Тонино Гуэрра - Сборник

Комната в Бауэри, шесть на шесть, высота — четыре, гипсовая розетка на потолке, и множество черных точек на известковой побелке стены. По углам четыре деревянные лестницы, доходящие до потолка и позволяющие разглядеть маленькие пейзажи кисти неизвестного художника, на которых изображены четыре времени года. Владелец комнаты — невысокий молодой человек, всегда одетый в старый, заштопанный свитер и джинсы. Под первой лестницей справа — койка, под второй — кухонька, под третьей — письменный стол, под четвертой — уборная.

Однокомнатная квартира может вместить до сорока гостей, если их усадить на ступеньках лестниц. Но она месяцами пустует, и Ким сам карабкается по лестницам в зависимости от погоды. Идет дождь — он лезет на летнюю лестницу и устраивается наверху, чтобы рассмотреть картинку под потолком. Жарко — карабкается поглазеть на снег с верхушки лестницы, ведущей к зимнему пейзажу. Либо, растянувшись на пятачке посреди комнаты, любуется розеткой на потолке.

Вся его жизнь вращается вокруг четырех лестниц. С появлением новой девушки он разбрасывает на ступеньках цветы. Часто комната наполняется клочками бумаги: значит, Ким сочиняет стихи. Когда ему хочется поиграть, он садится посреди комнаты, забрасывает мяч на вершину одной из лестниц и ждет, когда мяч, подпрыгивая по ступенькам, скатится вниз.

Владыка огромных, проклятых богом земель — дважды их косила черная чума — умирал в большой зале своего замка.

Прежде чем испустить дух, тиран велел созвать большую часть жестоко угнетаемых подданных, изнасилованных им женщин, слепых, хромых, увечных, пострадавших от его немилостей. Ему хотелось донести до всех свое последнее слово. И вот громким голосом, который обрушился на толпившихся в зале, на лестнице, на коленопреклоненных во дворе, он крикнул:

— Я умираю довольным, потому что никому не сделал добра!

Некто решил не иметь больше дела с женщинами и долго жил в полном одиночестве. Он гулял, любовался деревьями, заходил в кафе и ни разу не оглянулся на хорошенькую девушку.

Но вот однажды к нему подсела молодая женщина и призналась в любви. Несколько дней подряд она приходила в кафе, но он отверг ее, и она исчезла бесследно.

Тогда в душе этого отшельника пробудилась такая любовь, что он пешком исходил весь город. Как-то он остановился поговорить с одной из шлюх, которые греются у костра на окраине. Но ему было невдомек, что это и есть та самая девушка, которая его полюбила.

Зал Одесского музея, где выставлен скелет мамонта, значится под номером сорок. На табурете, придвинутом к стене, как раз против головы допотопного чудовища, сидит смотритель. Синяя курточка и брюки из светлой чесучи, заправленные в голенища широких сапог, придают ему вид настоящего кашевара времен осады Севастополя. Вот уже несколько лет никто не заглядывает в зал к мамонту. Безлюдно и в коридоре, ведущем в отдел насекомых. Часто весь музей или по крайней мере эта часть здания кажутся вымершими. Смотритель досконально изучил все плитки на полу; их простейший геометрический узор повторяется и на высоких стенах, окружающих гигантский скелет. Многие годы смотритель понуро разглядывает пол под ногами. Может быть, сейчас глаза его устремлены к каким-то далеким образам прошлого. А может, он просто прислушивается. Сидя перед этой грудой костей, он улавливает их малейший скрип в зависимости от сезона и влажности воздуха, которая просачивается сквозь стены, ибо в зале нет окон. Подчас шорохи и скрипы кажутся осмысленными звуками, чем-то вроде жалобных стонов, как будто между служителем и окаменелым мамонтом идет разговор. Во всяком случае, еще немного — и можно будет различить отдельные слова.

Человек этот испытывал страх перед стучавшими в дверь, звонившими по телефону или просто смотревшими на него в окна из дома напротив. Тогда он велел выкрасить в полоску стены своей комнаты. В синюю и белую полоску, чтобы они походили на его фартук. При звуках подозрительных шагов на лестничной площадке он бросался за фартуком, надевал его и замирал, прижавшись к стене. Иногда жена, вернувшись домой, не могла его найти. Она звала его. Но он настолько сливался со стеной, что комната казалась пустой.

Как-то вечером он стоял в трамвае и вдруг почувствовал, что кто-то тянет его за руку. Молодой солдат уступал ему место как пожилому человеку. Он смутился и сел: такое с ним случилось впервые. Отвернувшись к окну, за которым ничего не было видно, кроме ночной темноты, он вдруг почувствовал весь груз своих лет. С той ночи он заперся в четырех стенах, но они не могли удержать его тоски. Как-то утром он получил письмо из далекого города. Вскрыв его, он обнаружил фотографию старой обнаженной женщины. Без всякой подписи, и пояснений. Он надел очки и отыскал в морщинистом лице знакомые черты: это была единственная женщина, которую он по-настоящему любил в своей жизни. Зная великодушие своей возлюбленной, он сразу понял смысл ее послания. Догадавшись о его страданиях, женщина не постеснялась показать ему свое старое тело, чтобы он убедился, что чувства сильнее плоти.

В пределах женского монастыря Санта-Кастита на метровой глубине обнаружили старинный пол, состоявший из мраморных плит, не истертых ничьими шагами, хотя пол относился к первой половине XVI века. Внимание многих ученых привлекли странные параллельные углубления, нарушавшие ровную плоскость. Очевидно, на этом месте некогда было аббатство, разрушенное пожаром вскоре после постройки. При раскопках древних развалин были найдены обгоревшие куски дерева. Но откуда взялись и зачем понадобились углубления в полу? В течение многих лет выдвигались бесчисленные гипотезы. Тайну раскрыл один старик, работавший над книгой о землетрясениях в этом районе. Как выяснилось, Убальдоне да Форли описал землетрясение 1555 года, разрушившее много монастырей и церквей. Из муниципальных архивов Гаттары старик узнал, что для строительства моста через реку были использованы колонны из «руин во владениях монахинь из обители Санта-Кастита». Так он понял, что аббатство погибло во время этого землетрясения и углубления были вызваны падением колонн, которые потом долгое время пролежали на мраморном полу.

Будка его находилась в пустынном, безлюдном районе туркменских солончаков. В день проходили по два поезда: один — в Узбекистан, другой в Казахстан. Стрелочник проверял пути, и особенно крепление рельсов к шпалам. Затем флажком открывал машинистам зеленый путь. За тридцать лет он только раз остановил состав, так как путь преградили отары. Составы проходили туда в восемь утра и в полдень и обратно — в три часа дня и ночью. Стрелочник подбирал все, что пассажиры выбрасывали из окон возле его будки. У него скопились горы бутылок, консервных банок, старых дорожных сумок, разорванных фотографий. Ему удалось склеить открытки, любовные письма, большую фотографию Греты Гарбо. Он заполонил весь дом бросовыми вещами и долгое время жил посреди этого хлама. Однажды он по кусочкам восстановил фотографию молодого солдата, ехавшего из Ташкента на фронт. Он нашел все обрывки, кроме одного, на котором были ноги. Он обыскал все кусты, облазил все барханы вдоль железной дороги, но недостающий обрывок так и не нашелся. По странному стечению обстоятельств несколько лет спустя после войны стрелочник узнал, что юноша этот по-прежнему живет в Ташкенте, но потерял обе ноги в сражении под Смоленском.