Тонино Гуэрра - Амаркорд. И плывет корабль

Сияющий Фучилетто выдает еще одно коротенькое соло.

И снова из чрева котельного отделения до мостика доносятся восторженные аплодисменты.

Здесь же, на мостике, аплодирует Партексано.

Теперь демонстрирует свой лирический тенор Сабатино Лепори; он удостаивается аплодисментов самого капитана.

КАПИТАН. Ух ты! Вот это дыхание! Браво!

Фучилетто, надеясь еще раз сорвать аплодисменты, с жаром подхватывает мелодию.

Сама Куффари уже готова сдаться. Она смотрит на своего белокурого секретаря, словно ища у него поддержки. Но петь пока не решается.

Зато Руффо Сальтини, опередив ее, вдохновенно поет дуэтом с Валеньяни.

Партексано восхищенно аплодирует и кричит:

— Браво! Замечательно!

И тут Куффари не может больше сдерживаться; набрав полную грудь воздуха, она «на раздутых парусах» вступает в состязание.

Перед зачарованными кочегарами разыгрывается целый спектакль: за Куффари следует Фучилетто, за Фучилетто — Лепори, за Лепори — опять Куффари, за ней — Руффо Сальтини, а потом Валеньяни, снова Фучилетто, Лепори, Куффари…

Это настоящий праздник. От пылающих топок к мостику несется буря аплодисментов, кочегары хлопают в ладоши и машут беретами. Ликование не прекращается до тех пор, пока певцы гуськом не уходят с мостика, перекинутого на головокружительной высоте.

Экскурсия по судну продолжается.

В трюме парохода среди куч сена лежит огромное животное — носорог; ему явно нездоровится. Приставленный к нему служитель прерывающимся от слез голосом уныло рассказывает на непонятном языке свою жалостную историю. Гости сгрудились вокруг загородки.

ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Этот служитель — турок. Он очень привязан к животному.

Директор «Ла Скала», обмахиваясь платком, замечает:

— Ну и вонища!

ОФИЦЕР ЭСПОЗИТО. Он говорит, что с самого отплытия носорог не съел ни травинки! Совершенно отказывается от пищи!

Служитель, стоя на коленях рядом с животным и не переставая всхлипывать, говорит, что носорогу нужен свежий воздух. В разговор, смеясь, вступает судовой врач:

— Ну да! Только кто рискнет прогуляться с ним по палубе?

ДИРЕКТОР «ЛА СКАЛА». А как же вы его лечите?

ТРЕТИЙ ОФИЦЕР. Позавчера служитель заявил, что зверюга, видите ли, влюблена.

ОФИЦЕР ЭСПОЗИТО. Да, это правда. Он страдает от любовного томления и от ностальгии.

ДИРЕКТОР «МЕТРОПОЛИТЕН-ОПЕРА». Интересно, что за ностальгия у носорога!

КОНЦЕРТМЕЙСТЕР. Как его зовут? Есть у него какая-нибудь кличка?

ФУЧИЛЕТТО. Вы только посмотрите, он же совсем скис! Друзья, вы что, никогда его не моете? Эй, приятель, тебе плохо, да?

ПАРТЕКСАНО. Ну как, синьора, голова у вас перестала кружиться?

Валеньяни уже успела стать предметом его неусыпного внимания.

А репортера больше интересует состояние животного.

ОРЛАНДО. Похоже, ему так же худо, как мне было вчера вечером. Может, он пьян?

ПОМОЩНИК КАПИТАНА. Все животные, оказавшись на судне, страдают от килевой и бортовой качки. К тому же они очень плохо переносят разлуку с соседями по клетке.

Между Куффари и ее секретарем назревает ссора.

КУФФАРИ. Ты просто глуп! Я хочу уйти. Уведите меня отсюда.

СЕКРЕТАРЬ КУФФАРИ. Как тебе угодно… (Офицеру.) Простите…

ПОМОЩНИК КАПИТАНА. Слушаю вас…

СЕКРЕТАРЬ КУФФАРИ. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы нас отсюда вывели.

