Чинуа Ачебе - Стрела бога. Человек из народа

В ту же ночь между телохранителями Макса и головорезами Коко завязалась драка, послужившая той искрой, из которой разгорелся пожар беспорядков в стране. В Анате Нанга, получивший как единственный кандидат все голоса на выборах, попытался распустить свою лейб-гвардию, которая обходилась ему недешево. Но часть наемных бандитов, не желая расставаться с, легким заработком, взбунтовалась, и в завязавшейся потасовке одноглазый Дого лишился уха. Оставшись не у дел, бывшие телохранителя министра принялись чинить разбой и грабежи; они шныряли по всем базарам в округе, отбирая у женщин товары и избивая всех без разбору. После одного из таких налетов младшая жена моего отца вернулась домой с подбитым глазом и рассказала, что у нее отобрали корзину сушеной рыбы, которую она носила продавать. Распущенные после выборов наемники других кандидатов, прослышав про подвига молодчиков Нанги, организовали свои банды и тоже занялись мародерством. Население было терроризировано.

Тем временем премьер-министр сформировал кабинет, куда вошли все прежние министры, в том числе и Нанга, и выступил но радио с речью, в которой заявил, что намерен навести порядок в стране, раз и навсегда покончив с бесчинствами и бандитизмом. Он заверил иностранных предпринимателей, что их капиталовложения находятся в полной безопасности и что его правительство остается непоколебимым, «как гибралтарская скала», в своем намерении проводить политику «открытых дверей». «Положение в стране никогда еще не было столь устойчивым, — заявил он, — а национальное единство столь прочным». Он ввел в сенат вдову Коко и сделал ее министром по делам эмансипации женщин, рассчитывая таким образом утихомирить мощную гильдию столичных торговок, которая в последнее время все громче выражала свое недовольство…

Незадолго до того, как я выписался из больницы, меня пришла навестить Эдна. Мы долго глядели друг на друга, не говоря ни слова. Как я мог объяснить ей свое письмо, в котором упрекал ее в невежестве и вообще был ужасно груб? Но недаром говорят, что нападение — лучшее средство защиты. Я решил сразу же перейти в наступление.

— Поздравляю, теперь я уже никогда не буду оспаривать место Нанги в парламенте, — сказал я, натянуто улыбаясь.

Она ничего не ответила и продолжала молча смотреть па меня, но перед этим взглядом не устояло бы и каменное сердце.

— Простите меня, Эдна, — вырвалось у меня, — я вел себя как скотина… Я никогда не забуду, что вы, только вы одна, пришли мне на помощь. — У меня защипало в глазах, и, взглянув на нее, я увидел, что мои невыплаканные слезы катятся у нее по щекам. — Не плачьте, — сказал я. — Эдна, любимая, не плачь. Иди сюда.

Она подошла и села ко мне на кровать.

— Эдна, — забормотал я, — не знаю, как мне тебе объяснить… Я такая скотина… Это письмо… Я был так несчастен… Ты не можешь себе представить, как я страдал… Сможешь ли ты простить меня когда-нибудь?

— Простить? За что? Все, что вы написали, — правда.

— Не говори так, Эдна, прошу тебя. Я знаю, что я тебя обидел, но я не хотел… поверь мне. Я был в таком отчаянии, и я боялся, что ты… что ты выйдешь замуж за этого идиота. Только поэтому… клянусь тебе. — Я хотел было, как требовал обычай, для подтверждения клятвы приложить палец к губам и указать на небо, но моя правая рука была еще в гипсе, и мне пришлось проделать это левой рукой, что, вероятно, выглядело очень смешно.

— Выйду за него замуж? По правде говоря, я никогда не хотела выходить за него… Все девочки в колледже смеялись надо мной… Но отец… Конечно, я не бог весть какая ученая, но все же…

— Эдна, не надо!

— …но все же, слава богу, я лучше, чем некоторые, будь они хоть тысячу раз министрами. Он просто невежда и хам. А то, что ты пишешь про ревность его жены…

— Подожди минутку, — прервал я ее, вдруг осененный догадкой. — О каком письме ты говоришь, о первом или о втором?

— О втором? А разве их было два?

— Ну да. После того, как я приходил к тебе… — Держись! Не сдавай позиций! — приказал я себе. — В тот раз, когда ты так обошлась со мной, я послал тебе письмо. Ты не получила его?

— Нет. После того, как ты приходил ко мне? Значит, начальник почты отдал ему и твое письмо.

— Начальник почты? При чем тут начальник почты?

— Ты разве не знаешь? Они с начальником почты друзья-приятели, и все мои письма поступали к нему.

— Не может быть! Какой негодяй!

— Ты только представь себе! Меня просто бог спас от этого человека.

— Бог и Одили.

— Да, и Одили… А что там было?…

— Где? Ах, в моем письме… Да так, ничего особенного.

— Нет, расскажи.

— Когда-нибудь потом. Давай больше не вспоминать про это, поговорим о чем-нибудь другом, о нашем будущем.

Я помолчал, стараясь привыкнуть к мысли о свалившемся на меня неслыханном счастье, а потом шутливо заметил:

— И надо же, чтобы сам господин министр интересовался любовными письмами какой-то девчушки.

— Просто ужасно! — сказала Эдна и тут же, спохватившись, спросила: — Это кто же «девчушка»?

Я улыбнулся и нежно сжал ее руку, а потом продолжал размышлять вслух:

— Кто сует нос в чужие дела, тот сам себя наказывает. Порядочный человек не станет подглядывать в замочную скважину.

Теперь Эдна в свою очередь пожала мою здоровую руку.

В это время за дверью послышался голос отца, он громко здоровался с одной из сиделок, и Эдна поспешно пересела с кровати на стул.

— Ты здесь, дочь моя, — сказал отец, входя в палату. — Ты так долго не приходила. Я уж было подумал, не спугнул ли я тебя.

— Нет, сэр, — смущенно ответила Эдна.

— Ты спугнул ее? Чем же?

— Я сказал, что женю на ней одного из своих сыновей. Ты знаешь, она ведь провела тогда здесь всю ночь.

— Так, значит, это был не сон?

— О чем ты говоришь?

— Так, ни о чем. Я думаю, вы должны женить на ней своего старшего сына.

— Посмотрим.

Когда я поправился, мы с отцом и несколькими родственниками, прихватив большой кувшин пальмового вина, отправились на переговоры к отцу Эдны. Первый визит не привел ни к каким результатам. Отец Эдны отказывался поверить, что он потерял зятя-министра и ему придется теперь выдать дочь за какого-то сумасбродного мальчишку, который купил себе не машину, а черепаху. Но тут мне на помощь неожиданно пришла армия: в стране произошел военный переворот, и все правительство упекли в тюрьму.

Бесчинствующие банды бывших телохранителей посеяли среди населения такую смуту, вызвали такие беспорядки, что молодые армейские офицеры воспользовались случаем и захватили власть в свои руки. Как мы вскоре узнали, Нанга, переодетый рыбаком, пытался бежать на лодке, но был схвачен и тоже посажен за решетку.

Мои дела сразу пошли на лад, потому что отец Эдны, как и следовало ожидать, предпочел получить синицу в руки. Он рассказал нам, что Нанга заплатил за его дочь выкуп в сто пятьдесят фунтов да сто фунтов дал на ее обучение в колледже и прочие расходы. Только и всего? — подумал я.