Марк Хансен - Куриный бульон для души. 101 история о женщинах

Соседская собака лаяла каждую ночь, пока ты болел, но ночью перед твоей смертью она не издала ни звука и смотрела на твое окно, словно ее назначили стражем у райских ворот.

Мы любим тебя, папа. Ты и в смерти был так же прекрасен, как при жизни. Нам тебя будет очень не хватать. Но мы будем вспоминать тебя и расскажем нашим детям и внукам, какой ты был потрясающий человек, хоть и пытался чинить трубы в доме с помощью веревки и клейкой ленты. Для нас ты будешь одним из самых великих людей, живших на земле.

А сейчас иди с миром, и да пусть с тобой всегда пребудет Господь.

Мы тебя любим.

Она безвольно сидит напротив телевизора. Такое ощущение, что ей совершенно все равно, что по нему показывают, главное – не надо вставать и переключать каналы. Теперь ей сложно делать многое, в том числе и ходить. Ей нужна помощь, чтобы одеться, поесть и помыться. Не потому что она стара – ей всего 48 лет, но у нее проблемы с головой. У нее болезнь Альцгеймера. И она моя мать.

Кажется, еще вчера я была ребенком, и мы вместе ходили на прогулки. Мама очень любила природу. Она приводила меня на берег моря, чтобы посмотреть на лужи на песке после отлива. Мы прыгали с камня на камень, стараясь держаться подальше от волн. Мы рассматривали морских ежей с фиолетовыми иголками и ярких морских звезд. Мы гуляли по лесу, ощущая влажный запах преющих листьев, и обходили огромные, как небоскребы, секвойи.

На маму сильно повлияла политическая активность 1960-х годов. Она верила, что надо бороться за правое дело и протестовать против несправедливости. Она не была политическим радикалом, ее просто волновала судьба людей и мира, в котором мы живем. Я помню, как она отвела меня на мирный марш протеста, когда мне было около 10 лет. Марш проходил ночью по центру города. На нем не было выступлений и речей. Каждый из участников нес зажженную свечу, символизировавшую надежду на то, что мир станет светлее и лучше.

Моя мать была учительницей и получила образование, когда я сама ходила в начальную школу. Не представляю, как ей это удалось. В любой момент она была готова мне помочь, хотя сама была занята учебой. Большинство родителей выбирает детский сад или школу поближе к дому, но моя мать отвела меня в несколько школ, и мы выбрали ту, которая нам обеим больше всех понравилась.

Я смотрю на свою дочь и часто вижу в ней свою мать. У нее такие же светлые волосы с коричневыми прядями. Ее подбородок выдается вперед, а на веке одного глаза есть складка, которой нет на другом глазу. Те же черты моя мать в свое время заметила и у меня.

Я окружаю себя предметами, которые напоминают мне о матери. Когда я пью травяной чай, его запах напоминает мне, как мать сидела со мной ночами во время болезни. Я пользуюсь кремом для рук и лаком для волос, которыми пользовалась моя мать. Когда я слышу протестные песни Джоан Баэз и регги Джимми Клиффа, то слышу голос матери. Не проходит и дня, чтобы что-нибудь – запах, песня или вкус – не напомнило мне о ней. Это успокаивает меня и помогает вспоминать детство, когда моя мать была здорова.

Альцгеймер быстро украл ту женщину, которую я знала. Раньше мама принимала такое активное участие в моей жизни, а теперь она часами сидит не шелохнувшись. Две стихотворные строчки о последствиях болезни Альцгеймера прекрасно передают то, что я чувствую:

Моя мама уже не помнит того, что она сделала для меня, но я этого не забыла. Сейчас самое сложное для меня – научиться любить эту, нынешнюю маму, потому что я слишком хорошо помню ее прежней. Каждый вечер я молюсь о ней. Раньше я просила Господа, чтобы нашли лекарство от болезни Альцгеймера. Но сейчас я прошу: «Господи, пусть она будет так же счастлива в своем мире, какой счастливой сделала когда-то меня». И иногда, в надежде на то, что она меня услышит, я шепчу ей: «Мама, я тебя люблю».

Лоскутное одеяло было очень старым. Его шелковая часть почти вся истлела и рассыпалась, но в целом оно оставалось великолепным. Это было классическое лоскутное одеяло с вышитыми избушками. Старое одеяло берегли и обходились с ним очень аккуратно.

Учительница по вышиванию подняла одеяло, чтобы всем нам было его хорошо видно.

– Судя по рисунку и орнаменту, популярным в середине XIX века, одеяло сшили именно в этот период. У тех, кто его делал, было много материала. И я обратила внимание, что его разрезали пополам.

Присутствующие издали вздох разочарования. Кто позволил себе разрезать такую прекрасную вещь?!

Может быть, все произошло вот как…

1852 год. Телеги переселенцев двигались на запад…

Кэтрин поплотнее укуталась в лоскутное одеяло вместе со своей младшей сестрой Люси. Сегодня у них был день рождения. Кэтрин исполнилось 13, а Люси – три года. Кэтрин было ровно десять лет, когда родилась ее младшая сестра. Как же она радовалась! У всех ее друзей были большие семьи, и Кэтрин давно хотела, чтобы у нее появился брат или сестричка. И наконец ее мечта сбылась – младшая сестра родилась в ее собственный день рождения. Вся семья была счастлива. Казалось, жизнь прекрасна, и с ними никогда не случится ничего плохого.

Но беда не обошла их стороной. Когда Люси было полтора года, умерла их мама. После этого отец решил переехать на Запад. Он продал дом и землю, погрузил пожитки на телегу, и они двинулись в новые края.

Сидя в телеге, Кэтрин мерзла и укрывала лоскутным одеялом себя и сестру. Это одеяло было единственным, что осталось им от матери.

– Расскажи мне историю о лоскутном одеяле, – попросила младшая сестра.

Кэтрин улыбнулась. Они обе любили эти истории, которые помогали вспомнить более счастливые дни.

– А какую историю тебе рассказать? – спросила она.

Люси провела рукой по поверхности одеяла и остановилась на нежно-синем лоскуте с вышитыми цветами.

– Вот об этой части, – попросила она сестру.

Этот нежно-синий лоскут нравился Люси больше всех остальных, и с ним была связана ее любимая история.

– Ну, хорошо, – произнесла Кэтрин. – Этот кусочек одеяла сделан из выходного платья, которое носила девушка с рыжими волосами. Ее звали Нелл, и она была самой красивой девушкой во всей округе…