Мелвин Брэгг - Земля обетованная

— Счастье решило снова повернуться ко мне лицом, — заявил он.

Она чмокнула его в щеку и от всей души пожелала удачи в новом году. Затем отыскала своего отца Джорджа, находившегося уже в сильном подпитии, и мать под ручку со своим новым возлюбленным. Гарри расхаживал по площади, энергично пожимая руки знакомым. Затем он повез ее к Бетти — куда обычно отправлялся в первую очередь, сразу же после традиционного хоровода на церковной площади, — и Эйлин очень порадовалась возможности немного передохнуть. Только они вошли, как ворвался Джозеф в сопровождении двух-трех приятелей и нескольких незнакомцев; они опустошили блюдо с бутербродами, хорошо выпили, перевернули дом вверх дном в поисках открывалки и отправились дальше по городу, согласно намеченному плану. Эйлин и Бетти немного посудачили.

В машине она положила голову Гарри на плечо, испытывая при этом чувство удивительного покоя. Она заметила, что он вел машину осторожно, заботясь, чтобы ее голову не встряхивало и не мотало. Ей приятна была его внимательность к ней и к окружающим. Она подивилась в душе — вот ведь у нее в отношении Гарри нет никаких сомнений, а он и не подозревает о ее твердых намерениях. Она не знала другого человека, который был бы таким скромным, таким незыблемо хорошим. Вот уже три года как его скромность, его надежность, его верность согревали ее, и она знала, что их молчаливое соглашение для него куда более обязывающе, чем все кольца, свидетельства и клятвы в мире для любого другого. Эйлин научилась ценить надежность. Она росла заброшенным ребенком, и это едва не погубило ее. Она поражала своей молчаливостью, всех сторонилась, и ее единственной детской радостью была еда. Она и теперь иногда удивлялась, как это ей удалось вырваться из плена вечно усталой, неудовлетворенной, жирной и инертной плоти и ленивого ума. Она гордилась тем, что сумела совладать с собой, но ни на минуту не забывала, как близка была к пропасти. Только вмешательство хорошо относившейся к ней учительницы спасло ее. Но она перестала доверять людям, всем, кроме Гарри. Полагалась только на себя, убежденная, что от людей ничего, кроме пакостей, не дождешься. Разумеется, исключая Гарри. Эта настороженная самостоятельность на первых порах была причиной многих трудностей, но позднее, с головой уйдя в свою работу в колледже, она поняла, что лучшего союзника не найти. Она работала одна, устанавливала себе собственные критерии и упорно следовала им; на работе она чувствовала себя прочно и надеялась сделать карьеру и на другом поприще — в политике. Но сперва она хотела выйти замуж. Она скажет Гарри об этом сегодня же. Когда же и приступать к осуществлению подобных намерений, если не в первый день нового года.

Они поехали поздравить старого Джона. Мысль о нем мучила Гарри весь вечер. Он увидел, что окна темны, и в досаде прикусил губу.

— Очень уж мы засиделись там, — сказал он. — Наверное, спать улегся.

— Может, постучим, — сказала Эйлин. — В новогоднюю ночь не возбраняется.

— Нет. Раз уж он потушил свет, значит, не хочет гостей. Надеюсь, что машина его не разбудила.

— Ты можешь зайти к нему утром.

— Да, конечно, зайду. Надеюсь, кто-нибудь у него уже побывал. До меня только сейчас дошло. Может, так никто и не зашел.

— Почему ты придаешь этому такое значение?

Он рассказал ей, довольный, что можно с кем-то поделиться.

— Я пойду с тобой завтра утром, — сказала она. — Вдруг окажется, что ему нужно лечь в больницу, а ты никогда не сумеешь уговорить его.

— Может, конечно, все и обойдется, — сказал Гарри. — Может, это просто приступ был.

— Там видно будет.

— Я ему подарок оставлю.

Гарри достал из машины ящик пива «Гиннес». Старый Джон любил виски, но что «держало его на плаву», как он выражался, так это бутылочка крепкого черного пива в день. Гарри поставил ящик рядом с виски и тортиком и сверху положил открывалку.

Затем он повез Эйлин к себе домой. Они долго говорили о том о сем, пока наконец он не узнал, что вскоре ему предстоит вступить в брак, после чего они улеглись спать, и приблизительно в это же время Джозеф добрался наконец до жилища отца. Он несколько раз стукнул кулаком в дверь, потом, утомленный ночными странствиями, уселся на ящик и откупорил бутылку пива, чтобы унять разбушевавшийся желудок. Как всегда, находясь в одиночестве и в изрядном подпитии, он задумался над тем, как бы ему хотелось жить, уйдя на покой. Некоторый комфорт — ничего из ряда вон выходящего: душевное равновесие, книги, длинные интересные разговоры и прежде всего уверенность в завтрашнем дне. Вместо этого их сбережения, выглядевшие по привычным им меркам военных лет внушительными, теперь оказались совсем ничтожными. Если бы не приработок в школе в качестве смотрителя здания (громкий титул, тогда как на деле его обязанности заключались в подметании классных комнат по вечерам) и не несколько фунтов в неделю, которые зарабатывала Бетти, помогая обслуживать посетителей в обеденное время в закусочной «Королевская голова», им было бы трудно сводить концы с концами. Деньги потеряли всякий смысл, решил он и с медлительностью, отличающей сильно уставших людей, вытащил из кармана пятифунтовую бумажку, сложил и засунул в коробку с виски, затем поставил пустую бутылку обратно в гнездо и отправился домой спать.

Посеревшие от усталости Мэри и Дуглас добрались до своего коттеджа еще позже. Охмелевший Дуглас слонялся из дома в дом, временами у него прорезалась членораздельная речь, и тогда он говорил то страстно, то напыщенно, то доверительно — но всегда кратко. Мэри не роптала и не пыталась уговаривать его ехать домой. По дороге он крепко уснул, сообщив ей предварительно:

— А знаешь ли ты, что Теннисон задумал свой «Меч короля Артура» на берегу озера Бассенуэйт — всего в двух милях от нас… Подумать только! Этот каменный шпиль, торчащий из гладкой поверхности озера! Почему пробережья столь символичны. Прошу прощенья! Пробережья… прошу… я узнал об этом в Голливуде. Теннисон! Голливуд! — Он пробормотал во сне еще несколько бессвязных фраз. Мэри сидела за рулем, докуривая последнюю сигарету, посматривая на серый краешек неба, который, расширяясь, отодвигал кверху темноту. Она опять уступила, и снова уступит, но решение ее было твердо. Если семья Дугласу не нужна, если он не собирается остепениться и упрочить свое положение настолько, чтобы дать ей возможность посвящать больше времени Джону и другим детям, которые еще могут появиться на свет, она уйдет от него.

Он привалился к ее плечу. Волосы у него были грязные и дурно пахли. Он дышал тяжело, по-стариковски, и был очень бледен от усталости и выпитого вина. Видимо, он считает, что в этом мире уж как-нибудь не пропадет, что с божьей помощью бросит пить, что вернется к нормальной жизни и все будет как прежде. В его помятом лице она не находила ничего, что могло бы тронуть ее, тем более пробудить нежность. Даже его беспомощность раздражала ее; это вечное потворство своим желаниям! Да, необходимо решить раз и навсегда. Она выкинула окурок в окно и довольно резко подтолкнула плечом его голову.