Гийом Мюссо - Девушка из Бруклина

Я посмотрел, кто автор.

– Пепе Ломбарди?

– Да, старый журналист и фотограф из «Филадельфия инвестигейтор», небольшой местной газетки. Он находился при Коупленде с самого начала его политической карьеры, когда тот был еще заурядным муниципальным советником.

Я полистал книжку и открыл вклейку с фотографиями. Одна из них была помечена стикером.

– Узнаете ее?

Обе фотографии 80-х годов (если точнее и верить подписям, одна – декабрь 1988-го, вторая – март 1989-го). На фотографиях Джойс и Тад в офисе «Берите вашу Филадельфию», организации, созданной Коуплендом незадолго до своего появления на политической арене. Мать Клэр в это время выглядела потрясающе – юная, полная жизни; стройная фигура, тонкие правильные черты лица, белоснежные зубы и большие зеленые глаза. Сходство с Клэр поразительное.

Обе фотографии свидетельствовали о близкой дружбе между этими двумя людьми, но… Я не доверяю фотографиям.

– Мы провели небольшое расследование, – продолжал Алан. – Джойс работала у Коупленда примерно год, сначала волонтером, потом на зарплате.

– И что вы хотите этим сказать?

– Да вы что, слепой или как? Он с ней спит или очень хочет, – заявила Кросс не по-женски грубо. – Эта фотка напоминает мне Клинтона и Левински. От их дружбы несет сексом за десять километров.

– Это всего лишь фотографии, – возразил я. – На ней можно высмотреть все что угодно, сами знаете.

– Есть продолжение, – подхватила рыжая. – Мы нашли след Пепе Ломбарди, он живет в доме для престарелых в штате Мэн. Ему за девяносто, но голова у него светлая. Час назад я говорила с ним по телефону. Он сказал, что в девяносто девятом году через десять дней после выхода книги Зора Зоркин, руководитель кампании Коупленда, выкупила у него весь тираж и все негативы фотографий.

– Под каким предлогом?

Ответил мне Алан:

– Официальным предлогом было восхищение автором. Коупленду так понравилась книга, что он решил переиздать ее с собственным предисловием.

– Но книга больше никогда не выходила, – подхватил я.

– Нет, почему же. Ее переиздавали несколько раз, но в новых изданиях обе фотографии с Джойс отсутствовали.

Я продолжал упорствовать.

– На это могло быть множество причин. Вы сами сказали, что фотографии намекают на многое. Естественно, что политик хочет вычеркнуть из своей биографии все намеки. Тем более что он женат.

– Но на этом дело не кончилось, – заявил Алан, взглянув на Криса и Кросс.

Рыжая уточнила:

– Мы немного поползали по Всемирной паутине и посмотрели сайты с продажей букинистических книг. Всякий раз, когда где-нибудь появлялось первое издание – например, на «Амазоне» или «Ибэе», – книгу тут же покупали за весьма солидную сумму.

– Кто покупал?

Кросс пожала плечами.

– Точно сказать сложно, но догадаться нетрудно.

Крис, застенчивый молчальник, впервые подал голос.

– Есть еще кое-что. В свое время библиотеки и медиатеки Пенсильвании обратили особое внимание на биографии. Мне удалось связаться с некоторыми из них. Всюду книга числится в каталоге, но получить ее невозможно – она или потеряна, или была на руках и ее не вернули.

Алан мотнул головой, предлагая своим помощникам оставить нас наедине. Он дождался, пока они вышли, и заговорил со мной без обиняков.

– Не будем ходить вокруг да около, Рафаэль. Если Коупленд приложил столько усилий, чтобы фотографии исчезли, значит, у него был не только роман с Джойс Карлайл, но он был и отцом Клэр. Все сходится: время его возможной связи с Джойс, факт, что девочка – мулатка…

– Я тоже думал об этом. Вполне возможно, что так оно и есть.

– А знаете, что меня крайне удивило? Ваше сообщение, что Флоренс незадолго до смерти занялась выяснением отношений Джойс и Коупленда.

– Почему же?

– Мы с Флоренс одинаково смотрели на частную жизнь политиков: она нас не интересовала. Мы считали, что современные журналисты вырыли себе яму, занимаясь ханжеским подглядыванием и подслушиванием. Какое мне, собственно, дело, если будущий президент Соединенных Штатов имел внебрачную любовную связь двадцать лет назад? В моих глазах этот факт нисколько не помешает ему управлять страной.

– Погодите, Алан, мне кажется, дело было не в интересе к Коупленду. Уверен, инициатива исходила от Джойс. Она захотела объявить, что Коупленд – отец ее дочери, когда он стал губернатором Пенсильвании.

– Если она хотела объявить об этом, то почему ждала так долго?

– Потому что ее дочь похитили, потому что следствие топталось на месте. Во всяком случае, я бы именно так и поступил на ее месте: постарался бы всколыхнуть общественность в надежде, что мне помогут найти дочь.

В комнате воцарилось молчание.

– Что вы мне пытаетесь сказать таким образом, Рафаэль?

– Что Тад Коупленд – и у меня на этот счет больше нет сомнений – убил или приказал убить свою бывшую любовницу.

Средний Запад

Солнце клонилось к закату, когда Карадек добрался до фермы вдовы Ковальковски.

Дом как дом, приземистый, с двумя жилыми этажами. Типичный фермерский дом Среднего Запада, каких видишь не одну сотню, когда едешь вверх от Коламбуса к Форт-Уэйну. А вот такой риги Марк в жизни своей не видел. Наверное, только на этой ферме и была такая рига – с ярко-красным фасадом и белой яйцевидной крышей, которая так величественно выделялась на фоне пламенеющего неба.

Марк двинулся к дому, внимательно присматриваясь к облупившейся галерее, что тянулась вдоль всего фасада. Поднялся на четыре ступеньки, подошел к двери. Из-за жары дверь стояла открытой, и прозрачную занавеску – защиту от комаров – теребил горячий ветер. Марк отодвинул занавеску и объявил о своем присутствии.

– Мадам Ковальковски! – окликнул он.

Постучал в стекло, подождал минутку и решил войти.

Открывшаяся дверь вела в гостиную, а в гостиной царила разруха – обои клочьями, стены в трещинах, драный ковер, поломанная мебель.

Свернувшись клубком, на кушетке зеленого цвета спала женщина. На полу возле нее валялась пустая бутылка дешевого джина.

Марк вздохнул и подошел к Элен Ковальковски. Она лежала к нему спиной, и лица он не видел. Но что ему ее лицо? Эта женщина была им самим. Его клоном. Существом, разбитым горем, которому никогда не выбраться из ночной тьмы.

– Мадам Ковальковски, – еще раз тихонько окликнул он и потрогал ее за плечо.

Прошло немало времени, прежде чем хозяйка дома очнулась. Она приходила в себя медленно, лениво, безразлично. Эта женщина была далеко отсюда. Туда, где она находилась, добраться не мог никто.