ПОМОЩНИК КАПИТАНА (Орландо, с которым он только что беседовал). Прошу прощения… (Секретарю Куффари.) Я сам вас провожу.

Капитан между тем рассказывает гостям историю носорога:

— Я уже говорил, что мы погрузили это милое существо в Генуе и должны доставить его в Амстердам… С этими толстокожими на борту всегда столько хлопот…

ПАРТЕКСАНО. Но этот такой хороший!

КАПИТАН. А вы помните, синьор Партексано, как мы везли слона?

ПАРТЕКСАНО. Нет…

КАПИТАН. Кажется, я тогда командовал «Алкионом»?

ПАРТЕКСАНО. Не могу знать…

КАПИТАН. Нет-нет! Судно называлось «Город Брешиа». Так вот, во время плавания какому-то мышонку пришла в голову идея нанести визит нашему слону. И эта громада пришла в такой ужас! Слон порвал цепи и сбросил в море двоих матросов.

Он заразительно смеется; все смеются вместе с ним.

Невесело, кажется, одному только носорогу. Вид у него такой несчастный.

РУФФО САЛЬТИНИ. А что, здесь тоже есть мыши?

КАПИТАН. Увы, милая синьора, мыши — наши неизбежные спутники… Они любят путешествовать по морям.

ПОМОЩНИК КАПИТАНА. Но носорог вроде бы относится к мышам спокойно.

КАПИТАН. Между прочим, этот носорог — самка.

РУФФО САЛЬТИНИ. И что из того?

КАПИТАН. Самки терпимее самцов и спокойнее.

Фучилетто всяческими гримасами и причмокиваниями пытается привлечь к себе внимание животного.

Служитель-турок выглядит еще более жалким и несчастным, чем носорог.

ФУЧИЛЕТТО. Ну конечно! Носорог влюбился. И вот вам результат!

В этот момент к загородке приближается девушка, которую прошлым вечером во время прогулки по верхней палубе Орландо принял за прекрасное видение.

Музыкальный критик в очках с толстыми линзами изрекает:

— Любовь — как уничижение, как декаданс…

ФУЧИЛЕТТО. Да ну! Скажете тоже! Когда я влюбляюсь, откуда только силы берутся, я прибавляю в весе, меня становится вдвое больше… Любовь — это здоровье!

Орландо заметил девушку; она заметила его. Их взгляды встретились. Оба улыбаются. Орландо просто тает от удовольствия. Облокотившись о загородку и подперев щеку ладонью, он бормочет:

— Интересно, кто она?..

А девушка (ее зовут Доротея), повернув свое ангельское личико к измученному носорогу, шепчет:

— Он влюблен. Бедненький…

«Глория Н.» мощно разрезает морскую гладь. И вновь наступает вечер.

Сначала мы разглядываем спортивный зал через стекла иллюминатора.

Потом съемка ведется уже в самом зале, где Орландо в костюме для фехтования делает, за неимением противника, несколько выпадов рапирой вхолостую.

ОРЛАНДО. Оп, оп… Берегитесь, синьор! Ага! Касание! Оп! А теперь…

Но в одиночестве он пребывает недолго. Два человека в черном, мягко ступая, проходят в зал, хватают журналиста за плечи и валят его на песок в секторе для прыжков.

ОРЛАНДО. Оп! Оп… Кто это? На помощь!

А это телохранители Великого герцога.

ТЕЛОХРАНИТЕЛИ. Не шевелиться! Ты зачем сюда забрался? Не двигаться! Так что ты задумал? (Срывают с Орландо защитную маску.)

ОРЛАНДО (пытаясь вырваться). Пустите! Мне же больно! Сейчас я вам все объясню. Я журналист…

В это время в проеме металлической двери показываются две важные особы из свиты Великого герцога; генерал проходит вперед, а премьер-министр останавливается на пороге, закрывая дверь своим телом.