их верхушки, темнеющие на сиреневом небе.

Мы ехали и ехали, и я мало-помалу начала догадываться, где мы. Если мы едем уже шесть или семь часов, то, должно быть, уже миновали Пенсильванию, Мэриленд и Восточную Вирджинию. Мы в Аппалачах, неподалеку от парка Силвер Ривер Бриджес.

Внезапно во мне вспыхнула надежда – я заметила позади нас машину и застучала в заднее стекло, чтобы привлечь внимание. Но приглядевшись, узнала свой маленький красный «Лексус» и поняла, что тот едет следом за «Кадиллаком».

И тогда я догадалась, что они задумали, и заплакала…

Я не ошиблась. Вот уже двадцать минут огромный внедорожник и мой малыш «Лексус» взбираются по крутым дорожкам Силвер Ривер Парк. Вскоре обе машины останавливаются на небольшой пустынной площадке отрога, который нависает над долиной. И с которого можно спуститься к пандусу старого моста.

А дальше все разворачивается с невероятной быстротой. Военный – Зора называет его Блант – открывает дверцу, берет меня поперек туловища и взваливает себе на плечо. Он тащит меня к мосту. Зора Зоркин страхует его, идя в нескольких метрах сзади. Я пытаюсь кричать, но клейкая лента, залепившая рот, мешает. Да и что толку? « Закричи во вселенной – никто не услышит ». В Силвер Ривер Парк ночью – тоже.

До последней минуты я отказывалась верить в неотвратимое. Может, они только пугают меня? Но кто проедет шестьсот километров, чтобы кого-то напугать?

И как им пришло это в голову? Откуда они узнали о моем увлечении бейсджампингом? О мосте, о парке?.. Проще простого. Обшарили квартиру, нашли костюм, фотографии, проспекты…

На середине моста Блант опустил меня. Я поднялась на ноги и попыталась бежать. Но куда убежишь со связанными ногами? Шаг, и я тут же растянулась.

Я лежала и слышала шум реки – серебрясь, она бежала себе по камням далеко под мостом, раскинувшимся над ущельем в триста метров. Ночь была светлая, чудесная. Чистое небо. Сухой морозец. Почти полная луна. Большая, полновесная.

Зора Зоркин встала надо мной. Стояла, засунув руки глубоко в карманы стеганой куртки «Барбур», в бейсболке с буквами NYU, обозначающими Нью-йоркский университет, который она окончила. В ее взгляде читается спокойная деловитость. Я была для нее не человеком, не живым существом. Проблемой, которую предстояло быстро уладить.

Я лежала у ее ног, дыша с трудом, вспотевшая, описавшаяся. Происходящее выедало мне мозг. Кровь леденела в жилах. Это все не могло происходить на самом деле. Оно не укладывалось у меня в голове… Тело одеревенело, и я была как парализованная. Скотч немного поддался; едва шевеля губами, я попыталась умолять Зору. Просила, выла, молила.

Но не пробилась сквозь ее безразличие.

– К делу, – буркнул Блант, наклонился ко мне и начал возиться с парашютом.

А я? Что я могла? Как договориться с бесчувственными камнями? С работниками, спешащими покончить с проблемой?

Но вдруг случилось неожиданное. Палач все возился, а Зора вдруг обратила на меня внимание.

– Не знаю, в курсе вы или нет, – сказал она мне. – Если не в курсе, вам будет интересно.

Я не поняла, о чем она говорит. Но Зора вместо объяснения вытащила из кармана… мой тест на беременность.

– Положительный. Вы беременны, Флоренс. Мои поздравления.

Я не пошевелилась. Я не принадлежала больше к их миру. Я уходила в другой.

Блант взял меня за ноги, одним движением перекинул за поручень и отпустил.

Я падала.

Я даже не заорала.

Ужас сковал меня – тело, мысли…

Секунды падения растянулись.

Мне становилось все легче, легче…

Ужас сменился ностальгией. Но жизнь не побежала перед глазами ускоренной съемкой. Вспоминалось любимое: блаженство солнечного света, мощь ветра.

Я думала о своем ребенке.

В животе у меня ребенок, он умрет вместе со мной.

Чтобы не расплакаться, я приказала себе: дай ему имя.

Земля приближалась; скоро я сольюсь с небом, горами и елями. Я никогда не верила в бога, но сейчас мне показалось, что бог во всем. Природа и есть бог.

В последнюю секунду меня осенило.

Ребенок – девочка.

Я назову ее Ребекка.

Пока не знаю, куда мы отправляемся, но мы вместе.

И я уже не боюсь.

Солнце. Пыль. Асфальт.

Последняя летняя жара. Из радиоприемника доносится саксофон Джона Колтрейна. Выставив локоть в открытое окно, Марк Карадек катил по шоссе, наслаждаясь ветерком, который шевелил ему волосы.

Сквозь темные очки он поглядывал на просторы, что лежали не двигаясь по обеим сторонам дороги. Луга, поля, фермы, стада коров, элеваторы, комбайны.