Роман Добрый - Приказано Победить. Снова в бой

Очнувшаяся память, услужливо подсказала, что мы гоняли «Дрозда» еще ни один раз, пока, в конце — концов, не заставили того приволочь рельсу. Чтобы, наконец-то разрешить разгоревшийся спор. Можно ли силами одного десантника нарушить коммуникации вероятного противника. А именно — пробьет ли стандартный ручной кинетический комплекс космодесантника, стандартную же рельсу.

Гребанные экспериментаторы! Нет, рельсу мы таки прострелили, с пятой попытки. А до этого было четыре рикошета. Первые три, по счастливой случайности, ушли в стены, о чем свидетельствовали аккуратные дырки в них. А четвертый, пришелся мне в бедро!

Но вместо того, чтобы залечить ранение обычным путем, залечь на две минуты в регенерационную камеру. Было принято решение по проведению практического урока полевой медицины! И Корольков, трясущимися, с непривычки и тяжелого опьянения, руками, принялся извлекать из меня пулю и накладывать шов! Результатом его трудов, я сейчас и любовался.

— Долбанные гусары — прошипел я, и откинулся на кушетку.

Надо было еще поспать.

12 мая 3377 года. Планета Новый Петербург. Столица Звездной Российской Империи. Рабочий кабинет Александра второгоМалый приемный зал императорской резиденции.

— Добрый вечер, прошу всех садиться — приветствовал император командный состав участников проекта «возрожденный».

Александр Александрович дождался, пока офицеры усядутся и продолжил:

— Вот и дошла очередь до вас. Орлы! Как есть — орлы! Жаль, что ваши подвиги пока нельзя обнародовать. Но! Это не значит, что вы не заслужили награду.

— Прошу простить, Ваше Благородие, но мы только выполняли приказ. Все остальное, лишь верность присяге и в этом нет ничего героического. Так поступил бы любой офицер империи!

Речь, произнесенная Григорием Андреевичем, имела перед собой только одну цель. А именно слинять подальше от глаз высокого начальства. Такое пристальное внимание, самого императора, к каждому шагу «возрожденных» — очень нервировало. Будь на то воля Спиридонова, да и Ольшанского, отдали бы свои лавры первому встречному.

— Похвально. Весьма похвально! Но я не собираюсь увешивать вас медалями и орденами, как новогоднюю елку. Не будет и пышного приема по этому случаю. Ваша награда, скажем так, более материальна.

— Паша, пригласи Исмиолова и приготовь нам кофейку.

— А пока мы ждем Мефодия Даниловича, я вкратце обрисую вам суть награды.

Поскольку от внимания такой персоны просто так было не избавиться, Кирилл и Григорий покорно кивнули. Их настроение не осталось незамеченным императором. Александр второй усмехнулся.

— Ну что вы, господа? Откуда такая обреченность? Ведь вы еще даже не выслушали, о чем пойдет речь.

Немного прошуршав бумагами, разложенными на рабочем столе, и видимо найдя необходимые, глава империи кинул на офицеров полный коварства взгляд и заговорил.

— И так. Вы, господин капитан первого ранга неоднократно подавали рапорты о низкой эффективности текущего использования космических перехватчиков и общей комплектации кораблей нашего флота. А вы, товарищ майор завалили канцелярию флота и космической пехоты схожими рапортами, но со стороны десантника.

— Мой император! — поприветствовал Александра второго вошедший в кабинет глава военно-космических сил Звездной Российской Империи.

— А вот и наш доблестный глава ВКС, здравствуйте, Мефодий Данилович. Вы как раз вовремя. Мы только начали обсуждение рапортов ваших подчиненных.

После этой фразы, «Медведь» скривился и кинул многообещающий взгляд на своих подчиненных. О-о-о! В этом взгляде бушевал ураган! И не робкие, в общем-то, офицеры — поежились.

— Мефодий Данилович! Не нужно метать гром и молнии. Мои аналитики проштудировали эти рапорты. Рассмотрели их под разными углами и всячески рекомендовали мне — их удовлетворить. Что я и намерен сделать.

Лица всех трех военных выражали полное недоумение. Но если глава ВКС не понимал, зачем император вызвал их для личного извещения, ведь можно было передать все через имперскую канцелярию. То Ольшанский и Спиридонов обалдевали от того, что их рапорты рассматриваются на столь высоком уровне. Даже в бытность свою истинным адмиралом, Григорий никогда не общался напрямую с представителями императорской фамилии, не говоря уже о том, чтобы они уделяли личное внимание флоту.

Тем временем, Александр второй поставил несколько размашистых подписей на листах пластобумаги и сделал пару отметок в рабочем коммуникаторе. После чего, вновь заговорил:

— Я лично ознакомился с каждым вашим предложением и пришел к выводу, что моя аналитическая служба не зря ест свой хлеб! Ваши предложения весьма интересны. Только что, я полностью их одобрил и выделил под это дело — отдельную линию финансирования. Она не ограничена, при условии, что вы, господа офицеры докажете полезность каждой отдельной модификации.

Тут император посмотрел на своих подданных и в его глазах плясали веселые чертята.

— Вам надлежит отправиться в сердце судостроения империи, на главные верфи. На Владивосток. И там, под вашим руководством и по вашим модификациям, будет собран один экспериментальный корабль. Вы вольны затолкать туда, все что угодно. Но! Именно на нем, вы будете оправдывать внесенные предложения. Все действительно рабочие идеи — будут воплощены на новых кораблях, которые поступят в Ваш, Григорий Андреевич флот.

Двое здоровых мужиков, проживших долгую жизнь, и начавших проживать уже вторую — загорелись восторгом, как первоклассники в кабине самолета! Еще бы! Собрать свой собственный корабль! Мечта! Но, несмотря на это, Спиридонов смог взять себя в руки.

— Прошу меня простить, мой император! Но мои, то есть наши предложения — невозможно исполнить, скажем так, в одном корпусе. Слишком разные задачи стоят перед каждым типом корабля из тех, что указаны в рапортах.

— И что вы предлагаете? — удивился глава империи

Сглотнув комок подкативший к горлу, «Адмирал», словно ныряя в прорубь, выдал:

— Я прошу у вас разрешения, на создание экспериментальной эскадры, вместо одного, пусть даже сверхмощного корабля…

Григорий покрылся холодным потом. Как он смог набраться наглости для последней фразы, осталось загадкой даже для него. Ольшанский, даже не заметив этого, прикрыл один глаз и слегка повернул голову, словно ожидая сильного удара, который не в состоянии отклонить. Выражение лица Исмаилова не выражало абсолютно ничего. А император…. Император очень хорошо умел скрывать свои эмоции.

И вот сейчас, внешняя задумчивость скрывала под собой невольное уважение смелости и грамотности одного из его командующих флотами. Что мог сделать один, пусть и очень опасный корабль против флота? Да ничего! И Александр второй был искренне рад тому что «Адмирал» это понимает.