Анна Эрде - Дом на улице Гоголя

— И что бы ты мне посоветовал, папа? — холодея от предугаданного ответа, спросила Юля.

— Идти и сдавать этих идиотов с потрохами. Кто сам себе враг, у того друзей быть не может.

Юле стало так страшно, как никогда ещё не было, а ночью она кричала.

Герман долго надеялся на время, которое, как известно, лучший доктор, что оно постепенно загладит Юлины горести, о половине которых и не догадывался, долго верил, что рано или поздно всё само собой рассосется. Однако проходили годы, а ничего и не думало рассасываться, проблема кошмаров у жены продолжала усугубляться.

Наступил момент, когда супруги вынуждены были признать, что это болезнь, или почти болезнь, в любом случае, проблемой Юлиных снов нужно заниматься всерьёз. Гера разыскал психолога, про которого говорили, что, выявляя скрытые проблемы, мучавшие людей многие годы, он творит с пациентами чудеса. В семидесятые годы психолога и вообще-то найти было трудно, а тут нашелся специалист с такими блестящими рекомендациями — случай упускать было нельзя. Гера поехал в город, где тот работал, и за очень солидное вознаграждение договорился об анонимной консультации — Юлии как публичному человеку нельзя было давать никаких поводов для толков об её психологических проблемах. Знаменитый доктор долго мучил Юлию расспросами, заключение, к которому он в итоге пришёл, обекуражило. Решение проблемы, по мнению доктора, заключалось в том, что она должна «отпустить», как он выразился, психотравмирующую ситуацию, сложившуюся в десятом классе. «Что значит — отпустить? — недоумевала Юлия, — Отпустить можно обиду, злость, желание мстить, но у меня ничего этого нет. А то, что с той ситуацией нужно расстаться, я и так понимаю. Только как это сделать?» Больше ничего от консультации получить не удалось, практическая польза была равна нулю. Действительно, как она могла «отпустить» пустоту? К своей бывшей классной руководительнице, ко всем, кто был как-то связан с той школьной историей, она испытывала лишь холодное безразличие.

С началом «горбачёвской перестройки» на свет выбрался прятавшийся до того времени неизвестно где андеграунд, и выяснилось, что в подполье находились не только художники, поэты, но и врачи, диковинных, не разрешенных ранее специальностей ученые, занимавшиеся тем, что при советской власти называлось псевдонауками. Так, обнаружилось, что в стране существуют психоаналитики, которые все годы засилья коммунистической идеологии тайно практиковали. Юлия стала наводить справки, искать подходящего врача, объясняя, что это нужно для её несуществующей племянницы. И вот, недавно, в самом конце лета, такой врач отыскался. Это был профессор Прошкин, известный специалист в области нарушений сна, и он заинтересовался Юлиным случаем.

Профессор пригласил Юлю в Москву — лечь в его клинику для обследования, как он предполагал, на месяц-два. Находиться в больнице так долго, так далеко, да ещё при том, что ни детям, ни мужу не позволят её навещать — это было решительно невозможно. Юлия вела сложные телефонные переговоры с профессором, убеждала, упрашивала, и выговорила-таки приемлемые для себя условия: в этот раз она приедет к нему на два-три дня, а там они определятся, как быть дальше.

Глава тридцать третья

И вот сегодня, когда этот вопрос был окончательно решен, что-то случилось с Герой. Ничего другого ей уже не приходило в голову, время шло к полуночи, ни друзья, ни родители ничего не знали о его местонахождении — она уже обзвонила всех, кого могла. Когда не просто тревога, а паника стала подбираться к ней, и мысль насчет звонков по больницам и моргам уже начала оформляться в голове, она услышала звук поворачиваемого в замке ключа.

Юлия кинулась в прихожую. На пороге стоял радостно-возбужденный и заметно подвыпивший муж.

— Что случилось? Где ты был? Почему ни разу не позвонил? — она забросала Германа вопросами.

— Угадай, с кем я сегодня встречался? — не отвечая жене, спросил сияющий супруг, и, так как Юлия не думала строить догадки, ответил сам:

— С Галей Криваго!

От неожиданности Юлия не нашлась что ответить.

— Она нашла меня по рабочему телефону — наши собираются на двадцатилетие окончания школы. И другие десятые подтягиваются. Сначала будет вечер в актовом зале, а потом по классам разойдемся — пьянствовать.

Юлия передёрнула плечами — сразу же будто замёрзла. Рано или поздно это должно было случиться, но почему именно сейчас, когда у меня, наконец, появился шанс? — потрясённо размышляла она, стоя посреди прихожей.

Лицо она держала, но Гера слишком хорошо знал свою жену, чтобы не суметь заметить, как ей плохо сейчас.

Тем не менее, он продолжал с прежним воодушевлением:

— Галя говорит, что ты должна прийти обязательно. И Зинаида Николаевна тебя очень хочет увидеть. Оказывается, Галя общается с ней все эти годы. Галя говорит — Зинон теперь такая же милая, какой была раньше, в младших наших классах, помнишь?

Юлия помнила.

— Если ещё не наужинался с Галей — еда на столе. В следующий раз, когда будешь общаться со своими одноклассниками, предупреждай, что задержишься. На встречу я не пойду. Эта тема закрыта. Мне сегодня еще придётся поработать, не мешай, пожалуйста, — и она закрылась в кабинете.

Но Гера не сдавался, он взывал к жене, стоя перед закрытой дверью кабинета:

— Юль, не сердись! Ну, понимаешь, такой день. Я, что, часто задерживаюсь? А тебе и правда пора забыть старые обиды. Пойдем вместе, а? Помиришься с Зинон — самой же станет легче, вот увидишь.

Она крикнула через дверь:

— Иди, куда хочешь, общайся, с кем хочешь, только оставь меня в покое — у меня срочная работа.

Гера не унимался:

— Знаешь, а мне Галя понравилась. Тебе надо с ней встретиться — она тебе тоже понравится, вот увидишь. Она доцент в педагогическом. Но не в этом суть. Понимаешь, Юль, она — что называется, цельная натура. Вот именно, Галя — цельная. И это так радует, с ней легко!

Юлии хотелось броситься на пол и завыть, но из-за двери донесся её спокойный голос:

— Меня очень радует, что тебя так радует Галя. Но мой лимит радости на вас с Галей исчерпан. Позволь мне, наконец, заняться делом.

Гера ещё немного потоптался и ушел спать. Всё, теперь можно выдохнуть и обдумать всё только что произошедшее. Ключевое слово, произнесённое Германом — «цельная». Именно оно било в самую точку, оно причинило особенную боль. Стараясь не обращать внимания на бешеное сердцебиение, Юлия начала анализ ситуации. Привычнее это было делать в письменном виде, да и Герка не сунется — услышит, что она работает — Юлия лихорадочно застучала по клавишам пишущей машинки.

«Сегодня муж держался со мной не как обычно, не щадил меня. Он устал меня жалеть. Он хочет жить как все, без оглядки на моих тараканов.