Марк Хансен - Куриный бульон для души. 101 история о женщинах

– Как вам удалось так спокойно вести себя? Мы годами тренируем людей, чтобы они могли в критической ситуации действовать так, как вы, – спросили они меня.

Я ответила, что мне помогло сразу много вещей – хорошая подготовка, которую я получила в авиакомпании, дружная команда, способность игнорировать стресс и, в первую очередь, вера.

Я уже собиралась идти, как вдруг мой взгляд упал на стол, за которым я сидела. Под стеклом лежал напечатанный на бумаге текст молитвы о спокойствии.

Не знаю, что заставило меня выйти из теплого кафе в телефонную будку на улице Торонто. И на улице, и в будке было очень холодно. Минуту назад я пила кофе в незнакомом городе и вдруг почувствовала неожиданное и почти маниакальное желание заглянуть в местный телефонный справочник. Сложно объяснить этот импульс, ведь я никого не знала в Торонто.

Я англичанка и в тот период жила в штате Айова. Мне надо было получить новую рабочую визу в США, и я решила сделать это в Торонто, потому что там находилось ближайшее американское консульство.

И вот я стою в этом городе в телефонной будке, неизвестно зачем листаю справочник и натыкаюсь на фамилию МакИнтайер.

Она мне хорошо знакома. За двенадцать лет до описываемых событий английские законы об усыновлении и удочерении изменились, поэтому мне удалось выяснить фамилию моей родной матери. Я знала о ней всего три вещи: у нее были рыжие волосы, она родилась недалеко от Глазго и звали ее Маргарет МакИнтайер Грей. Я давно пыталась ее найти, но безуспешно.

Людей с фамилией МакИнтайер в Торонто оказалось очень много. Я была озадачена. Что я делаю? Зачем? Я родилась далеко отсюда, жила в разных частях земли и ни разу не искала мать по телефонным справочникам.

Я открыла справочник на фамилию Грей и увидела строку: Грей, МакИнтайер, 85 Лотон бульвар, Торонто. Все мысли в моей голове замерли. Я слышала только стук своего сердца. «Да, это она», – подсказывало сердце. «Но это же Канада, – возражал здравый смысл. – Даже если мать каким-то образом оказалась здесь, она могла выйти замуж и изменить фамилию. И что ты ей скажешь, когда дозвонишься?» Но мои пальцы уже набирали номер.

Сигнал в трубке был странным, и я решила, что телефон сломан. «Слишком поздно, – мелькнула в голове мысль. – Это ее телефон, но она уже умерла». Я позвонила в службу поддержки, где мне вежливо ответили, что у интересующего меня лица есть другой номер, но это уже конфиденциальная информация.

– Послушайте, – сказала я. – Я понимаю, все это звучит странно, но мне кажется, что это телефонный номер моей настоящей матери, которую я никогда не видела. Можно как-то выяснить этот вопрос?»

Оператор согласилась позвонить по другому номеру и навести справки. Через некоторое время она сообщила мне, что мисс Грей никогда не была замужем, и это, вероятно, просто ошибка. Я сама удивилась своей настойчивости, когда произнесла: «Вы можете позвонить еще раз и сказать, что я ищу женщину, которая родилась 9 июля 1914 г. в Шотландии в городе Греноч?»

Так я нашла Бетти, подругу Маргарет МакИнтайер Грей. Она рассказала мне, что мисс Грей плохо чувствовала себя все лето и недавно переехала в дом престарелых. Бетти уже три недели не навещала подругу, но именно сегодня во второй половине дня собирается это сделать.

Она позвонила мне на следующий день.

– Вам повезло, – сказала Бетти. – Я рассказала о вас Мегги, и она все подтвердила. Но, увы, она не хочет вас видеть.

Я ужасно расстроилась.

На следующий день я должна была получить визу и в ближайшее воскресение улететь назад в Штаты. Я надеялась, что в США смогу обо всем этом позабыть. Но в консульстве заявили, что по каким-то бюрократическим причинам мне выдадут визу только через три недели. Я была в отчаянии – провести три недели в городе, где живет моя мать, и не увидеть ее! Что может быть ужаснее?

Через несколько дней раздался телефонный звонок. Это была Бетти. Возбужденным голосом она сказала: «Твоя мать ждет тебя в воскресенье в три часа дня!» От радости у меня закружилась голова.

В воскресенье утром от нервного возбуждения я ничего не смогла съесть за завтраком. К месту встречи я пришла слишком рано, и мне пришлось долго ждать. А потом я увидела свою мать…

Это была миниатюрная женщина с волосами золотыми, как мед, в зеленом халате. «Привет, дорогая», – сказала она с сильным шотландским акцентом, обняла меня за плечи, поцеловала в щеку, и мы впервые за 46 лет посмотрели друг на друга.

В комнате она стала показывать мне свои фотоальбомы. Я пыталась понять, что во мне есть от нее, – нос, руки или что-то еще. Но на самом деле я унаследовала от матери ее дух. Эта женщина мне очень нравилась.

За три недели, пока я ждала визу, мы с матерью виделись практически каждый день. Когда я пришла попрощаться, она сказала: «Ты знаешь, дорогая, я не хотела тебя оставлять, но боялась, что не справлюсь». Я заверила ее, что все в порядке. «Помни, что я тебя люблю», – сказала мне мать. Около двери я повернулась и помахала ей на прощание. Она в ответ подняла руку.

Через три недели после этого моя мать попала в реанимацию из-за осложнений от воспаления легких. Я прилетела в Торонто. Когда я вошла в ее палату, то первое, что я увидела, был клочок бумаги, лежавший у нее на груди – моя записка с благодарностью за то, что она подарила мне жизнь. Она умерла на следующий день.

Англия, 1939 год. Мне было всего 15 лет, и я готовилась ехать во Францию, чтобы провести лето во французской семье по программе обмена студентами. Там была девочка моего возраста, которая должна была приехать к нам и жить у нас дома. Предвкушая поездку, я с трудом могла сосредоточиться на школьных занятиях.

И вот наконец настал день отъезда. Мать отвезла меня на железнодорожный вокзал Виктория, откуда шел поезд в порт Дувр. После этого мы должны были на пароме переплыть пролив Па-де-Кале. Мать не собиралась провожать меня до побережья. Я была здравомыслящей и серьезной девушкой, поэтому все считали, что я сама прекрасно справлюсь с путешествием.

Мы переплыли пролив, и мои приключения начались. Семья, в которой я должна была жить, встретила меня в Париже и показала разные достопримечательности. Особенно мне запомнились великолепные виллы на Луаре. На машине мы доехали до небольшой деревни Аржан-сюр-Солдре, где мне предстояло прожить четыре недели. Но на самом деле я провела там только три.

Время текло незаметно. Вокруг было много молодых людей, хотя, по-моему, они быстрее осваивали с моей помощью английский, чем я – французский. Но у меня складывалось ощущение, что во Франции творится что-то не то. Люди слишком часто говорили о войне.