Атанас Славов - Сны для космодора

— Внимание, космодор первого ранга Гавон Рен-Барх! Готовность к старту!

Индикаторы излучали яркий желтый свет — сигнал нуль-поля. Деформированное пространство гасило звезды на экране.

— Космодор первого ранга Гавон Рен-Барх! До старта осталось восемь… семь… шесть…

— Космодор первого ранга Гавон Рен-Барх! — Величественный голос Доктринера врезался в диктовку автомата. — Жду очередного Вашего успеха в Вашей миссии.

— Старт!

Автоматика вытолкнула корабль в нуль-тоннель и отключилась. С этой минуты Гавон был предоставлен самому себе.

Отвратительное головокружение, появившееся при переходе, упорно не желало проходить. Потребовалось восстановить силы в биокамере, после чего Гавон вернулся в кабину ощутимо посвежевший. Пульт приятно холодил пальцы. Тихие пощелкивания переключателей оживили экран, который с этого момента должен стать продолжением его зрения. Наконец, Гавон увидел Солнечную систему не в записи Станции-300, а воочию. Мощность локатора давала возможность рассмотреть каждую планету в отдельности, но сейчас не это интересовало космодора.

Экран развертывался перед ним широким полотном привычного и удобного космоса, который существовал, чтобы быть завоеванным настоящими и твердыми мужчинами, такими, как Гавон Рен-Барх. Несколько лет тому назад Станция-300 зарегистрировала в этом неизученном районе Галактики довольно развитую культуру технического типа, подобную цивилизации на Дархе несколько веков тому назад. Для покорения цивилизации такого типа давно были разработаны стереотипные инструкции. Несомненно, случай был ниже уровня его способностей, но он, как всегда, старательно занялся им. Мысль о качествах интеллекта была едва уловимой, но психономатор моментально отреагировал и в углу экрана появились три основные психономические характеристики:

Сложность интегральных связей — 97 %

Скорость анализа — 78 %

Результативность анализа — 90 %

Гавон мог даже не задерживать взгляда на индикациях — уже несколько лет его интеллект безотказно работал в данном наиболее оптимальном режиме и радовал безошибочным ходом. Сапиенсоиды Алгоро могли убедиться в этом уже после вторых переговоров, когда несколькими тонкими намеками он сумел заставить обе враждующие коалиции забыть свои договоры и после короткой изматывающей войны сделать планету пригодной для колонизации. Земноводные Ваама так и не сумели разобраться, как космический гость убедил их верховное божество не высиживать целое поколение яиц, что привело к необходимости приносить ему дань по десять грузовых звездолетов плутониевой руды в год.

Безупречные социотехнические операции снискали Рен-Барху славу и авторитет одного из лучших освоителей в дархианской истории, но не это делало его счастливым. Он любил чувствовать себя нужным своему народу. Но только мощный мозг Доктринера был в состоянии оценить изящество операций космодора, сделать единственный лаконичный и глубокий комментарий, который заставляет слушателя почувствовать себя великим дархом. В памяти всплыли морщинки вокруг глаз Доктринера…

Сигнал с пульта управления вспугнул воспоминания. Тахионный луч остановился на объекте поиска — одном из десяти местных кораблей, которые, согласно докладу Станцни-300, исследовали внешнее космическое пространство. Гавон включил увеличение, и изображение корабля зависло в центре экрана.

Космодор рассматривал его с каким-то смешанным чувством. Примитивная конструкция напоминала ему о ранней космической истории Дарха. Когда-то на почти таких же атомных ракетах, ползущих со скоростью одной восьмой света, первые космодоры отправились в бесконечное пространство. С отчаянной смелостью они вызывали Космос на поединок, и вот уже более четырех столетий были победителями. Гавон снова прикоснулся к регулятору и луч лроник внутрь корабля.

Перед пультом, загроможденным чудовищным количеством приборов, сидел человек. Лицо, обтянутое странно розовой кожей, несомненно, выражало озабоченность, а движение челюстей свидетельствовало о пережевывании безвкусной пищи. Человек держал в руке наполовину съеденное подобие дархианского бутерброда.

В Гавоне крепло убеждение, что этот меланхолично жующий земной космодор отвечает всем требованиям. Гавон быстро перенастроил Гиперцилатор и сконцентрировал зону его действия вокруг кресла в чужом корабле.

От мощного разряда конденсаторов освещение слегка мигнуло. Землянин утонул в ярко-синем свете. Гавон повернулся к камере-приемнику, которая раскрылась одновременно с сигналом. В центре стояло кресло с земным космодором, который, отчаянно кашляя, пытался проглотить кусок. Рен-Барх осторожно похлопал его по спине.

Землянин проглотил кусок, еще несколько раз кашлянул и повернул покрасневшее лицо к космодору:

— Вы… Кто вы такой?

— А вы кто? — спросил Гавон. — Как вас зовут?

— Сайрас Джеральд, астронавт земной армии. Но кто вы? Гавон повернулся спиной к нему и устремил взгляд на экран. — · Астронавт, — повторил он. — Астронавт. Звездоплаватель.

Это ваше звание?

— Да. А вы с летающих тарелок?

Гавон усмехнулся. В сообщениях Станции-300 особое место занимал анализ любопытного общественного феномена — веры в летающие тарелки. Космодор думал использовать это.

— Да, из тех самых. Зовут меня Гавон Рен-Барх, космодор первого ранга. Если не ошибаюсь, я должен обращаться к вам «мистер»?

— Нет, что вы! Называйте меня просто Сайрас или Сай, так даже короче и не затруднит вас…

Гавон повернулся к нему.

— Это меня не затруднит. Я владею вашим языком лучше вас самих. Но раз вам нравится, буду называть вас так. Вы же можете называть меня по-вашему — мистер Рен-Барх. У вас есть научная

степень, Сай?

— По всему видно, вы хорошо изучили Землю, мистер Рен-Барх.

Да, есть. Я магистр физики.

— А ваши политические убеждения?

— Пессимист.

— Разве это политические убеждения? Я воспринимаю это, скорее, как психономическую характеристику.

— Простите, мистер Рен-Барх, но я вас не вполне понимаю.

— Естественно, Сай. Вы едва ли имеете какое-либо представление о психономии. Но все-таки мне интересно, как вы понимаете свой пессимизм.

Не отвечая на вопрос, землянин неуверенными шагами вышел из камеры. То, как он осматривал рубку, свидетельствовало бы об интересе, если бы с лица его хоть на минуту сошло выражение кислой досады. Создавалось такое впечатление, что этот первобытный гуманоид ужасно отягощен банальной необходимостью каждый день осматривать летающие тарелки, космические корабли и другие инопланетные транспортные средства, которые не дают спокойно съесть бутерброд.