Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

Сергей сделал ещё одну попытку сбавить градус разговора:

— И всё же, почему ты поступила именно на экономический?

— Всё просто и скучно: я выбирала не специальность, к которой у меня душа лежала, а место, где график учёбы позволил бы регулярно ездить в Францию. Доктора опасались, что из оставшегося шрамика со временем опять может сформироваться грубый келоидный рубец, но я довела лечение до конца, и всё обошлось. А вообще, история моих неоконченных и одипломленных образований не так интересна, как история фамильных драгоценностей князей Оболенских.

Уже несколько лет, как я наезжала в Париж на лечение, и вот, в конце лета мне предстояло пройти в клинике очередной курс физиотерапии, а потом я должна была явиться на контрольный визит к доктору Роша. Перед этим я пару недель прожила на Средиземноморской вилле Сониного мужа. Накупила приличных шмоток, захватила то, что осталось от «Изумрудных слёз» — серьги и кольцо — в кои-то веки в общество попала. Выглядела я тогда, скажу без ложной скромности, сногсшибательно. Между прочим, ты никогда не имел счастья лицезреть меня в наилучшей форме. Французики укладывались штабелями, меня это бодрило, но не более того — что-то внутри мгновенно напрягалось, стоило лишь допустить мысль о развитии отношений. Так вот, на визит к доктору Роша я заявилась расфуфыренной по последней парижской моде, и при драгоценностях — зелёные камни отлично подходили к моим зелёным глазам и загорелой коже. Меня там сфотографировали «у фас и у профиль» — для фиксации этапов большого пути, и на этом праздник жизни закончился, начались будни.

Когда спустя полгода Наташа по телефону согласовывала с доктором дату следующего визита, который должен был стать завершающим, мсье Роша обратился к ней с неожиданной просьбой:

— Осуществимо ли, мадам Василевская, чтобы во время визита в клинику на вас были те же украшения, что и на последней фотографии?

Разумеется, в этом не было ничего сложного, она всё равно собиралась перед поездкой навестить деда — драгоценности хранились у него, в особом потайном месте. Последний визит к мсье Роша завершился, пациентка и доктор прощались, расточая наилучшие взаимные пожелания, когда в кабинет вошёл седой господин кинематографически-благородной наружности.

Доктор представил их друг другу:

— Граф Владимир Батурлин — мадам Василевская.

— Владимир Николаевич, — слегка поклонившись, по-русски дополнил доктора граф.

— Наташа, — она протянула руку, сумев скрыть смущение.

Вначале шли обычные общие фразы, а потом Владимир Николаевич задал совершенно неожиданный вопрос:

— Знакомо ли вам, сударыня, такое имя: Ольга Оболенская?

— Так звали мою бабушку, — удивлённо ответила она.

— И эти драгоценности, — он жестом указал на Наташины серьги, — к вам перешли от неё?

— Да, от бабушки Оли, — Наташа сохраняла изумлённый вид.

— Но ведь было ещё колье.

— Было колье, но нам пришлось с ним расстаться. После аварии, в которую я попала, требовались большие средства на лечение. Мы не располагали требуемой суммой, и вынуждены были продать колье.

Наташин дед, обращаясь за помощью к влиятельным друзьям, представлял шрам на лице внучки следствием автокатастрофы. Наташе так часто пришлось повторять эту версию, что она сама почти в неё поверила.

— Я знаю о произошедшем с вами несчастье, сударыня. Сейчас уже нет смысла выражать сочувствие — выглядите вы просто превосходно. Дорогая Натали, мой отец, граф Николай Бутурлин, и я, мы оба просим вас принять приглашение на обед. Отец будет счастлив повидаться с внучкой княжны Ольги. Ваша бабушка и мой отец были обручены, но потом случилось то, что случилось: переворот, война, безумие происходящего, бегство из большевистской России, и они навсегда потеряли друг друга.

— Да, но откуда вам известно, что я внучка Ольги Оболенской?

— Пожалуйста, мадам.

Граф положил перед Наташей прямоугольник серебристого паспарту со вставленной в него старинной фотографией. Это был двойной поясной портрет. С фотографии смотрели молодой человек в форме гвардейского офицера, к которому больше всего подходило устаревшее определение «блестящий», и прелестная юная девушка, в которой Наташа сразу же узнала бабушку Олю — в их доме хранилась её дореволюционная фотография. На молодой бабушке с двойного портрета она рассмотрела хорошо знакомый ей драгоценный гарнитур «Изумрудные слёзы».

— Взгляните и на это, — Владимир Николаевич подал Наташе каталог парижского аукциона драгоценностей за тот год, когда там выставлялось на продажу её колье. Каталог был раскрыт на странице c большой красочной фотографией, сопровождённой надписью «Колье из фамильных драгоценностей князей Оболенских. Начало XX века. Россия».

Наташа любила бесцельно бродить по Парижу, каждый раз открывая его заново. Захаживала она и на улицы седьмого округа Парижа. Это был мир «старых денег», без фанфаронства и показной роскоши. Уже из-за одного того, что ей представилась возможность узнать, как выглядит аристократический особняк изнутри, стоило принять приглашение отца и сына Батурлиных.

Старый князь, действительно, был стар, он передвигался по комнатам в инвалидной коляске, у него заметно тряслись руки, слегка дребезжал голос, но взгляд остался ясным и внимательным.

— Как вы похожи на свою бабушку, моя дорогая! — умилился старик. — Оленька Оболенская! Я счастливо прожил жизнь со своей женой, но Оленька всегда жила в моём сердце. — Николай Сергеевич Батурлин даже не пытался интонаций снизить пафос. — Вы читали у Бунина рассказ Лёгкое дыхание», голубушка? — Наташа кивнула. — Помните, там Иван Алексеевич писал, что истинно прекрасная женщина наделена особым даром — лёгким дыханием. Ему нельзя научить, его нельзя в себе развить, оно или есть, или нет — как талант. Ваша бабушка владела этим редким даром, дорогая Натали.

Глава двадцатая

— Занятно, — напряжённо усмехнулся Сергей. — Графья, князья, Париж, изумруды — просто готовый сюжет для душещипательного дамского романа. — И после заминки задал вопрос, стараясь проделать это как можно непринуждённее:

— А потом ты с графом этим ещё встречалась?

— Да, однажды мы ещё пересекались — Батурлиных интересовало, при каких обстоятельствах невеста старого графа стала женой моего деда, — Наташа с трудом сдерживала улыбку. Интуиция у тебя работает хорошо, чувствуешь, где собака порылась, думала она, сохраняя невозмутимый вид.

— Ну, и при каких обстоятельствах твой дед отбил невесту у графа Батурлина? — лицо Сергея просветлело, он, вроде бы, успокоился насчёт великосветского знакомства подруги.

— О, нет, не сейчас! Это слишком длинная история. Может быть, когда-нибудь, но не сейчас..., — рассеянно сказала Наташа.