Атанас Мандаджиев - Старт

— Что ему нужно было? — спросил Петрунов. Он был слегка заинтригован.

Дико пожал плечами:

— Понятия не имею! В первый раз вижу его…

…Дико осторожно подошел к толпе перед кафе, внимательно оглядел всех. У самого входа, прижимая к груди белую собачку с голубой ленточкой на шее, стоял низенький человечек и жалким голосом предлагал свой товар прохожим. Его маленькое сморщенное личико было похоже на мордочку собачки.

Дико остановился перед молодой женщиной с блестящими зелеными глазами (выпила, что ли?) и ярко накрашенным ртом — он не раз видел ее за столом Биги.

— Вы случайно не знаете, где Биги?

— Я такого не знаю!

— Как же? Я видел вас вдвоем с ним…

— Не морочь мне голову! Иди куда шел, я знаю, что ты за штучка!

Дико покраснел до ушей. Так и есть — от женщины несло вином как из бочки. Нетвердо ступая, она прошла направо, из-за ее спины вдруг показался Биги, который явно пытался незаметно проскользнуть мимо.

— Погоди, Биги! Ты мне нужен.

— Что тебе сказала эта дрянь? Ее бы избить до полусмерти! Какая шлея под хвост ей попала? Со всеми цапается!..

…Они стояли друг против друга в проходном дворе — здесь можно было поговорить спокойно. Дико смотрел на Биги и чувствовал, как тоска, все время комком сжимавшая сердце, опять разрастается, заполняет всю грудь…

Биги чуть помоложе Дико, ему тридцать, он пониже ростом, у него черная кудрявая голова и круглое лицо, слегка опухшее, особенно под глазами. Маленькие, жадно блестящие глазки ни секунды не бывают в покое — то в одну сторону стрельнут, то в другую. Впечатление такое, будто Биги все время мучает жажда — он то и дело облизывает губы очень красным острым языком.

Некогда Биги тоже был баскетболистом, и неплохим. В Софии он играл увлеченно и пользовался успехом. Но стоило команде попасть за границу, как он становился просто неузнаваемым — целыми днями метался по злачным местам и продавал болгарские сигареты — тогда они были в цене, — а вечером возвращался в гостиницу, падая от усталости. Состязания не интересовали его совершенно. Правда, он был не единственный — среди игроков кое-кто промышлял тем же, но не так неистово. И Дико не отказывался продать блок-другой, но самому предлагать и навязываться было стыдно. Потом Биги стал настоящим бизнесменом — собирал товар, садился в машину и развозил по своим людям, которых приобрел и в Праге, и в Будапеште, и в Бухаресте. Из вырученных денег львиную долю брал себе. Собрав солидный капитал, он решил вложить его в дело, и весьма выгодное: производство каких-то особых шариковых ручек. Это поглотило все его время, на бизнесе сосредоточились все его интересы. До спорта ли тут!..

Но Биги чересчур поспешил — довольно скоро два кооперативных предприятия тоже стали производить ручки, да к тому же лучшего качества. Частник погорел. Без денег, с тысячью никому не нужных ручек, без работы — понадеявшись на большие барыши, он легкомысленно бросил службу в управлении железнодорожного транспорта — Биги около года скитался по Софии, продавал вещи, тосковал по легкому житью. И тут, дойдя почти до отчаяния, открыл для себя новое поле деятельности — перекупал вещи у бывших друзей и спортсменов, ездивших за границу!

Иногда Дико охватывали стыд и угрызения совести — чем, скажите на милость, он сам отличается от Биги? Самый натуральный торгаш… От одного этого слова ему делалось худо… И он пытался найти извиняющие обстоятельства — у нас в стране нет японских часов, нет такой совершенной электроники, я даже приношу людям пользу и беру за это так немного… И мне нет дела до того, сколько зарабатывает на мне Биги…

В самых первых своих поездках он покупал только то, что нужно было ему и отцу. Но в Софии с него буквально срывали все купленное и насильно давали двойную, а то и тройную цену. Что тут было делать? Деньги всегда нужны. Потом появился Биги. В следующий раз Дико купил уже две, потом три пары часов. И пошло… Он и сам не заметил, как втянулся, как его захватило. И постепенно, отправляясь за границу, он замечал, что думает прежде всего о том, что там купить, чтобы потом перепродать.

Но дефицита становилось все меньше, в государственных магазинах появились прекрасные товары, нисколько не хуже заграничных. Только часы по-прежнему были в цене. Да и как удобно возить — маленькие, легко спрятать, и цена хорошая… Откроют чемодан на таможне — ничего. Тогда еще не было усовершенствованных методов проверки, правда, и без них счастье могло изменить ему. Дико много раз зарекался: вот соберет приличную сумму — и пошлет все к чертям собачьим! Будто ничего никогда и не было… Ужас при мысли о раскрытии его бизнеса, жгучий стыд, который ждет его в этом случае, росли с каждой поездкой, а он все никак не мог остановиться, положить предел, поставить себе срок, потому что денег нужно было все больше и больше. В компании, в которой он теперь проводил время, нужно было или иметь много денег, или забавлять публику. Он не хотел быть клоуном…

Но пришло и такое время, когда Биги перестал платить на месте за все, что Дико привозил из-за границы. Пришлось давать ему вещи и ждать, пока они будут реализованы.

Кроме Биги никто об этой деятельности Дико не знал. Дома он почти ничего не держал, но после истории с таможней Старик, вероятно, о чем-то догадывался. Хотя бояться его нечего — поворчит-поворчит, а Дико с видимым равнодушием возразит: «Не я один, многие так делают».

…Глаза Биги беспокойно бегали, он уходил от прямого взгляда Дико и пытался за натянутой улыбкой скрыть гримасу досады, которая появлялась на его одутловатом лице всегда, когда у него требовали деньги. Расставание с деньгами было для него самой неприятной, даже болезненной процедурой.

На этот раз Дико решил не уступать и потребовать с него все, что причитается.

— Я вчера ждал тебя, ты не пришел, — начал Дико тоном более мягким, чем следовало. — А ведь мы условились, что ты через час вернешься. Я ждал тебя не час, а два… Ты бы мог понять, что я нервничаю, — ты ведь знаешь, как я ненавижу ждать…

— Ну что поделаешь, старик, сейчас такое положение… — Лицо у Биги сморщилось в жалкую гримасу, он уже приготовился лгать — в который раз! — но Дико опередил его:

— Короче — ты продал их?

— Почти. То есть одну штуку наверняка. Остальные — жду людей. Давай войдем в кафе, а то мы можем упустить их!

— Я не пойду. А ты ведь собирался продать их кому-то из провинции, по-моему, ты так сказал…

Последовала пауза. Дико пристально глядел на Биги, а у того глаза бегали, как у нашкодившей кошки.

— Ничего не понимаю! — холодно промолвил Дико. — Уверяешь меня, что все договорено, а потом… Мог хотя бы по телефону…

— Такие дела не делаются по телефону… В общем, одни проданы, а остальные — потерпи немножко. Ну, завтра, послезавтра…