Владимир Крупин - Море житейское

Кто вырос на земле, тому и объяснять не надо. Тот, кто вырос на асфальте, кто однажды видел росток травы, пробивший мостовую, понимает: вся сила в земле. И земля наша не только поилица-кормилица - она душа и сердце всего живого. «Добра мать для своих детей, а земля - для всех людей», - говорит русская пословица. А мы, дети земли, живем по другой пословице: «Материнское сердце - в детях, а детское - в камне». Ни к кому - ни к животным, ни к машинам, ни друг к другу, - ни к кому мы так плохо не относимся, как к земле. Едешь в поезде, глянешь в окно и сразу понимаешь: подъезжаем к станции - свалки мусора, ржавое железо, содранная бульдозером кожа земли, бетон, прижимающий и убивающий все живое под собой.

А разве не нам говорили древние: осторожнее к земле, в ней ростки жизни! Земля не выдерживает уже нашего к ней отношения: взрывается газ в шахтах, падают самолеты, случаются землетрясения - все по Писанию. Святитель Иоанн Златоуст ставил в прямую зависимость урожай на земле и нравственность людей. За что нас кормить, когда мы такие иждивенцы, когда мы не бережем землю и только обременяем ее. Сколько она еще протащит непосильную тяжесть? Может быть, даже то, что сейчас происходит, то, что многие поля не засеваются, вызвано мольбой самой земли ко Всевышнему: дай, Господи, отдохнуть! Единственное, что нас хоть немного оправдывает, - это наша забота об украшении земли на тех несчастных сотках, которые даны нам, чтобы мы в поте лица добывали себе пропитание. Это и есть тот самый пот лица, назначенный нам Господом. Ведь и в райском саду надо было что-то делать, собирать плоды, кормить прирученных зверей, и всего-навсего было запрещено есть плоды с одного дерева. С одного, а кругом - тысячи, и все плодоносят. И не выдержали искушения первые люди, Ева - от змия, а Адам - от Евы, вкусили запретного плода. И уже долгие века мы мучаемся прародительским грехом, прибавляя к нему и собственные. Такое впечатление, что ощутимее всего мы освобождаемся от грехов, когда работаем на земле.

Теперь уже не то время, чтобы считать себя спасенным, если ты за всю жизнь посадишь хотя бы одно дерево. Одно? Сотни нужны, сотни. Вот пустырь, а ведь это земля для сада. Вот помойка, а это место для клумбы. Безконечные ленты репья вдоль дороги, а ведь здесь надо цвести шиповнику. Сажавший деревья знает тот счастливый момент, когда ты утаптываешь землю вокруг стволика, а твой сын принес воды. Вот и привязали дерево к палочке, полили воды, вроде все, а уходить не хочется: какая у этой крошки долгая, тяжелая жизнь. Но разве не ее листья будут лепетать под легким ветерком невнятные для нас, но понятные природе слова благодарности нам, уже ушедшим в землю.

Не спасешься, пока не будешь спасать то, что тебе доверено. Вот тот клочок земли, который тебе доверен, - спаси его. Твой сад, твой огород, ведь ты даже зимой постоянно о нем думаешь. А не ты один о нем помнишь, вот скворцы, ласточки, они сейчас в Африке, но они скоро вернутся. Снег ложится на землю, но и он растает, уйдет к корням, напоит их. И солнце обогреет, и дождь придет в свое время, и сколько благодати, и все от Бога, и все из земли, и все в землю.

Даже у пятилетнего ребенка уже есть его прошлое. В нем и открытие мира, и стремление жить дальше. Есть прошлое и у любой семьи. В нем память о живших прежде предках, оставивших после себя накопленное: дом, вещи, книги, земельный участок, а главное - память о том, какими они были. И кому дети, вырастая, будут подражать. Как яблочки яблоне.

И есть история приходской жизни. Какие батюшки служили в нашем храме, как закрывали и разрушали храм, как его потом восстанавливали.

И уж тем более есть великая история своего народа, Отечества. Она не что-то отвлеченное, это конкретная история происшедших в стране событий. И составляется она из историй жизни отдельных людей и их семей. И жизни села, поселка, городка, города.

Ощущение того, что ты принадлежишь к истории Отечества, - одно из главных в понимании того, что ты его гражданин. И что другого у тебя не будет. У нас нет запасной родины.

Прошлое уже прошло, будущее еще не наступило. Мы живем в летящей из прошлого в будущее точке времени, мы как бы на вершине, с которой видно уже пройденное и с которой мы вглядываемся в будущее.

О, нам есть чем гордиться! Великой Россией, много раз спасавшей мир и Христа в этом мире. Какие тяжелейшие и блистательные века прожила Россия, какие образцы человеческих подвигов, какие свершения творческого ума и научной мысли дала она миру! Какие несгибаемые чудо-богатыри защищали ее! Нам есть у кого учиться, нам есть ради чего жить.

Вспоминаем дни древние, говорит Священное Писание, и подражаем им. Уроки жизненного поведения, когда мы понимаем, что надо поступать так, а вот так не надо, дает каждая эпоха. И надо выучить эти уроки, надо знать все эпохи. Иначе жизнь обречена на безполезное, фактически животное, состояние. Есть, пить, спать могут все млекопитающие, но только человеку дана безсмертная душа, разум, рассудок. Не ради же еды и удовольствий мы существуем. Мы же один-единственный раз живем, и живем неповторимо. Ни один прошедший час, минуту, день заново не переживешь.

И это чудо, что ты пришел в этот мир. И ты - самый любимый у Господа. И Господь любит тебя. И как же не отблагодарить Его за радость видеть этот прекрасный подсолнечный мир. Чем отблагодарить? Своими добрыми делами и поступками.

И как душеполезно и отрадно знать историю Родины, Державы, Отечества, любимой России! Людей, события, обычаи, костюмы, кухню. Знать русскую литературу, живопись, музыку. Ведь все они лучшие в мире. Почему? Потому что выращены православием. Другого ответа нет. Душа у мира славянская, а душа безсмертна.

.. .узкого и мокрого оврага гнули дуги и полозья для саней. Свершалось большое дело: дерево, обтесанное под нужный профиль, сгибалось, чтобы застыть в изгибе.

Заготовки, продолговатые дубовые плашки, распаривали в камере над котлом до потемнения. Они были так горячи, что к гибочному станку их торопливо несли в рукавицах. Один конец закрепляли в станке, другой привязывали к валу. Мужики наваливались на ворот и медленно ходили по кругу, каждый раз нагибаясь под канат.

«Хорош!» - кричал главный. Он скреплял концы лыком. Намертво согнутые дугу или полоз оттаскивали в сторону.

Некоторые заготовки не выдерживали, трескались. Их не выбрасывали. Их бросали в топку под котел.

День пасмурный, долго тянется. После обеда идет снег. Он вперемешку с дождем, снежинки темные.

- Через месяц после первого снега начинается зима, - говорю я пришедшей с улицы женщине. Пальто мокрое, и дорогой мех на узком воротнике некрасивый. - Но это среднегодовое, многогодовое, нынче может и не сойтись.